В рабство – на экскурсию

– Это какой еще – такой? И что – к лицу?

– Какой?.. Хрупкой… женственной… красивой. А к лицу – быть слабой, беззащитной и… любимой, – ответил он и посмотрел ей в глаза. Как-то странно посмотрел, – тебя же защищать хочется!

Надежда много раз слышала от мужчин подобные вещи и считала себя способной отличить искренние слова от дежурных фраз. Но комплимент из уст Юрия был ей приятен, и она не хотела анализировать, действительно ли он шел от сердца.

«Да уж, сейчас не самый подходящий момент, чтобы рассуждать о любви!» – решила Надя, но вслух ничего не сказала.

Ей иногда действительно очень хотелось быть слабой, защищенной и любимой, но все как-то не складывалось. Быть слабой можно себе позволить, только если рядом сильный мужчина, а у Надежды на горизонте такого не наблюдалось. Поклонники у нее, конечно, имелись, но она не была сторонницей так называемых «легких отношений», скоротечных романов не заводила, а посему находилась в состоянии «гордого одиночества», но в ожидании большого чувства…

– Пойдем прогуляемся? – предложил Юрий Петрович. – И поужинаем где-нибудь на воздухе. Я жутко проголодался!

– А дома к ужину не ждут, что ли? – спросила Надя не без доли язвительности.

– Да вот… не ждут! Ладно? – просто ответил он, улыбаясь. Его странная манера шутливо вставлять вопросительное «ладно?» там, где по смыслу его быть не должно, ее забавляла. – Как-то вот… некому ждать…

Они вышли из гостиницы и не спеша направились в сторону Измайловского парка. Майский теплый ветерок приятно окутывал плечи после ледяного кондиционированного воздуха.

– А почему я раньше тебя никогда не встречал? – с обезоруживающей улыбкой спросил Юрий. – Меня Володя частенько приглашал на ваши партийные посиделки, я даже был несколько раз… Мы же с ним только и видимся, когда он по своим партийно-демократическим делам в Москве оказывается… Сидели, бывало, вечерком… пивко попивали, о политике беседовали, и не только… Есть у вас в организации очень интересные ребята! Толковые, искренние… нестандартно политически мыслящие… а тебя вот не встречал…

– Но я же не с самого начала в партии… И мы не всегда все вместе собираемся, только если на съезд… Когда подписи сдаем – приезжаем по мере готовности. А может быть, я просто была в другой компании, где не пивко, а винцо попивают, – пошутила Надежда.

– Да? – засмеялся полковник. – И как же тебя в политику-то занесло? – продолжил он расспросы.

– А вот… очень хотелось изменить мир к лучшему. Как это у Маяковского: «Надо жизнь сначала переделать, переделав – можно воспевать…»

– Маяковского любишь? – удивился Юрий Петрович.

– Люблю!.. Но больше – Есенина… Тут слово «люблю»… даже недостаточно емко, чтобы выразить, что я чувствую, когда читаю его стихи, – призналась Надежда.

– А в этом мы с тобой похожи, – улыбнулся полковник.

Пряный вечер. Гаснут зори.
По траве ползет туман,
У плетня на косогоре
Забелел твой сарафан…

Юрий декламировал воодушевленно, с каким-то особым чувством проговаривая каждую строчку, смакуя каждое слово. Его бархатный баритон гармонично вплетался в эти чудесные, любимые с детства строки…

Полковник закончил читать, лицо его выражало чувства, навеваемые любимыми стихами и этим чудным майским вечером. А может быть, и обществом Надежды…

– Здорово!

– Да, здорово!.. А ты вот, королева, в политику зачем-то лезешь! И что тебе дома, у родного плетня, не сидится? – спросил Юрий, используя образность есенинских строк.

– Да какая я… королева?! – Надя смутилась, но ей было приятно такое обращение.

– Так все женщины – королевы, – вдруг сказал он, – каждая – в своем королевстве. А вот кем она там себя чувствует, королевой или служанкой, – это, по большей части, зависит от мужчины, – убежденно заключил он.

– От короля? – засмеялась Надежда.

– От короля! – подтвердил Юрий. – И как же ты это в себе совмещаешь? Лирика и политика – вещи, как мне кажется, несовместимые. Политика – дело прагматиков!

– Это побеждают в политике почти всегда прагматики. А идут туда, в основном, мечтатели и романтики, – возразила Надежда, – только они редко достигают больших высот…

– В президиуме заседаешь… ты в вашей партии – важная птица?

– Ой, да ладно! Там все периодически заседают. И меня в президиум избирают вовсе не для пользы дела… а исключительно для вида! Для интерьера! Для декорации! И не только меня… я ведь не единственная женщина у нас в партии. Мрачно, знаете ли, смотрится президиум, если там одни мужики… – совершенно искренне заметила Надежда. – Так что в президиуме не только «важные птицы» присутствуют, но и простые смертные, рядовые партийцы и скромные председатели региональных отделений.

– Стало быть, для красоты? Понимаю!

– Для красоты, для красоты, – грустно улыбнулась Устинова, – только вот… прозаседала в президиуме, а Иринку просмотрела, – вернулась она к больной теме.

– Ну… она не маленький ребенок, чтобы за ней смотреть. Расскажи-ка мне о ней, – попросил Юрий Петрович.

Надежда поведала об Ирине все, что уже повторяла за последние два дня много раз, не добавив ничего нового.

– Есть ли у нее молодой человек?

Надя была не в курсе.

– Сейчас полезно было бы знать такие вещи, – заметил полковник.

– Но это ее личное дело, и я никогда не вторгаюсь…

– Надюша, – на сей раз перебил Юрий Петрович, – чтобы разобраться в ситуации и убедиться в необходимости возбуждения уголовного дела, именно этот… очень личный вопрос может оказаться самым важным. Здесь за каждую соломинку хвататься надо. В любом расследовании излишняя деликатность может сильно помешать.

– Извините, Юрий Петрович.

– Наденька, а давай без отчества?.. Ладно?.. Я тебя прошу… и на «ты». Договорились?.. А извинять мне тебя не за что…

– Ну хорошо, – согласилась Надежда и задумчиво добавила:

– А я, оказывается, совсем мало знаю об Ирине. У нее в группе мальчиков совсем нет, одни девчонки. Рукодельница… Танцами занимается… А с кем она общается за пределами колледжа, я понятия не имею.

– Ладно, разберемся! – пообещал Юрий. – С родителями ты не связывалась?

– Нет… у меня даже номера их нет…

– Если завтра она не появится, надо сообщить, Надюша… Они должны быть в курсе.

– Знаю. Только не представляю, как им сказать… Представь, как это все выглядит: вытащила девчонку на съезд и… потеряла!

– Она взрослый человек и, как ты утверждаешь, ответственный, – напомнил полковник об одном из качеств Ирины, в существовании которого Надежда упорно убеждала окружающих в последние два дня.

Они прогуливались по живописной аллее парка. На скамейке под цветущим каштаном миловалась влюбленная парочка.

– Весна, пора любви! – улыбнулся Юрий. – Вот и Ирину, может быть, на что-то такое… потянуло!

– Но не до такой же степени, что она забыла об отъезде… и обо всем! У нее, между прочим, в понедельник зачетная неделя начинается.