Конан и карусель богов

В тот же миг жрецы, как по команде, отскочили от киммерийца, разом упав на колени и молитвенно воздев руки. По Камню же от того места, где его коснулись алые капли, начали стремительно разбегаться ослепительно-белые круги, настолько яркие, что на них не возможно было смотреть; в сознание Конана ворвался торжествующе-исступленный вой многих и многих тысяч голосов, в котором утонули крики пиратов с “Крылатого Дракона”. Все бессчетное сонмище коричневокожих остроухих зрителей непонятного и кровавого спектакля выло, вопило и визжало в безумном упоении, словно наконец-то свершилось нечто, ожидаемое столь давно, что об этом уже почти все забыли…

Жрецы хором затянули что-то протяжно-заунывное, раскачиваясь, как в трансе; ничего не понимавший в происходящем киммериец уже шагнул вперед, чтобы разом покончить с этими безумцами – однако мир вокруг него в этот миг начал стремительно меняться. Дневной свет померк; со всех сторон, нарастая, надвигался низкий громовой рык, а затем Конану показалось, что земля под ослепительно-белым Камнем Судеб разверзлась и они все летят вниз, в неведомые бездны; вверх взметнулись серые каменные стены, сложенные из громадных необработанных блоков, очень напоминавшие внутренности того Храма, куда они с командой попали вчера и отыскали скрытую под алтарем сокровищницу.

А потом внезапно грянул тяжкий, сотрясший все вокруг удар; даже Конан не смог удержаться на ногах, распластавшись на горячей поверхности Камня.

Теперь они вроде бы стояли прочно; однако оказалось, что Конан остался в полном одиночестве – и коленопреклоненные жрецы, и уже приготовленный к закланию пират исчезли. Киммерийца на краткое время окружила непроглядная тьма – а затем ее внезапно прорезали колючие лучи бледно-розового цвета. Конан невольно повернул голову – среди тьмы горела бледная светящаяся розовым арка, из-под которой одна за другой появлялись какие-то призрачные фигуры – люди, великаны, карлики, крылатые львы, чудища с головой орла и туловищем пантеры, с широкими коричневыми крыльями; громадные змеи, свившиеся в клубок, и притом ловко сжимающие петлями своего тела длинные мечи и копья с кроваво-красными пылающими наконечниками… И все они шли мимо полыхающего камня, словно мимо путеводного маяка, делая все, как один, поворот возле него и направляясь куда-то вверх…

Шествие продолжалось довольно долго: не меньше пяти десятков причудливых созданий миновало замершего киммерийца: и было не понять – видит ли он перед собой созданий из плоти и крови, или же странных духов, а, быть может, все это ему и вовсе снится?! Камень, казалось, плавает в черном океане пустоты; лестница исчезла вместе со жрецами.

Киммериец с яростью ударил себя кулаком по колену. Чародейство! И он снова угодил в хитроумно расставленную ловушку! Проклятье, теперь-то ясно, почему эти коричневые твари беспрепятственно дали ему добраться до зачарованного камня! Ясно, почему никто не смел заступить ему путь, пока он не оказался на месте! Им нужна была его, Конана, кровь.

Верно, только она могла разомкнуть некую волшебную цепь, высвободить из заточения давным-давно лежавшие скованными силы… И затем – двинуть их… куда? К какой цели?

Киммериец не мог, разумеется, объяснить, каким был – в деталях механизм свершившегося волшебства, почему именно его кровь нужна была Камню Судеб – да теперь это, в сущности, было уже совершенно неважно. Он провалился в какие-то неведомые преисподние… и все же надежда еще не покинула его.

Киммерийцы с молоком матери впитывают умение карабкаться по отвесным скалам и спускаться по гладким кручам, где даже изощренный глаз не сможет найти за что уцепиться: за годы эта способность Конана не притупилась. И, хотя пальцы лишились части их былой силы и ловкости, он без особых трудностей спустился по отвесному боку камня… и нога его провалилась в пустоту. Камень словно плавал в воздухе, поддерживаемый невидимыми колдовскими нитями; дороги с зачарованного острова не было.

Конан подобрал валявшийся на поверхности Камня небольшой осколок обсидианового клинка, швырнул его вниз – и так и не дождался звука падения. То ли пропасть внизу и вправду оказалась бездонной, то ли волшебство лишило его слух остроты; но, так или иначе, прыжок наугад в чернильную темноту мог означать быструю смерть.

