Дворняги, друзья мои...

Рано или поздно придёт час искупления. Во многих городах активные члены Общества защиты животных пикетируют стадионы, и жестокие зрелища отменяются. Наше павлодарское Общество то ли набрало в рот воды, то ли вообще не существует…

Несколько лет назад, когда московские авантюристы задумали провести в столице России богатую и пышную корриду, поднялся такой шквал негодования, что инициаторам «испанизации» Москвы пришлось расторгнуть все выгодные договоры. Коррида в Москве не состоялась!

В наш трагический, нервный и задёрганный век нам не хватает только крови. Сначала – Друга человека, а потом – и самого человека…

12 сентября 1995 г.

Собака, берегись человека!

*В соавторстве с Н.Капустиной.

До чего чуткие, замечательные люди живут в Павлодаре! Раскрываем любимую «Звёздочку» от 16 января и видим: «Мы и братья наши меньшие». О, подумалось, опять кто-то пожалел бедолаг. Автору явно не спится по ночам, размышляет, что делать с собаками и кошками в большом городе.

Начинаем читать – ничего подобного! Слукавил человек и спит спокойно: проблему он давно решил, оказывается… Зачем нужны собаки, если есть крепкие замки? Нехорошо, ах, как нехорошо быть рабами моды.

Согласны: нехорошо. И не станем отрицать: есть, есть среди собачников «модники». Любят они утереть нос соседу каким-нибудь ротвейлером или сенбернаром. Но неужели одинокая старушка, приютившая обычную дворняжку, тоже относится к категории модников? Знает ли автор, что с собакой можно общаться духовно! Слышал ли он, что в Москве создан Клуб любителей беспородных собак «Дружок», вступивший в борьбу с живодёрским промыслом?

Наш автор – стопроцентный активный прагматик. Уж коли отпала хозяйственная надобность в «меньших братьях», то давайте избавимся от них. От братьев, то есть. Переименуем их, что ли. Ведь житья от них нет. Какая-то Шуба лишь «цыкнула» на бродячую собаку, а та, негодная, не стерпела, изорвала дорогую вещь. Захотел мальчонка погладить дворового котёночка, а тот вцепился ему когтями в кисть. И вообще – страшнее кошки зверя нет.

Интересно, кому это В. Ключков рассказывает сказки? На кого он рассчитывает? Очевидно, только на тех людей, которые никогда не держали дома собак и кошек и имеют весьма смутное представление о психологии животных. Бродячие собаки могут быть агрессивными только за пределами города, где они объединяются в стаю. В самом же городе они смиренны и беззащитны, постоянно шарахаются от людей, порой боятся просто недоброго взгляда. Если что-то и похоже на правду из того, что рассказал Ключков, то этому можно найти нравственное оправдание. Сколько злости должна была источать дорогая Шуба, чтобы дворняга, позабыв страх, порвала её! До какого изуверского состояния надо было довести доброго ласкового котёнка, чтобы он цапнул крошечными зубками мальчика!

Давно пора понять, что во всех покусах и агрессиях виноват в первую очередь человек. Человек, культурно и нравственно отсталый. Это он воспитал в овчарке и бульдоге злобу, а затем выпустил гулять без намордника. Это он выкинул на улицу добродушную дворнягу, которая вынуждена защищаться от негодяев любыми способами. Это он обрёк на вечное скитание изящную и царственную кошку, которая предназначена самим Господом Богом создавать уют в семейной квартире.

И всё же добро неистребимо. Рафаиль Хакимов недавно написал очерк о нашей коллеге – учительнице 108-ой школы, которая на свою скудную пенсию ежедневно покупает корм для бездомных кошек: её «рабочий» день начинается с обхода подвалов…

Ещё не перевелись люди, которые, вселяясь в новую квартиру, первым выпускают, если нет взрослой кошки, котёнка: иначе счастья не будет. Ещё живы бабушки, которые не разучились укачивать внуков под напев:

Котя, котенька-коток,
Котя, серенький хвосток,
Приди, котя, ночевать,
Нашу детку покачать.

