Влюбленный Тургенев

– М-м-м, – потянула девушка, – это прийти к ним раздеться догола и ходить так?

Глаза Наташи увеличились, а брови взлетели вверх. А Катя решила добить своим черным юмором приятельницу.

– Ты не знала. Я люблю ходить голышом. Так мне можно быть собой?

– Пожалуй, не стоит, – задумчиво протянула Наташа, – Александр наш был бы возможно в восторге. У тебя классная фигура. Но вот за нового не ручаюсь – странный он. Еще на фоне обнаженного тела приступ начнется какой-нибудь. Мужики нынче ранимые какие-то.

Катя громко засмеялась, у нее даже слезы из глаз брызнули. Наташе тоже стало смешно. Она взяла с принтера листки и вложила их в папку. И махнув, на прощание Кате, пошла к стажеркам.

– Как раскладываешь деньги на упаковку?

Жанна и Нина прижались друг к дружке и перешептывались, чтобы не мешать работе окружающих. В огромном кабинете было много столов, шкафов, плюс здесь же располагался частично склад квитанций и бумаги, но Наташа нашла для девочек немного места. В тесноте, да не в обиде. Хоть маленький, а свой уголок, где можно сидеть и вещи положить.

– Так, э-э-э-э, а вспомнила, – обрадовалась Нина, – по сто купюр – это корешок. Мы их в полную пачку кладем по десять штук.

– Девочки, – перебила их батл Наташа, – у меня мало времени, пошли.

Она каждой вручила по соку и круассану.

– Быстро перекусывайте, я вас в кассу отведу.

Она отвела их в кассу и рассадила к кассирам, чтобы они сидели рядом и видели, как те работают. Оля и Лариса были крайне напряжены. Они ревностно относились к появлению новых стажерок. Тест все завалили до единой. Им была дана неделя для повтора всех инструкций и вот сегодня повторное испытание. И Оля, и Лара чувствовали, что их в головном не оставят. Они проследили глазами за Наташей. Той стоило скрыться за углом как они дружно стали стажеркам задавать вопросы. А Жанна и Нина с удовольствием отвечать на то, какие журналы заполняет кассир в каком случае и как. Как себя вести при обнаружении подозрительной купюры или если человек не доволен сдачей, если ему показалось, что он давал больше денег и много еще чего того, что, по сути, обязаны знать сами и рассказывать сейчас это новеньким, а не наоборот.

Наташа поднялась наверх и постучала в дверь. Та открылась и на пороге образовалась Надежда.

– Привет, – сказала она.

Нади не было несколько дней. Она вроде приболела. Вот Наташа увидела ее и подумала, что это не было ложью. Бледная кожа, покрасневшие глаза, лицо без яркого макияжа. Даже непривычно ее видеть такой, как другой человек.

– И тебе Надежда Николаевна не хворать.

– Я вот больничный сдала, завтра на работу.

– Я не знала, что больничные листы сдаются тут. Это опция для всех или только для избранных?

Надя как – будто не заметила язвительности Наташи. Она вообще была сейчас какая-то совершенно другая. Тихая что ли. Это так было на нее не похоже.

– Двадцать седьмое августа, – тихо проговорила она, – самый страшный день.

– Надя, сегодня тридцатое число.

– Ах, да, – спохватилась она и тяжело вздохнула, – как цветы?

– Ты про букеты?

Надежда согласно кивнула головой. Она, казалось, зависла между Наташей и кабинетом Акантастера не впуская туда последнюю. А Наташе надо срочно со всем покончить. Ксюше надо собрать сумки. Да так собрать, чтобы максимально многое влезло в максимально малое количество сумок. Завтра к обеду она уже проводит дочь в Ростов на учебу.

– Приходят каждый день как по расписанию. Уже никого они не трогают, все привыкли к ним, как к обыденности. Мы их уже раздаем соседним отделам.

– А, – протянула Надя, – ясно.

Наташа не выдержала, она деликатно отодвинула Надю в сторонку.

– Прости, но время поджимает. Давай завтра на работу придешь, поговорим, ладно? А цветы лучше бы в горшках были. Они и стоят дольше, и когда их наберется нужное количество, то и приносить больше не надо.

Наташа сказала это, улыбнулась Наде и снова постучала в дверь. Опасаясь, что Надежда найдет новый способ ее задержать, резко без разрешения вошла в кабинет.

– Доброго дня, – начала она без лишних слов, – я принесла все что надо.

– Хорошо, Наталья, – протянул руку и взял папку Константин Георгиевич, – я все позже просмотрю.

– Могу идти?

– Идите.

Разрешил он, но стоило ей отвернуться тут, же вслед задал вопрос.

– Как новые стажерки?

– Очень хороши. Они еще неделю плотно посидят в кассе, когда будет мало людей, девочки их посадят за работу. А с понедельника начнут работать по новому расписанию.

– Замечательно.

Наташа посчитала, что ответила и уже сделала шаг на выход, как ей в спину прилетел новый вопрос.

– А что там с круглосуточной кассой?

– Сама касса готова, в ней уже все оборудование поставлено. Нет, кому работать. Как только сажаю Жанну и Нину за работу, начинаю обучать двух новых девочек. Вчера их оформила на стажировку. Во вторник жду.

– Да, все правильно.

Наташа почти дошла до двери.

– Вы сегодня ходили в бухгалтерию и отдел кадров. Там недоразумение какое-то случилось.

Ей показалось, что она сегодня с работы не уйдет.

– Я ходила узнать, почему стажеров не оформляют, как положено и не назначают им стажерские выплаты. Как людям жить пока они на стажировке? Не все имеют финансовую подушку безопасности.

Наташа помнила, как строилась ее карьера в банке. Она два месяца стажировалась изо дня в день. Ее сажали за кассу и она на равных работала. При этом ни копейки не получала. А кушать хочется и за проезд надо платить. Потом ее приняли, но снова на испытательный срок. Он длился три месяца. И все это время она получала копейки.

Она была замужем, и ей было, на что кушать в обед и доехать домой. Но она прекрасно помнит много хороших умных девушек, которые были вынуждены уйти именно по финансовому вопросу. Они уходили в магазин продавцами, бухгалтерами, одним словом уносили свои умненькие мозги из банка туда, где платят сразу. И в банке зачастую оставались те, о ком говорят – они не с улицы пришли. Те – кого есть, кому прокормить, но при этом зачастую это были не совсем ответственные и профессиональные люди.

Здесь она собиралась удерживать умных и способных хорошо работать.

– И что выяснили?

– Выяснила, что там бухгалтера просто не знают как оформлять стажеров, поэтому они ничего и не делали.