И все же иного выхода у Конана не оставалось. Либо он прыгнет… либо останется ждать на этом камне – чего?

Киммерийцем овладело отчаяние. Это, как он считал, постыдное и недостойное мужчины чувство накатывало на него лишь считанные разы за всю его долгую жизнь; и никогда еще оно не было столь черным и доводящим до безумия, как в те часы. Из любой земной темницы, даже самой глубокой и тщательно охраняемой, он сумел бы выбраться; но бежать отсюда?!

– Кром, о Кром, помоги мне, – прошептал киммериец, прижимаясь пылающим лбом к холодной поверхности коварного камня. – Кром, могучий Кром, если мой черед настал – не дай мне сгинуть столь бесславной и позорной смертью!

Безумием было ждать ответа, однако киммериец внезапно приподнял голову – ему почудились легкие, негромкие шаги в окружающем мраке.

Бледно-розовые врата тем временем угасли; камень окружала сплошная завеса непроглядной темноты. Конан знал – там нет ничего, кроме Тьмы и Пустоты; однако он не мог ошибиться – кто-то быстро и уверенно шел к камню.

И потому он даже не удивился, когда на краю белоснежной глыбы появилась высокая фигура, облаченная в грубошерстяной плащ – точь-в-точь такой же, что носил в свое время подростком и сам Конан; плащ, который умели ткать только женщины горных киммерийских кланов.

Пришелец был высок, мощен телом, широкоплеч, черноус; из-под высокого шлема на плечи ниспадали прямые, черные волосы, длинные пушистые усы спускались почти до груди; а под самым обрезом стального шишака на замершего Конана смотрели ярко-синие глубоко посаженные глаза. Могучие руки сжимали толстую окованную железом рукоять боевого киммерийского топора, украшенного благородными зазубринами – памятью о бессчетных и тяжелых схватках; на ногах надеты были простые кожаные сандалии.

– Твой призыв услышан, Конан из Киммерии, – голосом, глубоким и звучным, словно эхо в горном ущелье, пророкотал пришелец. – Твой отец, владыка племен Киммерии, кого ты именуешь Кромом, доволен самым лучшим из своих сыновей. Я послан от него к тебе. Встань же, тебе не пристало слушать чью бы то ни было речь, валяясь на брюхе!

Конан поднялся, с трудом веря своим глазам и ушам. Перед ним стоял воин, в котором не было ничего потустороннего или призрачного; однако же от него исходила такая сила, что без боя заставила бы согнуться перед ним самых лучших земных воителей. Синие глаза смотрели требовательно и грозно; да, это был сам воинственный дух неукротимой страны, так и не покорившейся никому из многочисленных захватчиков.

– Я слушаю тебя, посланец моего повелителя!

– Ты слишком долго прожил на раболепствующем перед своими богами бессильном юге, – неодобрительно покачал головой пришелец. – Кром не повелитель ни тебе, ни мне. Он наш отец. Мы – его сыновья и наши деяния приносят ему те же радость или горе, что и дела смертных сыновей смертному отцу. Кром прислал меня к тебе с такими словами:

“Славный путь прошел ты, о Конан, и не ведал на нем поражений от вражьего оружия. И досада, и позор, и поношение выпадут мне, если потерпишь ты поражение на сей раз. И потому я, ваш отец, предлагаю тебе такой выбор или ты останешься здесь, на чародейском камне, напоенном чарами злобных и лживых древних божеств, чьи силы неясны и неподвластны мне – либо я дам тебе шанс освободить твоих людей, но взамен этого ты, одержав победу, должен будешь прийти ко мне – навсегда. Ибо давно уже готово у меня почетное, предназначенное тебе место – по правую руку от моего трона, в зале, где собираются славные мужи Киммерии, покрывшие себя славой в разные годы и в разных битвах. Согласен ли ты встретить конец, достойный мужчины?!”

– Таковы были слова нашего Отца, Конан из Киммерии. Теперь решать предстоит тебе, – закончив свою речь, странный пришелец умолк; глубокая и мертвенная тишина затопила темное иномирье. Посланец Крома молча ждал.

