Вопросы мастеру

– Но ведь я никогда…

– Попробуйте, – он выпил свой бокал залпом и сейчас наблюдал за ней с улыбкой.

Она отхлебнула немного и зажмурилась, видимо, чувствуя, как шампанское обожгло горло и разливается теплом в груди.

– Расскажите мне о нем. – попросила она Генриха.

– Поверьте, мне очень трудно судить его, но я попробую. Что именно вас интересует?

– Он молод?

– Да, ему чуть больше тридцати.

Эльза встряхнула черными кудрями и ее серьги, украшающие милые ушки, запутались в них.

– Разве в таком возрасте можно быть таким беспощадным в любовных вопросах? Он сам- то женат?

– Нет, – Генрих усмехнулся, поняв, что хочет подойти к ней и поправить ее прическу, прекрасно осознавая, что на это его толкает розовая пелена, именно она подсказывает ему предлоги, чтобы подойти к ней поближе и дотронуться до нее.

– Как вы сами относитесь к нему? – прозвучал следующий вопрос.

– Иногда я его понимаю.

Наступило молчание, это молчание он узнал: оно всегда наступает перед тем, как будут заданы главные вопросы и прозвучат ответы на них, задающие тон последующему общению. Это молчание нельзя не узнать, потому что у него особый цвет.

– Почему вы здесь, рядом со мной, ведь внизу идет веселье, а вы для этого сюда и приехали, чтобы веселиться.

– Что-то мне подсказывает, что мое место рядом с вами, -ответил он так, как будто ждал этого вопроса. -Сейчас я, может быть, скажу большую глупость, очень многие правдивые вещи глупы по сути. Я не хочу отпускать вас от себя дальше, чем на пару шагов. Что-то должно произойти еще с нами, обязательно произойдет. И хочу вам сказать еще одну вещь: нет человека на свете более преданного вам, и я готов доказать это. Завтра я уезжаю из города и мог бы увезти вас туда, куда пожелаете. Обещайте, что подумаете над моим предложением.

– Обещаю… Обещайте мне тоже кое-что.

– Что же?

– Что вы не пустите больше никого в эту комнату. Ни де Бурье, ни кого бы то ни было. Я устала.

– Обещаю. Не спущу глаз с этой комнаты.

Он дышал розовой пеленой, он чувствовал ее терпкий запах шалфея, он ощущал ее уже не только в своих легких, но и в своем сердце, над которым она установила свою власть и теперь упивалась ею- захочет и сожмет его так, словно желая выжать из него всю кровь без остатка, отпустит, и оно расслабится, забьется вновь, толкая горячую кровь, с примесью розового, по венам. Стараясь завладеть новым телом, словно вирус, словно болезнь, пелена одаривала мозг красивыми картинками из будущего, обещая вечное блаженство.

– Вы ведь даже не знаете моего имени, – прошептала девушка чуть слышно.

– Так скажите, как ваше имя?

– Элизабет.

– Такое длинное имя, для вас такой маленькой, – сказал он те же слова, что и много лет назад.

Но она не придала им значения, она не узнала Генриха.

19

Мастер вошел в жилище Хранителя, гонимый внезапно возникшей догадкой. Он теперь не мог заниматься полотнами. А для Мастера нет ничего хуже и опаснее, чем невозможность творить, всегда должен быть хоть отголосок надежды на то, что придет вдохновение.

Хранитель сначала обрадовался нежданному гостю, как он думал, пришедшему разбавить его одиночество, но, увидев гнев в глазах Мастера, понял, что ошибся.

– Чью судьбу разбила моя дочь?

– Я не могу ответить.

– Он же не простой человек, верно? Ответь!

– Ты не должен задавать мне подобные вопросы. Просто будь уверен, что все случилось так, как и должно было случиться. Так было написано в моей книге, так и произошло.

– Как я был слеп! – Мастер рассмеялся. – Конечно же! Судьба не должна была находиться там, где она находилась, когда Энж ее разбила! Это было сделано специально! Ее специально поставили, как ловушку, и Энж угодила в нее! Кто он?

– Опомнись, ты носишь безразличие, не должен вести себя так. Иначе, не избежишь наказания.

– Он- Мастер? Она разбила человеческую судьбу, данную для Мастера?

– Да.

– Носителем какого чувства он был?

Хранитель медлил с ответом.

– Отвечай же!

– Я не вправе рассказывать тебе.

– Я сам скоро узнаю все… Ответь хотя бы на следующий вопрос – полотно уже было достроено, почему вдруг понадобилось разбивать его снова?

– Оно было построено неправильно. Уходи. Возвращайся к работе.

Мастер вышел, хлопнув дверью. Вот он- первый звонок. История повторяется.