Ещё есть школы, где первоклашки весело водят хоровод:

Кот Мурлыка ходит,
Всё за мышкой бродит,
Ах, мышка, мышка, берегись,
Смотри – коту не попадись.

Здесь сочувствие даже мышке, которая тоже хочет жить…

Сколько увлекательных книг, рассказов на подобные темы! Неужели В. Ключков забыл чеховскую «Каштанку» и никогда не читал повесть Троепольского о Белом Биме? Нормальные люди на протяжении многих столетий относились к домашним животным не только с любовью, но и с уважением. Да, с уважением… Ведь должен же был наш оппонент учить в пятом классе: «И днём и ночью кот учёный всё ходит по цепи кругом»… Не под звучное ли мурлыканье прелестного кота воплощались великие замыслы Александре Сергеевича? О Есенине уже нечего говорить – именно он утвердил в нашем быту этот поэтический термин «братья меньшие»: И зверьё как братьев наших меньших Никогда не бил по голове…

А Ключкова одолевает вулкан страстей. Он взывает, призывает и чуть ли не приказывает: бить! С умилением вспоминает: «Было время – ловили собак сетками и петлями, отстреливали». И с торжеством сообщает о сегодняшних сдвигах в этой деятельности: «Решается вопрос с финансированием и приобретением спецснаряжения для отстрела животных усыпляющими средствами».

Стыдно. Стыдно и горько. В Павлодар приходят популярные российские газеты: «Известия», «Труд», «Комсомольская правда», «Литературная газета»… Попался ли вам, читатель, хотя бы один материал подобного рода? Ну, разумеется, – нет! Даже в виде исключения. Если в этих газетах порой и заходит речь о наших «меньших братьях», то лишь о том, как бы им помочь. В Петербурге, например, по распоряжению мэра, категорически запрещено убивать бездомных собак. В крайнем случае их стерилизуют и потом отпускают на волю. Решается вопрос о создании приюта для несчастных животных… Не исключено, что раздадутся и возмущённые возгласы: нищенствуют люди, а тут, видите ли, собакам собираются создать комфорт… Эх, господа, потому и нищенствуют люди, что у нас дефицит гуманизма по отношению ко всему. Всё взаимосвязано! Человек, предлагающий отстреливать собак, никогда не позаботится о другом человеке. Он только будет кричать на всех перекрёстках о своём человеколюбии.

Радость общения – вот что дают нам животные. Кто больше выигрывает от этого общения? Конечно, человек. В древние времена собака излечивала человека даже от душевной болезни – такие случаи, например, были зафиксированы на территории нынешней Бельгии: А с каким восторгом встречает нас четвероногий друг! И опять-таки: стоит нам занемочь – кто не отходит от вас, сочувствует, жалеет и бережно обхаживает? Собака. Да и кошка вам сочувствует. Она безошибочно найдёт больное место, потрётся или уляжется на него и возьмёт эту хворь на себя. Какой силы стресс – бич нашего времени – устоит под напором их любви и ласки?

Разве мы имеем право быть неблагодарными? Мы любим свой город и его первую газету, где каждый может высказать своё мнение, даже если оно не совпадает с мнением редакции (пример этому – заметка В.Ключкова). Убеждены, что павлодарцы не поддадутся воспалённым подстрекательским идеям какого-нибудь ретивого автора. Да тут и усилия особого не нужно прилагать. Ведь не зря в песне поётся, что «собака бывает кусачей только от жизни собачьей». Поэтому мамашам следует учить детей осмотрительности, а взрослым – помнить о деликатности. Не кричать на встречную собаку, не махать, не пинать, тем более – не цыкать, а спокойно идти своей дорогой. Не шарахаться в сторону при виде породистого красавца-великана, а миролюбиво проходить мимо. Отнестись с юмором к лаю дворняжки, выбежавшей из подворотни – она просто выслуживается перед хозяином. В крайнем случае подожди секунду-другую, собачка сама убежит.

