Дракон коварный, одна штука

– Что скажешь в своё оправдание? – Рагар уже не веселился, ему мои результаты не нравились.

Я как раз дошла до пятачка, расположенного чётко напротив командира, и, выпрямившись насколько это было возможно, отрапортовала:

– Прошу прощения! Я старался, как мог!

– Не «прощения прошу», а «виноват», – с ленцой поправил Форгин.

– Виноват! – сама не знаю зачем исправилась.

– Отлично, – после паузы буркнул Рагар. Смотрел он исключительно на меня.

Взгляд был таким, словно прямо сейчас решался вопрос моего отсюда отчисления. Выражение лица политрука было нейтральным, а товарищи по отбору в основном кривились, и это неожиданно задело.

Значит, как спасать всех от клонов, так Эстас, а как посочувствовать человеку, так фиг вам?

– Хм, – протянул Рагар.

А мне так обидно стало, что я щёлкнула пятками и выпалила:

– Сэр, позвольте доложить!

Обращение «сэр» снова восприняли как-то странно, причём не только Рагар, но это так, мелочи.

– Докладывай, – после новой паузы снизошёл директор.

Ну я и сказала, подражая парням из тех самых военных фильмов:

– В процессе прохождения кросса мною найден условный труп.

Возле казармы стало невероятно тихо, брови Рагара поползли вверх, лицо просветлело.

– Та-а-ак… – протянул он заинтересованно.

Я вытащила из кармана конверт:

– При трупе обнаружено это. – Шаг вперёд, и находка перекочевала в широкую мужскую ладонь. – Думаю, убитый был гонцом.

На меня посмотрели хищно. Затем проверили конверт на предмет повреждений, и я услышала:

– Что? Ты его даже не вскрывал?

Тон был несколько издевательским, и я не удержалась от ответа:

– Как я мог? Ведь послание явно для командования, а командование – это вы.

Рагар сверкнул белоснежными зубами. Хищно так, но беззлобно.

Форгин остался непробиваемо-спокоен, а товарищи по отбору превратились в коршунов. Они повскакивали, подались вперёд, а взгляды стали острее бритв.

Я аж поёжилась. Но охота оказалась пуще неволи – я поняла, что не желаю уходить отсюда проигравшей. Лучше уж объяснюсь с Рагаром, чем сольюсь, особенно имея в рукаве козырь.

К тому же неизвестно что будет дальше, скорее всего «на воле» мне предстоит встреча с настоящим Эстасом Харринтером, и если сейчас я опозорю его имя, то дружбы между нами точно не получится. А учитывая, что Эстас связан с каким-то криминалом, с ним лучше дружить.

В общем, когда Рагар хотел отвернуться, я сказала:

– Это ещё не всё.

Замер. Спросил с нехорошим прищуром:

– То есть?

– Я обыскал труп и место преступления. Полагаю, это тоже важно, – с этими словами я извлекла из кармана ключ.

В этот раз директор лицом не светлел, он продолжил щуриться, и так, словно нарушила какие-то стратегические планы. Отыскала улику раньше времени?

Потом Рагар всё же забрал ключ и рыкнул:

– Так! Построение!

Толпа злых и мускулистых заметалась по площадке перед казармой.

Парни строились быстро, уверенно, а меня задвинули назад, выбросив из строя. Я оказалась за спинами этих… даже не знаю, как назвать.

Гады? Завистники? Жабы? Я успела перебрать много вариантов, пока шла к концу шеренги. А встав рядом с последним индивидом, неожиданно поймала тёплую улыбку. Это был мой сосед по койке, рыжеволосый Йерс.

Улыбаться в ответ не стала. Всё, хватит. Сейчас послушаю, что скажет Рагар, а потом…

– Ну что, желторотики? – перебил мысль командир. Он был не менее «позитивен», чем кадеты. – Поздравляю с началом испытаний! Комментировать тут, пожалуй, нечего, ограничимся наградами.

Пауза, вынутый из кармана значок в форме маленькой семиконечной звезды и имя:

– Брим! Лучший результат по кроссу!

Вперёд вышел тот самый неприятный блондин.

Парень победно оскалился, демонстративно расправил плечи, становясь шире прежнего, а я вздохнула и поняла, что скучать по казарме не буду. По Бриму – тем более!

– Молодец, так держать, – похвалил кадета Рагар.

Ну а следующие три звезды… вручили мне.

Первая – за картошку, вторая – за ночное нападение, третья – за последние находки. За ключ и письмо дали по «половине балла», потому что кросс я провалила. Рагар ещё добавил, что такие результаты недопустимы, и в следующий раз меня никакие заслуги не спасут.

Я могла возмутиться. Особенно по поводу того, что Брима похвалили, а мне даже доброго слова не сказали!

Но смысла спорить не было. Зачем, если я ухожу?

Когда кадетов отпустили с уточнением, что вот теперь-то разрешается и душ, и завтрак, я выдохнула и окликнула: