Последний занавес

– Да нет, все нормально, – поспешно сказала Трой, не обращая внимания на Седрика. – Остается надеяться, что сеансы не слишком утомят сэра Генри.

– О, если устанет, он скажет вам, – заверила ее Миллимент Анкред, и Трой сделалось не по себе. Она увидела полотно шесть на четыре фута, которое должно быть написано за две недели, а натурщик всегда готов сказать, что устал позировать.

– Ладно, – пронзительно проверещал Седрик. – Давайте выпьем!

Они расселись перед огнем, Пол и Фенелла – на диване, Трой напротив них, а Миллимент Анкред на стуле с высокой спинкой. Седрик подтащил свое кресло поближе к матери, свернулся на нем и положил руку ей на колени. Пол и Фенелла смотрели на него с почти нескрываемым отвращением.

– Ну, чем занят в последнее время, сынок? – спросила Миллимент и положила свою сильную белую ладонь ему на плечо.

– Да так, то одно, то другое, устаю очень, – вздохнул он и потерся щекой о ее руку. – Расскажи лучше, что здесь предполагается. Только что-нибудь повеселее и поинтереснее. Например, про прием в честь миссис Аллейн. Пожалуйста. Ты ведь захочешь его устроить, правда? – настаивал он, одновременно просительно поглядывая на Трой. – Скажи, что захочешь!

– Я приехала сюда работать, – сказала Трой резче, чем хотела, потому что он заставил ее испытать неловкость. «Черт! – выругалась она про себя. – Это прозвучало так, будто я решила, что Седрик говорит всерьез».

Но Миллимент снисходительно рассмеялась.

– Миссис Аллейн будет с нами на день рождения, – сказала она, – и ты тоже, дорогой, если только сможешь задержаться на десять дней. Так как, сможешь?

– Да, да, – засуетился Седрик. – Офис приводят в порядок. Всю скучную бумажную работу я взял с собой. Только вот день рождения! Какая невыразимая тоска, право. Дорогая Миллимент, вряд ли я перенесу еще один день рождения.

– Ну вот, расхныкался, – прогудела Миллимент.

– Давайте еще по одной, – громко сказал Пол.

– Тут кто-то о выпивке говорит? – донесся с галереи чей-то голос. – Хорошо! Славно! Славненько!

– О Боже, – прошептал Седрик, – Соня!

III

К тому времени в зале уже сделалось темно, и поначалу мисс Соня Орринкурт произвела на Трой впечатление бледного призрака, слетающего вниз по лестнице. Спуск сопровождался беспрестанным чириканьем. Когда Соня ступила на пол и пошла через зал, Трой заметила, что одета она словно для второго акта какой-нибудь музыкальной комедии. Трой показалось, что на ней пеньюар.

– Ничего себе, – пропищала мисс Орринкурт, – смотрите-ка, кто явился. Седди! – Она протянула Седрику обе руки, и он накрыл их ладонями.

– Роскошно выглядишь, Соня! – воскликнул он. – Где это ты раздобыла такое?

– Милый, да этому платью тысяча лет. О, прошу прощения, – мисс Орринкурт повернулась к Трой. – Я и не заметила было…

Миллимент холодно представила ее. Фенелла и Пол отошли от дивана, и на него плюхнулась мисс Орринкурт. Она вытянула руки и сплела пальцы.

– Ну, живо, живо, живо! – по-детски залепетала она. – Соня хочет стаканчик.

Волосы у нее были почти как у альбиноса. Они бахромой накрывали лоб и шелковым занавесом падали на плечи, смутно напоминая Трой аквариум, увиденный изнутри. Глаза у нее были круглые, как блюдца, с загибающимися черными ресницами. При улыбке ее верхняя губа уплощалась, уголки рта загибались вниз, и к подбородку сбегала тень будущих морщинок. Кожа у нее была белая и тугая, как лепестки камелии. В общем, если посмотреть со стороны, – ослепительная молодая женщина, и рядом с ней Трой почувствовала себя безнадежной замухрышкой. «Наверное, с нее хорошо рисовать обнаженную, – подумала она. – Интересно, приходилось ли ей бывать натурщицей? Похоже на то».

Мисс Орринкурт и Седрик оживленно болтали, но оживление было явно наигранным. Фенелла и Пол отошли в сторону, и Трой осталась с Миллимент Анкред, заговорившей о трудностях ведения домашнего хозяйства. Попутно она наносила стежки на какую-то гигантскую вышивку, потрясшую Трой своей монструозной цветовой гаммой и фантастическим рисунком. Извиваясь, на ней сплетались удивительные завитки, похожие на червей. Ни один дюйм замысловатой работы Миллимент не оставался пустым, ни одна тема не обрывалась другой темой. Временами Миллимент останавливалась и самодовольно поглядывала на дело рук своих. Голос ее звучал монотонно.

