Влюбленный Тургенев

– Тридцать восемь? Ты не шутишь? Мне тридцать восемь! И сколько не бегаю к косметологу, все мне дают тридцать восемь! Спрашивается? Чего я трачу деньги? У тебя ни одной морщинки!

– Я ничего такого не делаю, – выставила вперед Наташа руки, – мой секрет в генетике. Я всегда выглядела моложе своих лет. Не представляешь, как я страдала в семнадцать, когда выглядела на тринадцать.

Маша громко засмеялась.

– Да, в таком возрасте это проблема.

– Я больше дружила с теми, кто на три четыре года меня младше. Вот с ними я казалась равной. Я была угловатым, прыщавым подростком. Мои одноклассницы считали меня страшненькой.

Машка покатывалась со смеху.

– А теперь они пальцы грызут от зависти, какая ты в этом возрасте. Ногти – то давно уже съедены.

Маша первым делом сцапала розу и побежала наливать воду в вазочку. Она долго не могла установить слишком длинный стебель в короткой посуде. Пришлось ей помогать. Закончили на том, что уперли его в угол окна. Укорачивать стебель Маша наотрез отказалась. Сказала, ее сын сегодня на свидание с девочкой собрался. Вот отдаст ему, пусть удивит подругу.

– Да ты практичная, Маша.

Наташа смеялась только в ее кабинете. От этой женщины исходила такая энергетика, что рядом с ней невозможно было хандрить.

– Ипотеку, когда начнешь выплачивать и не такой практичной станешь.

– Это точно.

– Ты себе присмотрела уже что-то?

– Да, еще не договорились, но думаю, сделка состоится. Я у самого моря выбрала старинный дом. Он 1888 года постройки. Но он такой классный! Уже мысли, как все так внутри устроить, чтобы все было удобно, и при этом сохранить его первозданность.

– Это тот двухэтажный с цоколем? И старым заросшим садом?

– Угу, там с заднего выхода, который ведет к морю очень высокий берег, а над обрывом лавочка старенькая. Я ее уберу и сделаю там беседку и поставлю качели широкие. Там мало кто ходит, только соседи в основном. Там место не проходное. Красота. И иву посажу, чтобы она выросла и водопадом над беседкой, вот так ярусами.

Наташа размечталась и от удовольствия даже глаза закрыла. Она показывала руками и уже представила огромное дерево с ниспадающими волнами, колышущимися под легким порывом ветерка. Ей даже показалось, что она уже там – в своей беседке.

– Этот дом отдают дорого, – вернула Маша мечтательницу на землю.

– Я начала давить на то, что дому сто тридцать лет, что он старый и плюс документы на него тоже очень старые. Технический паспорт 1995 года. Сказала, что если дешевле, то заплачу наличкой. Осталось придумать, где ее взять. Сделка вот уже, а мне до кредита еще пять месяцев.

– У нашего попроси. Может, сделает исключение, я слышала, кто-то недавно взял на машину кредит, а работает всего три месяца, из буфета, кажется. Не помню, но ты спроси.

Наташа никого ни о чем просить не любила, она все всегда делала сама. Привыкла справляться своими силами. Она шла и размышляла, как у Константина просить возможность взять в их банке кредит раньше.

Когда она сняла жилье, она ни о чем таком не планировала, но три недели назад она прогуливалась по району, где жила и увидела на заборе табличку «ПРОДАЕТСЯ». Дом очаровал ее с первого взгляда. Она как завороженная набрала номер с объявления, но там никто не ответил. Тогда она как под наваждением толкнула калитку и та приглашающе открылась. Не испытывая ни капли страха, она прошла во двор, оглядела все постройки, сад действительно был как паутиной весь окутал разросшимся виноградом. Лозы переплелись с ветвями до самых макушек. Груши, сливы и яблоки висели вперемешку с виноградными кистями.

Дыхание остановилось от вида морского берега. Волны накатывались на мелкую гальку далеко внизу. Но часто туда спускались лесенки, народ, живущий тут, явно любил свой дикий пляж. Тут не было много людей. Это место как затерянный остров с обеих сторон узкими концами упиралось в неприступный обрыв. Сюда можно было попасть только с берега по лестнице, но это можно сделать, только если знаешь место или ты живешь на этой улице. По морю можно только приплыть на лодке.

Дверь оказалась открыта, Наташа постучала в косяк и заглянула.

– Можно?

В кабинете были оба директора. Они разговаривали. Наташа вошла и поздоровалась. Александр предложил ей сесть.

– Вы готовы, – начал Александр, – предложить уже свои идеи?

Наташа согласно кивнула и открыла папку.

– Надеюсь, с Надеждой Николаевной у вас больше не возникало конфликта?

Вопрос оказался неожиданным. О вчерашнем разговоре она даже не думала. Она сказала все правильно. Кто тут начальник? Она. Ей и отвечать. А отвечать не слишком хотелось, поэтому Надя Надей, но она новая метла и мести ей.

– Все хорошо, спасибо. Никаких проблем.

Глава 4.

Две пары глаз внимательно слушали. Александр часто кивал головой. Константин сидел и молча, смотрел. Закончила она тем, что больше всего беспокоило.

– Я проведу аттестацию всех кассиров. И по ее итогам здесь в головном оставлю только тех, кто ее пройдет. Продумаю, как можно быстро провести с ними повышение квалификации и чтобы не увольнять распределю по кассам в городе. Еще надо разделить должности. Ввести отдельно валютного кассира, посадить девочку на оформление только переводов их скоро будет очень много. И есть необходимость организовать круглосуточную кассу.

Александр повернулся к новому директору.

– Что скажете, Константин Георгиевич? Вы тут теперь руль, вам решать.

– Мне все нравится, даю добро.

Константин улыбнулся, заметив, как щеки Наташи слегка покрылись румянцем. Она опустила глаза и стала возвращать свои листы назад в папку.

– И на последок, – сказала она и вновь посмотрела на мужчин, – я хочу убрать Ирину Валентиновну с…

– Ира останется на своем месте!

Надежда без приглашения зашла в кабинет и резко села на один из стульев у стены.

– С должности заведующей кассой, – продолжила Наташа, глядя на странно запыхавшуюся Надю, – и если она согласится, пусть работает кассиром или лучше в бухгалтерию идет.

– Я требую, как руководитель кассового отдела! Я ее поставила, она хорошо работает!

Надежда говорила на повышенных тонах, так, как – будто зашла к себе на кухню, а там посторонние ее чай пьют. Наташа оглянулась на обоих директоров. Что старый, что новый молча, наблюдали за этим безобразием. Женщина вела себя так вольготно в кабинете хозяина банка, что выводы сами собой ложились на ум.

– Я увидела Надя, твой жирный намек на таинственного шалуна.

Наташа опять посмотрела на обоих мужчин, но уже более холодно.

– Но руководитель отдела я. И отвечать мне. А Ира твоя ходящая бомба на ножках. Она однажды рванет так, что мама не горюй. Поэтому я прошу ее убрать.

– Ты меня оскорбила! Не хочешь извиниться?

Наташа резко встала. Она так разозлилась.

– Да! – зло отчеканила она, – я хочу извиниться за весь этот балаган, устроенный в кабинете, – Извините Александр Георгиевич и вы-ы-ы, – она не смогла произнести его имя, – за все.