А наши павлодарцы и в самом деле чуткие, замечательные люди. Мы и в газетах о них читаем и сами видим. Не все пенсионеры ворчат. Есть и такие, которые скорее себя овощами подкормят, а Барсику кусочек мясца приберегут. В холодные зимы синиц и воробьев подкармливают, да и другим птичкам перепадает.

Интерес к собакам и кошкам – не прихоть, не мода, а высшее проявление гуманности. И животные не остаются в долгу. Всему миру известен шнауцер Джорди, который может распознать рак в ранней стадии у человека. Но не будем возвеличивать собаку за чистую выгоду. Достаточно, что мы становимся добрее от общения с ней. Настанет время и для собачьих приютов в нашем городе. А пока –

Ах, Барсик, Барсик, берегись:
Ключкову В. не попадись!

20 января 1999 г.

Дейк

Зимой 1995 года, когда после длительного отсутствия я возвратился из Москвы в Павлодар, меня на вокзале встретила Наташа, моя жена.

– Хочу психологически тебя подготовить, – сказала она. – У нас появился сыночек.

Она внимательно на меня посмотрела, ожидая увидеть какое-то смятение на моём лице. И, очевидно, разочаровалась, потому что я очень спокойно отреагировал на её самодержавное сообщение:

– Сыночек так сыночек. Готов с ним познакомиться. Надеюсь, твой выбор меня не ошарашит.

Правда, в глубине души шевельнулось что-то эгоистическое: жена преступно посягнула на моё привычное домашнее спокойствие. Но я тут же себя пересилил. И вот почему.

Именно в этот год тема «отцов и детей» для нас трансформировалась из чисто литературной проблемы (мы с женой – преподаватели литературы) в проблему житейскую: наша дочь с мужем, тремя детьми и дворнягой Тузиком эмигрировала из Темир-Тау в Израиль. Этот шаг был продиктован отчаянием: металлургический комбинат едва дышал, наш зять полгода не получал зарплаты, надо было спасать детей от голодной смерти. Они фактически бежали, не отправив багажа, а взяв только то, что можно было взять в руки, и бросив на произвол судьбы всю домашнюю обстановку, включая довольно приличную библиотеку и фонотеку, которую я помог им собрать…Мечты Наташи о переезде внуков в Павлодар, о пригляде за ними и духовном общении – рухнули…Воспитатель по натуре, она не мыслила себе жизни без вдохновенного контакта с младшим поколением… И вот – появился сыночек.

«Взяла из детского дома, – мелькнуло у меня в голове. – Ну что ж, будем воспитывать…»

Наняв такси, мы приехали домой, на улицу Дзержинского.

Едва Наташа прикоснулась ключом к двери, как раздался возмущённый звонкий щенячий лай, а потом мне навстречу выкатился чёрный колобок и, не переставая возмущаться, то есть захлёбываться лаем, смотрел на меня широко раскрытыми карими глазами, как бы вопрошая: «Чего тебе здесь нужно? Тут живёт моя хозяйка, не смей вторгаться на чужую территорию, не вздумай распоряжаться!» Сколько справедливой ярости было в его щенячьем самоутверждении!

Потом Наташа мне рассказала, как она обзавелась этим «сыночком»… В метельный день она возвращалась из школы домой по улице Лермонтова. Ещё издали заметила чёрного щенка, увязавшегося за какой-то женщиной. Сначала Наташа подумала, что это её щенок. Но женщина перешла проезжую часть улицы, а малыш остался на тротуаре, жалобно скуля. Затем он побежал за проходившим мужчиной, потом снова за какой-то женщиной… И моя жена поняла, что щенок ничейный, вероятно, просто выброшен на улицу и ищет среди людей человека, который приютил бы его… Она подошла к нему – маленькому, запушенному снегом, дрожащему и скулящему… Щенок интенсивно завилял хвостом, а его умилённо-подобострастная мордочка отчаянно взывала: «Ну возьми, возьми меня!» И Наташа не выдержала – взяла… Она расстегнула пальто, положила его. как говорится, «за пазуху» и в таком виде принесла домой.

