С надеждой на Встречу

Можешь не сказать: «Достойное по делом моим приемлю» (см.: Лк 23, 41), а повторять, бессмысленно тряся головой: «За что? За что?! Почему я?!»

Есть за что. Этих «за что» так много, что и не перечислишь всех. И странно, что ты сам их не помнишь. Это беспамятство тоже – из «за что». И «почему» есть. И «для чего». И это все важно понять, смирившись, отдавшись, положившись на Его волю и милость.

Но еще важней, опять же, одно: здесь – место Встречи. Той, которую нельзя пропустить.

Источник жизни вечной и нестареемой

– И еще, батюшка, я очень постарела…

Я смотрю на стоящую у аналоя женщину и ожидаю продолжения. Это ведь не грех, кажется, стареть, это естественно. Другое дело, если неумеренно переживает человек по этому поводу, молодится изо всех сил, поступки совершает, его возрасту не приличествующие. Или если старение это нездоровым образом жизни обусловлено.

Но женщина молчит, задумавшись и, очевидно, загрустив.

Прерываю ход ее мыслей:

– Ну а что греховного-то в этом? Время идет, все мы не молодеем…

Она словно просыпается и вскидывается:

– Да нет! Я не об этом. Я душой постарела. Сильно!

И вот тут я ее понимаю…

Отчего стареет душа? И в чем выражается это старение, какие у него признаки, кроме внешних – погасшего, невыразительного взгляда, опущенных уголков рта, ссутуленных плеч? Когда стареет тело, то тут все ясно: появляется одышка, покалывает сердце, суставы теряют подвижность, волосы седеют, кожа желтеет, сохнет.

А душа? Мы помним, как в детстве, юности познавали этот мир… Удивлялись ему, радовались каким-то мелочам, смешным пустякам, постоянно ждали чего-то хорошего, светлого, счастья. Просто – ждали. Совершали открытия – и отрадные, и прискорбные, но чувствовали себя при этом все богаче, все шире. А потом?

Об этом «потом» и говорит стоящая передо мной прихожанка.

– Все стало серым, скучным, пустым каким-то. И я сама – такой же. Мне ничего не интересно, кажется, что больше никогда уже не будет чего-то хорошего, жизнь кончилась. Она и правда кончилась, теперь только доживать?

– Нет, неправда.

Но может и правдой стать.

Мне так близко все то, о чем она говорит. И я так ей на самом деле благодарен! И мне знакомо это старение, это ощущение того, что жизнь уже кончилась и ничего больше не будет. Однажды я это переживал, дважды, трижды? Многажды!..

И точно скажу – когда. И почему.

Точно – не по времени, по обстоятельствам. Тогда, когда поглощала меня эта жизнь с ее заботами, прискорбностями, когда отягощалось мое сердце печалями житейскими (см.: Лк 8, 5–15), когда прибивали они меня к земле, когда и сам я потому становился землей. Когда, без меры отягощенный всем этим, забывал я о Боге… Или иначе – когда память о Нем переставала быть живой, когда она становилась «просто» памятью.

Но сколько же раз и другое было! Сколько раз сбывалось это чудное, не заслуженное никак обетование: обновится яко орля юность твоя (Пс 102, 5)! Сбывалось, когда хватало сил, решимости сказать всему окружающему: «Подожди!» И словно забыть о нем, обратившись к Тому, в Чьих руках все. И не потому обратившись, что нужно со всем этим «забытым» разобраться, по полочкам его разложить, а потому, что душа по Нему соскучилась, исстрадалась, к Нему наконец устремилась.

Устремилась и – разом помолодела! Словно не было ничего – ни разочарований, ни утраченных иллюзий, ни пережитых предательств, словно сердце от боли, несправедливости, жестокости мира не покрывалось прежде защитным панцирем, коркой, не делалось бесчувственным, холодным – только бы больше не страдать!

И вернулось это удивительное чувство – ты ребенок. Тот самый, один из тех, кому Царство Небесное обещано. А как иначе можно себя ощущать, когда ты снова рядом с Отцом?

Ведь мы стареем вдали от Него, а стоит приблизиться к Нему, и снова – дети. К Нему… К Тому, Кто обещал ученикам и последователям Своим вечную жизнь. Вечную и нестареемую.

Одно из имен Его – Утешитель

Период пения Цветной Триоди очень насыщенный – не так, как Триоди Постной, но по-своему, иначе. Сначала – ощущение пребывающей в наших сердцах пасхальной радости, потом Вознесение, в котором и расставание, и пребывание с нами во все дни до скончания века (Мф 28, 20), затем – ожидание исполнения обетования об облечении силою свыше (см.: Лк 24, 49). И при этом какое-то неуловимое, до конца не понятное скучание. Только когда раздается наконец за всенощной в субботу вечером «Царю Небесный, Утешителю…», когда подхватывает знакомые, такие родные слова весь храм, становится вдруг ясно – вот по чему скучала душа: по этой молитве. По утешению. По нему она на самом деле всегда скучает.