– Я не торгуюсь, – хрипло промолвил Конан. – Великий Кром, наш Отец, дал мне счастье умереть так, как и должно мужчине. Я принимаю его второе предложение!

– Я и не ждал другого, – в голосе посланца слышались разом и торжество, и гордость. – Я знал, что ты не бросишь своих людей. Что ж, киммериец, готовься к своему последнему бою!

– Я готов, – спокойно ответил Конан. – Но позволь же и мне спросить: ведомо ли тебе, что произошло здесь? Что вообще произошло с нами, как мы очутились здесь?

– Как вы попали в это недоброе место – мне неведомо, – ответил посланец, совсем по-человечески подкручивая ус. – Знаю лишь, что эти владения очень-очень древнего народа, иной, чем мы, люди, расы. Они поклонялись странным богам… которые ныне дремлют где-то в безвестных провалах пространств и времен. Когда-то здешние хозяева держали в рабстве лемурийцев, потом те восстали и перебили былых хозяев. Большая часть уцелевших от мести ушла на запад – но некоторые, наиболее приверженные былой вере, остались здесь и блюдут первозданную чистоту расы. Их чародейство пока еще весьма сильно; но для того, чтобы вдохнуть новую силу в своих богов, им нужна горячая кровь жертв, а прежде всего – твоя кровь, о Конан из Киммерии. Ты отмечен особым благорасположением небожителей: если бы не ты, им не удалось бы справиться с ужасным исчадием мрака, вечноголодным Хотли. Только твоя кровь, капнувшая на камень Судеб, могла открыть дорогу в наш мир мрачным богам пленившего твоих людей народа. Ты, наверное, видел розовую арку, пока находился здесь? Это были Врата в их потайное обиталище. Ныне они широко распахнуты: сила Камня Судеб дает им возможность проникнуть в привычные нам с тобой земли. А после того, как вокруг алтаря соберутся все вышедшие из небытия старые боги – вокруг того самого небольшого жертвенника, под которым была запрятана хитроумная приманка – сокровищница и потайной ход-ловушка, боги станут сильны. Именно там – главная святыня этого народа, что происходит от расы более древней, нежели человеческая. Именно там должно совершиться жертвоприношение твоего отряда, Конан из Киммерии, после чего старые боги обретут немалые силы – и даже смогут угрожать тем, кто ныне владеет небесными чертогами – Асуре, Митре и даже нашему Отцу, великому Крому.

– Но почему же, если моя кровь так важна для них, они не пытались попросту схватить меня и перерезать мне глотку на этом их Камне Судеб?! Они ведь не мешали мне ни в чем!

– Да, и в этом-то и скрыта главная хитрость чародейства Камня Судеб. Только в том случае смог бы он открыть Розовые Врата, если бы на него пролилась кровь Конана из Киммерии, но – взошедшего на алтарь добровольно. Притащи они тебя туда связанным и выпусти после этого хоть всю твою кровь ничего бы не случилось. Они страшно рисковали, конечно же; но пока что их расчеты оправдываются.

– Так вот оно в чем дело! – хлопнул себя по лбу киммериец. – А я-то ломал голову, отчего это они так передо мной расступаются?! Но все-таки отчего это так: я – да и взойти добровольно?

– Сии высокие материи мне неведомы, – признался черноусый посланец. Силы, сотворившие Камень Судеб в невообразимо далеких веках, в затерянных безднах времени, для чего-то поставили такое условие. Впрочем, так ли это важно теперь? То, что свершилось – свершилось; надо смотреть вперед, а не оглядываться назад!

– Ты прав, о посланец Крома, – ответил киммериец. – Я готов последовать за тобой. И если мне суждено пасть – что ж, постараюсь захватить с собой побольше этих коричневых бестий и их бесноватых божков!

Глаза Конана вновь горели былым бойцовским огнем; рука крепко сжимала железную рукоять меча, словно он боялся, что в последнюю минуту оружие откажется повиноваться ему, убоявшись божественной силы его противников…

– Не горячись, – остерегающе вытянул руку посланец Крома. – Бой будет нелегким. Подступы к Храму и алтарю стерегут могущественные силы, получившие свободу благодаря твоей капле крови, пролитой на Камне Судеб. В одиночку тебе с ними не справиться. Твой меч – обычный меч из выкованной человеческими руками стали. Тебе нужны надежные спутники – так решил Кром, наш Отец. На этот день мне дарована большая власть – и я вызову из-за грани Серых Земель, из страны непобедимой смерти тех, кто сможет помочь тебе твоих друзей, надежных и бесстрашных воинов. Соединив ваши силы, вы сможете сразиться и с облеченными в плоть, и с бестелесными противниками.

