Мотыльки

Лес становился всё гуще, а наклон земли всё больше. Сквозь кроны деревьев прорывалось великое множество тонких золотых лучей, освещавших это место, казавшееся в такие моменты волшебным. Заметив очередной гриб, который явно пригодится для салата, Полина аккуратно отделила его от грибницы и кинула в авоську. Затем она подняла голову и заметила, что на стволе дерева в нескольких метрах от неё что-то виднеется. Подойдя ближе, девушка внимательно осмотрела странное тёмное пятно на потрескавшейся коре. Грубые, но чёткие порезы образовывали группу треугольников и окружность над ними, а внизу располагалась ещё одна глубокая полоса. Это был тот самый символ, что она видела ранее среди скопления граффити возле магазина в Комсомольске. Хулиган, живущий поблизости, явно умел обращаться не только с баллончиком краски. Отгоняя от себя негативные мысли о вреде, наносимом природе человеком, девушка продолжила прогулку, и спустя примерно час направилась назад с внушительной добычей, к которой прибавилась также небольшая горстка лесных ягод.

После плотного завтрака и мытья образовавшейся грязной посуды Полина около часа провела за изучением последних новостей и просмотром обновлений в социальных сетях, после чего отправилась в библиотеку, где с головой погрузилась в очередную книгу, за которой незаметно пролетело ещё несколько часов. Закончив одну из увлекательных глав, она с трудом оторвалась от чтения и взяла в руки телефон, чтобы узнать время, которое, как выяснилось, уже подходило к обеду. Это напомнило девушке о том, что она собиралась сегодня съездить за покупками, и, засунув между страниц импровизированную закладку из пустой упаковки от жевательной резинки, она захлопнула книгу.

С новым списком покупок Полина отправилась в город. Солнце освещало всю долину вокруг озера мягким золотистым сиянием и отражалось в морщинистой водной глади. В этот день стояла довольно жаркая погода, но лёгкий прохладный ветерок делал её комфортной. Тойтота исправно покоряла километры ухабистого дорожного полотна, а навстречу время от времени проносились авто местных жителей, спешащих по делам, и оставляли за собой длинный шлейф пыли, оседавшей на чёрном капоте седана.

Прибыв в Комсомольск, Полина припарковалась у знакомого магазина и направилась прямиком ко входу, но что-то привлекло её внимание, заставив остановиться, занеся ногу над порогом. На столбах висели такие же объявления, что и раньше, но сегодня в них было что-то, что вызвало у девушки смутное чувство тревоги. Подойдя ближе, она принялась вглядываться в написанное. «Внимание! Пропала Светлана Дмитриевна Никифорова, 1981 года рождения», «Внимание! Пропал Иван Михайлович Котов, 1953 года рождения», – красовались на свежих листах бумаги жирные ярко-красные буквы. Полина испуганно прижала ладонь ко рту, всматриваясь в знакомые лица на снимках. На первом объявлении было фото улыбающейся женщины с заколкой в виде пчелы, а на втором… тот самый Иван Михайлович, любитель морошкового варенья, приехавший навестить брата. Достав телефон подрагивающими руками, она набрала номер, указанный на листовках, и хотела было нажать кнопку вызова, но остановилась. «Стоп, зачем я это делаю? Звонить же нужно только если я знаю, где пропавшие, а информация о том, что я с ними знакома, никому не поможет», – растерянно подумала девушка и убрала палец в сторону, но затем сохранила номер в списке контактов и, ещё раз посмотрев на листовки, отправилась в магазин.

Внутри было прохладно. Холодильники с молочной продукцией выполняли функцию кондиционера, а вентилятор возле кассы гонял воздух по помещению. Встревоженная только что полученной информацией, Полина потерянно бродила по залу, собирая товары в корзину. Конечно, она не очень хорошо знала Ивана Михайловича, и уж тем более продавщицу Светлану, но даже столь короткого знакомства хватило, чтобы линии их жизней пересеклись. Мы воспринимаем трагедии других людей как нечто далёкое, отстранённое от нас, словно наблюдаем события на телеэкране в каком-то фильме, который в любой момент можно выключить и перестать думать об этом. Однако когда мы сталкиваемся с подобным в реальности, когда беда случается пусть даже с нашими дальними знакомыми, это вызывает смешанные чувства, тревогу из-за невозможности избежать горя потери, которое рано или поздно ждёт каждого из нас. В голове Полины крутились одни и те же мысли: «Что могло случиться? Куда Иван Михайлович и Светлана могли пропасть? Не провалились же они под землю! И почему именно они?» Её раздумья прервал громкий голос сзади.