– Полагаю, мне повезло, – говорила она. – В моем распоряжении имеется кухарка и пять служанок, не говоря уж о Баркере, только все они очень стары, и всех мы наскребли в разных уголках нашей большой семьи. Моя золовка Полин, ну, миссис Клод Анкред, во время эвакуации оставила свой дом и с недавнего времени поселилась здесь вместе с двумя своими суданками. Дездемона – то же самое, Анкретон – это ее штаб-квартира. Она привезла с собой свою старую няньку. Что касается Баркера и остальных, они всегда жили с нами. Но, даже учитывая, что западное крыло отдано под школу, все равно трудно. В прежние времена, конечно, – с некоторым самодовольством заметила Миллимент, – здесь было всегда полно народа.

– Ну и как, уживаются? – рассеянно спросила Трой. Она посматривала на Седрика и мисс Орринкурт. Он явно взял на вооружение тактику ухаживания, и на глазах у Трой развивался легкий, но совершенно искусственный флирт. Оба говорили шепотом.

– Да нет, – говорила Миллимент. – Все время цапаются. – И неожиданно добавила: – Как хозяин и работник, так, кажется, говорят? – Трой посмотрела на нее. Миллимент улыбалась, широко и безучастно… «Эти люди, – подумала Трой, – все время отпускают замечания, на которые нечего ответить».

В зал вошла Полин Анкред, она присоединилась к своему сыну и Фенелле. Сделала она это с некоторым вызовом, а улыбка, посланная Фенелле, означала, что та может быть свободна.

– А я ищу тебя, дорогой, – сказала она Полу. Фенелла сразу пересела. Полин подняла к глазам лорнетку, движением, которое было бы совершенно уместно в спектакле по пьесе Конгрива, и посмотрела на мисс Орринкурт, раскинувшуюся на кушетке. Седрик примостился возле ее ног на подлокотнике.

– Сейчас стул принесу, мама, – поспешно сказал Пол.

– Спасибо, дорогой. – Полин обменялась взглядом с золовкой. – Я и впрямь не прочь посидеть. Нет, нет, миссис Аллейн, пожалуйста, не беспокойтесь. Очень любезно с вашей стороны. Спасибо, Пол.

– Мы с Нодди, – защебетала мисс Орринкурт, – здорово проводим время. Старые драгоценности разглядываем. – Она закинула руки за голову и незаметно зевнула.

«Нодди? – подумала Трой. – Это еще кто такой?» За репликой мисс Орринкурт последовало краткое, но довольно угрюмое молчание.

– Он сам не свой из-за этой картины, – добавила мисс Орринкурт. – Потрясающе, верно?

Полин Анкред с достоинством переменила позу, так чтобы увидеть свою золовку.

– Ты сегодня днем папу видела, Миллимент? – спросила она не так чтобы слишком приветливо, но явно приглашая сомкнуть ряды против общего противника.

– Поднялась наверх, как обычно, в четыре, – ответила Миллимент, – посмотреть, не нужно ли ему чего. – Она перевела взгляд на мисс Орринкурт. – Но он был занят.

– Тью-ю, – пропела Полин, сплетая и расплетая пальцы. Миллимент мимолетно, но многозначительно усмехнулась и повернулась к Трой.

– Не знаю, – бодро заговорила она, – все ли вам Томас объяснил насчет портрета моего свекра. Он хочет, чтобы вы писали его в его собственном здешнем театре. Повесят задник, а насчет освещения Пол знает, что к чему. Папа? хотел бы начать завтра в одиннадцать утра, и если все будет в порядке, работать по часу утром и днем.

– Мне тут пришло в голову, – сказала мисс Орринкурт, – здорово было бы изобразить Нодди на коне.

– Не сомневаюсь, – сказала, не глядя на нее, Миллимент, – что сэр Генри сам все решит насчет позы.

– Однако же, тетя Милли, – заговорил Пол, сильно покраснев, – миссис Аллейн может… то есть… не кажется ли тебе…

– Да, да, тетя Милли, – поддержала его Фенелла.

– Ну да, Милли, право, – подхватил Седрик. – Я совершенно согласен. Пожалуйста, ну пожалуйста, Милли, и ты, тетя Полин, и ты, Соня, ангел мой, пожалуйста, подумайте, что это уж мисс Аллейн решать… О Господи, – умоляюще продолжал Седрик, – прошу вас, подумайте об этом.

– Да нет, – возразила Трой, – мне было бы очень интересно узнать мнение сэра Генри.

– Ну вот и прекрасно, – сказала Полин. – Да, Миллимент, Десси написала, что она приезжает на день рождения.

– Хорошо, что ты мне сказала, – без всякого воодушевления заметила Миллимент.

– И мама тоже, тетя Милли, – сказала Фенелла. – Забыла предупредить.

– Так-так, – усмехнулась Миллимент, – и всето я узнаю последней.

– Что? Дженетта приезжает? Интересно! – воскликнула Полин. – По-моему, ее уж года два как в Анкретоне не было. Надеюсь, с суровыми нравами нашей берлоги она сумеет примириться.

– Учитывая, что живет она в двухкомнатной квартире, – порывисто заговорила Фенелла и тут же осеклась. – Она надеется, что никого не стеснит.