– Ты хочешь… вызвать в наш мир мертвых?! – Конану стало не по себе.

– Конечно. А почему же нет? Все они были благородными воителями; исполнив возложенное на них, они смогут оказаться в более благоприятных областях посмертия…

– А что, бывает разное? – не удержался от вопроса Конан.

– Бывает, – с самым серьезным видом кивнул головой посланец. – Но наша с тобой речь сейчас не об этом. Вспомни, кого бы ты хотел видеть сейчас рядом с собой! Сосредоточься, думай о них – этим ты поможешь мне разорвать тенета их темниц.

Конан медленно закрыл глаза. Память услужливо воскресила перед его мысленным взором длинную галерею лиц. Здесь были и живые и мертвые. Троцеро, Просперо, Паллантид, командир “черных драконов”… чернокожий великан Юма, одноглазый Ордо… отважный Бальтус с верным псом Рубакой…” Но остальные… остальные… стоп, они-то почти все наверняка живы!

Только теперь киммериец внезапно понял, что ему некого позвать на помощь. Лишь двое – Троцеро и Бальтус. Остальные были либо отборными негодяями, но зато мертвыми, другие – прекрасными и преданными Конану людьми – но живыми.

– Ты готов? – возвысил голос посланник Крома. “Еще нет!” – хотелось выкрикнуть Конану; однако его губы внезапно отказались повиноваться и с них невесть отчего сорвалось: да.

Посланец молча кивнул и, прежде чем Конан успел остановить его, вскинул правую руку с зажатым в ней топором.

– Великий Кром, бог воинов и мужей, пришло время открыть наши ворота!

С лезвия топора вниз потекли бесчисленные серебристые струйки, тонкие, словно паутина. Их становилось все больше и больше, их концы уже начинали свешиваться с Камня, опускаясь вниз, в бездонный и таинственный провал.

Конану показалось, что посланец Крома выглядит несколько удивленным; похоже было, что он ожидал чего-то совершенно иного. Тем не менее, топор его поднялся вновь; полились ритмические созвучия непонятных заклинаний.

Конан не понимал ни слова в странной речи, однако в сознании независимо от его собственной воли стали возникать причудливые видения: смутные фигуры в роскошных доспехах поднимались с разубранных лож, отбрасывая в сторону окутывавшие их серо-жемчужные покровы. Мускулистые руки тянулись к сложенному возле изголовий узорчатому оружию; надевались высокие, украшенные пышными плюмажами шлемы. Однако лица их оставались скрыты густыми тенями.

Глаза Конана открылись точно сами собой. Видения исчезли без следа; а в окружавшей Камень Судеб тьме вновь возникли ворота, только на сей раз не бледно-розовые, а ярко-алые, словно только что пролитая кровь. Дорожка из багряных плит протянулась прямо от распахнутых среди мрака ворот до края Камня; и по ней одна за другой двигались бледные, закутанные в плащи из серого сумрака тени.

– Что это?! – вдруг услыхал киммериец потрясенный шепот посланца.

Невольно Конан поднял голову и вгляделся попристальнее; и тут он увидел, что по призрачной дорожке к нему неспешно шествуют женщины. Его женщины. Каждую из них он знал; с каждой были связаны до сих пор бередящие душу воспоминания. Но, во имя Крома, откуда они взялись здесь?!

Впереди всех грациозным, полным истинно королевского достоинства шагом шла великолепная Белит, Королева Черного Побережья, как ее называли порой среди бархарских пиратов. За ней – полногрудая, рыжеволосая Карела. Рыжий Ястреб кезанкийских степей. Следом – Испарана Замбулийская, гордо несшая потрясающую гриву иссиня-черных волос. Четвертой была Раина, Раина Смертоносная, столь же опасная в бою, сколь и неотразимая. И, наконец, шествие замыкала Валерия, погибшая от ядовитой стрелы Тулса Дуума.