– Девушка!

– А? Что? – Полина от неожиданности подскочила на месте, обернулась и увидела худую женщину лет пятидесяти с рыжими кудрявыми волосами.

– Вы тут уже, наверное, минуту стоите и смотрите на этот пакет молока. Я всё понимаю, за здоровьем следите, состав читаете. Я сама вчера по Первому передачу видела про молочку, и теперь вот знаю, куда там на пачке глядеть, чтобы вывести производителя на чистую воду. Но имейте совесть, ей-богу, вы тут не одна!

– Ой, простите, я задумалась, – Полина отошла в сторону, пропустив женщину, а та, проходя мимо, остановилась и продолжила, сбавив тон:

– Вижу, не местная ты. Носом не клюй, на входе вон объява висит, двое пропали ещё. Смотри сама не пропади, тебе тут не Москва и не Питер. Одна лучше вообще не ходи, – с этими словами странная незнакомка двинулась в сторону отдела с хлебом и, спустя мгновение, скрылась за стеллажом.

Полина стояла на месте и смотрела ей вслед, шокированная не столько грубоватым тоном, сколько содержанием сказанного. Расплатившись за покупки с хмурым кассиром, заменявшим Светлану, девушка вышла на улицу и снова уткнулась взглядом в объявления о пропаже. Через несколько минут рыжеволосая женщина тоже покинула магазин и направилась в сторону соседнего двора. Полина двинулась за ней и, прибавив шаг, сравнялась с новой знакомой, начав диалог.

– Извините, я…

– Что? О, опять ты!

– Вы сказали, что пропали «ещё».

– Что?

– В магазине. Вы сказали, что пропали ещё двое. Это у вас что, на постоянной основе происходит?

– Девочка моя, – эксцентричная дама украдкой оглянулась и внимательно посмотрела по сторонам, словно боялась, что их могут подслушать. – Ох, нет, это не разговор для улицы. Пошли, ко мне зайдёшь, чаю попьём, нечего тут языками чесать, – она указала рукой на дом впереди.

– Эм, ну, вообще-то я…

– Пойдём-пойдём, гостей у меня мало бывает, дети в Мурманске, муж умер давно, да и расскажу я тебе всё.

– Ладно, пойдёмте, у меня как раз пряники есть, – Полина приподняла пакет с покупками.

– Ох, покупные, небось химия одна. Я тебя лучше пирогом угощу!

Внутреннее убранство местной хрущёвки ничем не отличалось от московских. Пыль кружила в тонких лучах света, попадавших в подъезд сквозь крохотные грязные окна на лестничных клетках. Пахло сыростью и старостью. Поднимаясь вслед за женщиной по стёртым ступеням, Полина уже жалела, что согласилась зайти в гости к человеку, которого она видит впервые в жизни, в городе, где пропадают люди. Добравшись до верхнего этажа, дама начала рыться в сумке в поисках ключей. Квартира оказалась на удивление уютной, хоть и не видевшей ремонта уже долгие годы.

– Вот тапочки, проходи. Я, кстати, Клавдия Семёновна, а тебя-то звать как? И чего ты у нас тут делаешь? Сейчас чайник поставлю.

Хозяйка принялась хлопотать на кухне: достала довольно свежий клюквенный пирог с золотистой корочкой и большие кружки. Полина вкратце изложила историю своего приезда в Мурманскую область. Клавдия Семёновна внимательно слушала девушку, ни разу не прикоснувшись к пирогу и чаю, а когда та закончила, завершив рассказ информацией про Ивана Михайловича, собеседница тяжело вздохнула, съев ложку пирога, посмотрела на Полину и начала рассказ.

