Заклятие древних маори. Последний занавес

– Понятно, у меня нет машины, и я не ворую. А Квестинг твой – вор! Ворюга!

– Ерунда! – вспыхнула Хойя. – Он хороший.

– А зачем он лазает по ночам на пик Ранги? Какие у него там дела?

– Да ты только языком чесать и можешь.

– Передай ему, чтобы впредь поостерегся, не то я ему рога пообломаю. Как тебе это понравится?

– Мне-то? Да мне наплевать на него.

– Неужели? Ну-ка повтори!

– Отстань от меня! – Хойя нетерпеливо топнула ногой. – Вот привязался, дубина. Прочь с дороги! Вот пожалуюсь прадедушке, и он наложит на тебя макуту.

– Ха! Эру никому не заколдовать!

– Моему прадедушке это раз плюнуть, – засверкала глазами Хойя.

– Послушай, Хойя, – начал увещевать ее Эру, – ты ведь с динамитом играешь. Это может для тебя плохо кончиться. И еще – в следующий раз, когда этот пакеха предложит тебе прокатиться, передай ему от моего имени, чтобы он оставил тебя в покое. Ясно? И добавь, что если он ослушается, то следующий поход на Ранги станет для него последним.

– Сам ему это скажи, – окрысилась Хойя. И присовокупила к этим словам крепкое маорийское выражение. Змейкой проскользнув мимо застывшего с отвисшей челюстью Эру, девушка припустила по тропинке.

Эру стоял, хмуро пялясь в землю. Истлевший окурок опалил ему губу. Эру сплюнул. Затем повернулся и медленно побрел следом за быстро удалявшейся Хойей.

Глава 2

Первое падение мистера Квестинга

I

– Звонил доктор Форстер, сэр, – сказал Дайкон Белл, метнув на хозяина взволнованный взгляд. Когда Гаунт стоял, вздернув плечи до ушей и глубоко засунув руки в карманы долгополого халата, нужно было держать ухо востро. Актер вдруг резко обернулся, и бдительный Дайкон не преминул заметить, что ногу тот сегодня поутру подволакивает больше обычного.

– Ну! – прорычал Гаунт.

– Он сделал нам заманчивое предложение.

– Не поеду я на этот серный курорт!

– Вы имеете в виду Роторуа, сэр?

– А-а, он так называется?

– Он понимает, сэр, что вам нужно место поспокойнее. И поэтому подобрал нам уютный курорт в Нортленде. На западном побережье. Субтропический климат.

– И серная пневмония?

– Но, сэр, должны же мы вылечить вашу ногу.

– Да, должны. – Мгновенно преобразившись – качество, вызывавшее обожание зрителей, – Гаунт повернулся и весело похлопал своего секретаря по плечу. – Ты ведь, Дайкон, тоже соскучился по дому, верно? Хоть ты и родился в Новой Зеландии, но тебя неудержимо влечет в Лондон. А мы вынуждены торчать здесь. Ужасное ощущение, да? Как будто кто-то из близких тяжело заболел, а ты не в состоянии к ним приехать.

– Да, в чем-то вы правы, – сдержанно произнес Дайкон.

– Пожалуй, я не стану тебя удерживать. Отправляйся домой, мой друг. А я подберу себе кого-нибудь из местного населения, – сказал Гаунт с оттенком грусти.

– Вы меня увольняете, сэр?

– Если бы они и впрямь поставили меня на ноги…

– Они поставят, сэр. По словам доктора Форстера, водолечение должно подействовать очень быстро, – повторил Дайкон слова врача. – Увы, в вербовочных пунктах меня уже на порог не пускают. Не позволяют хоть чем-то помочь своей стране. А все из-за моего проклятого зрения. Можно, конечно, в какую-нибудь контору податься…

– Делай что считаешь нужным, – мрачно произнес Гаунт. – Брось меня здесь, на растерзание стервятникам. Все равно Англии от меня проку нет. Да.

– Но вы ведь собрали для фонда целых двенадцать тысяч фунтов, сэр. Если Англии этого мало…

– Я теперь никому не нужная развалина, – промолвил Гаунт таким тоном, что даже Дайкон без труда припомнил финальную сцену из «Джейн Эйр». – Чего ты так гаденько ухмыляешься? – прогромыхал Гаунт.

– Меньше всего на свете вы напоминаете развалину, сэр, – улыбнулся Дайкон. – Пожалуй, я все-таки останусь, если вы меня не выгоните.

– Ладно, тогда расскажи про это ваше уютное местечко. Что-то мне подозрительна твоя хитрая физиономия. Что за каверзу вы мне подстроили? Признавайся.

Дайкон поставил свой атташе-кейс на письменный стол и раскрыл.

– Ваши поклонники сегодня превзошли себя, – сказал он, извлекая из кейса пачку писем и фотографий.

– Прекрасно! – расцвел Гаунт. – Обожаю, когда меня обожают. Сколько из них прислали свои бессмертные творения с просьбой помочь протолкнуть их на сцену?

– Четверо. Одна дама даже посвятила свою пьесу вам. Об инопланетянах.

– О Боже!

– А вот письмо от доктора Форстера с приложенным к нему письмом доктора Джеймса Акрингтона, медицинского светила с Харли-стрит. Может быть, взглянете?

– Господи, как меня воротит от всех этих светил!

– И все же будет лучше, сэр, если вы прочитаете.

Гаунт скорчил гримасу, но письма взял и опустился в стоявшее возле стола кресло. Дайкон следил за ним с некоторым трепетом.

Из сорока пяти лет своей жизни Джеффри Гаунт провел на сцене двадцать семь, причем последние шестнадцать – в утвердившемся качестве звезды. Прославившийся в амплуа героя-любовника, он затем быстро достиг сценических высот в интеллектуальных ролях. Его наивысшим достижением признали поразительную способность доносить до зрителей не только пафос, но и скрытую музыку шекспировского слога. Среднего роста, темноволосый и поджарый, Гаунт не отличался необыкновенной красотой, но обладал двумя бесценными для актера дарами: величественно посаженной головой и изумительными руками. Что же касается его характера, то шесть лет назад Дайкон Белл, прослуживший к тому времени у Гаунта ровно неделю, отправил своему другу письмо, в котором описал нового хозяина такими словами: «Он горазд на выдумку, непредсказуем, влюблен в театр, необычайно одарен, скор на расправу и невероятно эгоистичен, но с каждым днем все больше и больше мне нравится». За все шесть лет службы у молодого человека ни разу не возникло повода усомниться в верности этой первоначальной характеристики.

Гаунт пробежал глазами записку доктора Форстера, затем внимательно прочитал письмо доктора Акрингтона.

– Черт побери, – вскричал он, – и где только Форстер откопал такого старого фигляра? Ты заметил, сколько яда он вылил на своих родственников? И такие помои Форстер называет рекомендацией! Предлагать мне полное отсутствие комфорта взамен на безграничную доброту ослов-домочадцев! Ха! Да еще столь наглый выпад против меня в последнем абзаце. На месте Форстера я бы уничтожил это письмо, если, конечно, он и впрямь хочет запихнуть меня на свои дурацкие грязи. Тоже мне психолог.

– Психолог в данном случае я, – скромно потупился Дайкон. – Форстер и в самом деле хотел уничтожить это послание. Я же взял на себя смелость показать его вам. Я подумал, что если вы не остановитесь у Клэров, сэр, то никогда не получите возможность утереть нос доктору Акрингтону. А так хотелось бы сбить с него спесь.

Гаунт метнул на секретаря подозрительный взгляд.