Итак, в нашем доме стали жить четверо животных: две собаки и две кошки. И все – приблудные. Светло-коричневую дворняжку Ладу кто-то подбросил в магазин «Динамо» – она там тоже бегала за всеми покупателями, пока я случайно туда не забрёл. Кота Бонифация принесла жена – он недавно родился у соседской кошки. Все котята были здоровы, а у него, бедненького, сильно гноился глаз. Хозяйка предложила взять здорового, но у жены заболела душа: больного никто не возьмёт, могут выбросить… И, к удивлению хозяйки, взяла слепенького. Потом, в течение многих дней делала ему примочки, и Бонифаций вырос в красивого серого кота с совершенно здоровыми глазами. А Машеньку приволок (в буквальном смысле слова) я. Однажды, недалеко от нашего дома, мне попалась крупная белая кошка с огромным животом. Она отчаянно мяукала, ища место, где можно было бы разродиться. Я сгрёб её в охапку и затащил к себе на третий этаж. Не успел приготовить подстилку в своём рабочем кабинете, как у неё начались схватки, и на свет Божий появились аж шесть малышей… Маша, естественно, после того как мы раздали котят, осталась жить у нас, а её законным супругом стал теперь Бонифаций. Впрочем, она не забывала и своих дворовых друзей: могла, негодница, исчезнуть на пару дней, повергая в смятение домоседа Бонн, который не находил себе места во время её отсутствия.

До Дейка лидером в доме была Маша. Будучи кошкой образованной, с многолетним дворовым опытом, она по-матерински опекала Бонифация, вылизывала его и вычищала, а он, лениво развалившись, милостливо позволял ухаживать за собой. Когда проявлял непослушание, Маша била его лапой по голове. Она пыталась взять шефство и над Ладой, но собака рычала, стремясь сохранить независимость, и передвигалась по квартире с учётом расположения Маши.

Но вот появился Дейк. Маше это явно не понравилось. Одно дело Бонифаций и Ладушка – они уже жили здесь, когда она пришла. Другое дело Дейк – незваный пришелец, который стал бегать по комнатам, не считаясь с заведённым порядком и громким тявканьем заявляя о своих правах. Все были взрослыми и вели себя достойно. А этот шалил, заливался визгливым лаем, если кто-то звонил или стучался в дверь, трепал тапочки, рвал газеты, какал и писал где попало. Вначале Маша с неотрывным вниманием следила за ним, потом стала прибегать к испытанному средству – била его лапой по голове. Наконец, уже без всякой причины начала нападать и вонзать ему в шею свои острые зубки. Когда Дейк вопил от боли, подбегал Бонифаций с намерением также поддать ему. И поддавал. В общем, две большие кошки – на одного маленького щенка. Сколько раз мы с Наташей спасали из кошачьих лап бедного страдальца и наказывали (разумеется, не больно) Бонифация и Машу, повторяя при этом: «Нельзя обижать маленького! Нельзя! Нельзя!» Ничего не помогало. У кошек были широкие и разные возможности поступать по-своему, в особенности тогда, когда нас не было дома. А иногда нас не бывало по целым дням: я – в университете, Наташа – в школе или на даче… Приходя домой, заставали Дейка в плачевном состоянии: вылезал из какого-то укрытия и начинал жалобно скулить, «рассказывая» о своих обидах. Однажды он вылез из-за стиральной машины весь ободранный и… с одним глазом. Мы обмерли: подумали, что кошки выцарапали ему второй. В сущности мы почти не ошиблись: очевидно, одна из кошек (скорее всего Маша) вонзила ему коготь в глаз… Наташа стала выхаживать Дейка так же, как когда-то Бонифация: прикладывала примочки и ещё что-то. Мы облегчённо вздохнули, когда на третий или четвёртый день Дейк открыл больной глаз, весь красный, но зрячий… Забегая вперёд, скажу, что Дейку сейчас пять лет, он упитан и здоров, видит хорошо на оба глаза, но правый у него постоянно слезится, оставляя мокрый след на «щеке»…

Театрально-зрелищные представления в нашем доме начались тогда, когда Дейк стал подрастать. Из весёлого и общительного щенка он неуклонно превращался в непримиримого мстителя. Теперь уже Маша и Бонифаций прятались от него. Проходя мимо них, он обнажал большие белые клыки, давая понять, что их владычество кончилось и что лидерство перешло к нему. Даже Ладу, он держал в тисках жёсткой стилевой регламентации, не разрешая ей пользоваться нашей лаской. И тут обнаружилось, что Дейк патологически ревнив – ревнив настолько, что в нём оказался подавленным кобелиный инстинкт рыцарского отношения к суке: он мог с обнажёнными клыками наброситься на Ладу, если та пробовала приласкаться к нам. В конце концов он превратил её в запуганное существо (а она на восемь лет была старше его), которое боялось даже приблизиться к нам. О кошках и говорить нечего. Они жили в обстановке постоянного террора, и мы серьёзно опасались за их жизнь.

Однако первыми жертвами Дейка оказались дворовые кошки. Взрослая кошка ещё могла от него улепетнуть и вскочить на дерево. Котят же он душил мгновенно. Не успеешь подбежать, чтобы вырвать котёнка из железной пасти Дейка, а бедняга уже лежит на земле при последнем издыхании, конвульсивно дёргаясь и постепенно замирая. Забредёт какой-нибудь двухмесячный ничейный котёнок в подъезд нашего дома – тут ему и конец, если в это время кто-то из нас выводит Дейка на прогулку (повода он не знает – ни одна из дворняг, живших у нас, не знала повода). Сколько трагедий случалось в нашем подъезде, о которых и вспоминать не хочется!.. Мы проклинали Дейка и… стремились его понять, в чём-то даже оправдывая: слишком тяжёлое у него было детство, слишком настрадался он от наших кошек, которые невольно превратили его в фанатичного Шарикова.

Наступили сложности с его кормлением. У каждого животного была отдельная мисочка. Дейк внимательно следил, как Наташа разливает всем положенную порцию супа, но к своей мисочке не притрагивался: норовил сначала съесть всё у кошек и у Лады. Ему это удавалось неоднократно, после чего, сытый, он принимался сторожить свою миску, никого к ней не подпуская. Вероятно, наши животные умерли бы с голоду, если бы Наташа не догадалась кормить каждого в отдельности, в ванне, запирая не задвижку дверь, чтобы Дейк туда не проник. Злобно порычав, он тогда принимался за собственную миску.

Впрочем, он мог поступить и по-другому. Часами лежал в апатичном состоянии, не притрагиваясь к пище. Но стоило вывести его на улицу всего лишь на пять-десять минут, как, возвратившись, он тут же бросался к своей миске и опустошал её до дна. Непостижимая психология! Хотя объяснить это можно примерно так. Возвращаясь, он ужасался, что его пища находилась некоторое время без присмотра. Реакция получалась соответствующей: надо её немедленно уничтожить, чтобы при повторной отлучке она не досталась никому!

Уличали мы его и в воровстве. Если Наташа неосмотрительно отойдёт от кухонного стола, где лежит что-нибудь мясное или сладкое – оно мгновенно исчезнет: приподнимаясь на задние лапы, Дейк может достать всё, что ему нужно. Однажды, стащив из сковороды пару котлет, он, обжёгшись, сильно дёрнул головой и разбил рядом стоявшую хрустальную вазу. Но котлеты не выпустил из пасти и побежал с ними в коридор. Хотели его наказать, но, зарычав, он посмотрел на Наташу таким затравленно-нахальным взглядом, что она махнула рукой и пошла на кухню собирать с пола осколки разбитой вазы.

А взгляд у Дейка иногда действительно выражает одновременно и жалкую затравленность, и неизмеримое нахальство. Я это замечал иногда на улице, когда ему попадалась соседская «доберманша» Берта, не терпящая кобелей-дворняжек. Она несколько раз порядочно потрепала Дейка, и теперь тот, завидя её, тут же теряет свой бравый вид, сникает, начинает осторожно добираться окружным путём до нашего подъезда и потом стремглав бежит на третий этаж.