Раньше она жила в Ленинграде, работала на хорошей должности в Ленсовете, имела высокое жалование и вела достойную, с точки зрения коммунистических идеалов, жизнь. В общем и целом, Клавдия Семёновна была счастливым советским гражданином. Но, как и у миллионов человек в то время, вместе с падением Советского Союза обрушилась и её привычная реальность: из Ленинграда, ставшего Санкт-Петербургом, женщине пришлось сначала уехать в Мурманск, а затем и перебраться к родственникам в Комсомольск. Муж погиб во время лихих девяностых, по дороге с работы попав под шальную пулю, и Клавдии Семёновне казалось, что её история достигла финала, но наличие двух детей всё ещё давало ей стимул: нужно было сделать всё, чтобы поставить их на ноги. Постепенно жизнь наладилась, дети выросли, уехали, но продолжали поддерживать связь с матерью и помогали всем, чем только могли. Она стала типичной женщиной предпенсионного возраста из российской глубинки, в развлечения которой входят просмотр телевизора и встречи с немногочисленными подругами. Работы у неё нет, дети присылают каждый месяц сумму, достаточную для нормального существования, а когда приезжают сами, привозят много полезных и нужных подарков. Само собой, такой образ жизни привёл к тому, что теперь Клавдия Семёновна является маленьким винтиком в огромной системе сарафанного радио, охватывающей весь город. Постепенно Полина теряла нить повествования, так как рассказ женщины явно затянулся: видимо, старые собеседницы ей поднадоели, и она захотела…

Внезапно комната погрузилась в тишину. Клавдия Семёновна замолчала, а Полина, осознав, что последние пару минут не слушала, о чём говорит хозяйка дома, ощутила себя очень неловко. Женщина помрачнела, думая о чём-то своём, и, глубоко вздохнув, продолжила:

– Давно это началось, в девяностые ещё, я тогда уборщицей работала. Но то были девяностые, люди пропадали каждый божий день, в Ленинграде опасно было на улицу выйти на окраине. Да что там на окраине – в центре по дворам-колодцам пройтись опасно было. Тут, на севере, дела не лучше обстояли: одни бандиты кругом да контрабандисты, постоянно стреляли кого-то, похищали, да и вообще. Но годы-то шли, а ситуация здесь не менялась никак, раз в пару месяцев пропадал кто-то. Да и… – Клавдия Семёновна вновь замолкла и опустила взгляд в тарелку с пирогом, начав ковырять его ложкой.

– И?

– И бездомные пропали. Понимаю, звучит странно, но знала я парочку. Петрович жил тут у нас. Мужик золотой, электриком был отменным, да вот заливать начал как не в себя, ну, и скатился. Жил он у нас в подъезде, не мешал никому. За пузырь проводку чинил кому надо, да вот однажды исчез он. Просто испарился. Вещи его в подъезде так и остались лежать, а самого нет нигде. Потом ещё Димка Антонов, во дворе вечно ошивался, вот тот бомж натуральный был: то по помойкам, то пьяный под скамейкой валяется. А прошлым летом просто взял и пропал. Нет, я-то, конечно, подумала сначала: ну пропал и пропал, авось за ум взялся, но уж в нашем-то городе я бы его точно встретила. Да и потом, бездомных у нас теперь совсем нет. Да, город северный, но тут после девяностых алкашей да тунеядцев – табуны, а за последние годы их как не бывало.

– Вы не думали обратиться в полицию по этому поводу?

– В полицию? Ой, я тебя умоляю. В прошлом году, в мае, я и подруга моя ходили к ним. Так, мол, и сяк, поговорили мы с участковым нашим, высказали ему всё, да про пропажи людей напомнили, а он нам знаешь, что ответил?

– Что же?

– А то, что это программа такая федеральная. Бездомных, мол, возвращают в нормальную жизнь, в Мурманске они уже. А остальные – да, кто-то уехал, кто-то пропал действительно, но это нормально, по его словам: везде кто-то да пропадает. Вот тогда я и поняла, что плевать им на нас и наши проблемы, а в городе явно маньяк завёлся. Ну не могут у нас люди пропадать с такой регулярностью!

– Вы правда думаете, что тут что-то криминальное? Я понимаю, глубинка, но будь тут маньяк, полиция бы точно предприняла меры, да и местные жители наверняка обратили бы внимание на странного соседа, – осторожно предположила Полина.

– Конечно. Предприняла. Да от нашей доблестной полиции ничего не дождёшься. Так вот что интересно, тела никогда не находили, люди просто пропадают, и всё тут. А нет тела – нет и дела. Я тебе так скажу: звони своей тётке и уезжай отсюда как можно быстрее, опасное это место, гиблое. Кстати! У меня же ещё тортик есть, сметанник!

Спустя некоторое время, накормленная сладостями и напоенная чаем, Полина отправилась домой. По пути она обдумывала полученную информацию. Наверняка в каждом городе есть такие женщины – пожилые любительницы криминальных сюжетов, которые выдумывают истории о разного рода маньяках, насильниках и прочей преступной братии, а потом настолько входят во вкус, что сами начинают в них верить. В Москве у семьи Романовых была соседка по лестничной клетке, седовласая почтенная бабуля, которая часто угощала соседей выпечкой собственного приготовления, кормила бездомных кошек, хорошо относилась абсолютно ко всем детям во дворе, даже к самым шумным, да и вообще была добрейшей души человеком. Но стоило заговорить с ней о подозрительных происшествиях, случившихся по соседству (пусть даже это была кража велосипеда), как в её глазах зажигался опасный огонёк, и она начинала в подробностях рассказывать о кровавых расправах серийного убийцы, который наверняка прямо сейчас катается по окрестностям на угнанном велосипеде, выискивая новую жертву. Была ли Клавдия Семёновна такой же выдумщицей? Нет, с виду не похоже. На протяжении беседы никаких признаков неадекватности Полина не заметила; она видела лишь напуганную женщину, которой хотелось хоть с кем-то поделиться тем, что гложет её на протяжении многих лет. Неужели в этом крохотном городке, затерянном посреди тайги, действительно появился маньяк? Куда исчезают люди? Что же всё-таки случилось с Иваном Михайловичем, Светланой и другими пропавшими без вести?

Глава 8

Настало время ужина. На этот раз у Полины не было настроения долго возиться со съестным, и, немного поразмыслив, она решила приготовить спагетти с обжаренными овощами, заправив это блюдо сливочно-чесночным соусом. Помыв несколько томатов и цуккини, она поставила миску с ними на кухонный стол, включила плиту и водрузила пузатую кастрюльку с водой на огонь.

За окном уже начало темнеть. Солнце почти скрылось, окрасив воды озера в оранжево-красные оттенки, будто горящее масло. В доме царила тишина, нарушаемая лишь шипением нагревающейся воды и размеренным тиканьем часов. Внезапно раздался пронзительный звон, от которого Полина подпрыгнула на месте, чуть не выронив из рук солонку. Оторвавшись от готовки, она быстрым шагом направилась в прихожую, к источнику звука. Подойдя ко входу, она посмотрела на монитор видеодомофона, который транслировал изображение с камеры у ворот: на фоне старенького автомобиля стоял хмурый мужчина лет тридцати и раз за разом нажимал кнопку звонка.

– Да, слушаю вас? – с ноткой тревоги в голосе спросила девушка, поднеся к уху трубку домофона.

Незнакомец засунул руку в нагрудный карман пальто и вытащил оттуда удостоверение бордового цвета, а затем раскрыл его и поднёс к камере.

– Здравствуйте, прошу извинить за беспокойство. Степанов Богдан Анатольевич, старший следователь. Собираю информацию по поводу пропажи Ивана Котова. Я могу проехать и поговорить с вами?

– А… да, конечно, проезжайте.

Полина завершила вызов и, нажав на кнопку открытия ворот, вышла на крыльцо. Округа уже погрузилась в сумерки, лёгкий прохладный ветер кружил в вечернем танце с растущими возле дома деревьями, но шелест листьев постепенно заглушило шуршание гравия, потревоженного колёсами подъезжающего автомобиля. В голову девушки лезли разного рода неприятные мысли: например, о том, что удостоверение сотрудника правоохранительных органов довольно легко подделать, а также о том, что записи с камеры домофона на всякий случай сохраняются на встроенной карте памяти. Неприметная серая Нива остановилась у порога, и из неё вышел Богдан.

– Можно? – спросил он, указав взглядом на дверь.

– Да, проходите.

Полина впустила гостя в дом и закрыла дверь. За Богданом тянулся лёгкий шлейф дешевого, но достаточно приятного одеколона. Следователь за несколько мгновений окинул взглядом всё помещение, словно оценивая обстановку и фиксируя детали, а после направился за девушкой на кухню.

– Давно живёте тут? – будто бы невзначай осведомился он по пути.

– Это не мой дом, моя тётя попросила присмотреть за ним, пока сама уехала по делам. А вообще я из Москвы.

– Видимо, ваша тётя достаточно богата.