Многое должно нас утешать. Наша вера. Любовь Божия. Молитва как таковая. Чтение Священного Писания. Причащение Святых Христовых Таин. Должно. Но, положа руку на сердце, разве редко бывает так, что мы привыкаем? К вере. К тому, что Господь нас любит. Молимся, читаем Евангелие и святых отцов так же привычно. Так же привычно причащаемся. Человек такое чудное существо: может привыкнуть ко всему. Привыкает к плохому и уже не так им тяготится. Привыкает к хорошему и перестает радоваться и благодарить. И живет очень часто вот так – по привычке, по инерции. И то, что должно быть содержанием бытия, становится фоном.

Но рано или поздно Господь попускает встряску, искушение – внешнее, когда уязвляют и ранят нас какие-то заставляющие испытывать скорбь обстоятельства. Или незаметное глазу постороннему, но изнутри буквально съедающее наше сердце. Тоска, печаль, уныние, доходящее до отчаяния, – кто их из нас, верующих, казалось бы, людей, никогда не испытывал?

И кому не приходилось искать в таком положении и состоянии утешение – в близких людях, в увеселениях, во внешних предметах, в приобретениях каких-то? И нельзя ведь сказать, что эти вещественные утешения (если только не сопряжены они с чем-то откровенно греховным) незаконны, что права у нас на них нет. Ведь даже в церковной, более того, монашеской традиции утешением подчас именуется самое что ни на есть материальное – пища: «на трапезе братии велие утешение»[5 - См. указания в Типиконе. – Примеч. ред.]. Все правильно, законно, вот только… Только не утешает!

Нет, утешает, конечно, когда не скорбишь всерьез, а так, взгрустнулось. Но если по-настоящему плохо и тяжело, то не работает! Не помогают тогда ни шопинг-терапия, ни посиделки в кафе, ни чай с друзьями. Вроде бы и вещи купишь такие хорошие, нужные, да посмотришь и сам скажешь себе: «Ну и зачем?» И люди рядом будут близкие, неравнодушные, сочувствующие, а окажется, что нет, не понимают они тебя, и даже обидишься на них… И хочется пятый угол искать или на стенку лезть и по потолку бегать… Да только и это бы не помогло, если б даже получалось.

Это естественно все, нормально. Так, отнимая от нас всякую радость и сладость, сокрытую в земном, напоминает Царь Небесный нам, христианам, что одно у нас на самом деле утешение – Он. Потому и одно из имен Его – Утешитель.

Такая простая мысль! И так трудно доходим мы до нее подчас! И она потом, уже будучи воспринята вполне умом, не скоро порой передается сердцу. Мы делаем рывок вперед, уже ждем: сейчас, сейчас мы наконец успокоимся, душа исцелится… Но не так это оказывается просто. Почему? Та же привычка виной – жить «христианской жизнью» между делами, между прочим, коего так много и так оно разнообразно. И кажется, не пробьешься сквозь него, завязнешь, не пропустит все это тебя. Да и не надо на самом деле пробиваться. Надо просто оставить все это за спиной, упраздниться от него, забыть о нем – хоть ненадолго, на время, которое нужно душе, чтобы вспомнить по-настоящему, всем существом своим о Том Единственном, Который подлинно есть. Почувствовать, что, кроме Него, все бессмысленно, суетно, пусто. Или, если так понятней, то не кроме, а без. И только с Ним все обретает смысл и цельность – тогда, когда не мы тянемся за чем-то, а когда он Сам дает это нам.

Познаешь опытом истину эту – и почувствуешь свободу. Ту, ни с чем не сравнимую, которую лишь Дух Истины и подает, ведь где Он, там свобода (см.: 2 Кор 3, 17), а где противятся Ему или, еще страшней, не замечают Его, там всяческое рабство, зависимость, плен.

Какой же кроткий и смиренный Он! «Везде Сый и вся исполняяй». И все содержа и властвуя всем, Он и правда позволяет нам Его не замечать… Напоминает о Себе тихо, тонко, удивительно деликатно – дыханием хлада тонка (ср.: 3 Цар 19, 12). И очень редко дыханием огненным, бурей – лишь тогда, когда мы уже готовы к отклику всецело и нужно нас только чуть-чуть подтолкнуть. Или когда, наоборот, настолько бесчувственны, что ничем другим нас не пробудить.

И стоит откликнуться, как познается это дивное «Сокровище благих». Сокровище – в смысле величайшей, не сравнимой ни с чем ценности Своей. И Сокровище потому, что сокровенно оно – от мудрых и разумных, а дается лишь младенцам (см.: Мф 11, 25).

И жили мы вроде до этой поры, но вот ощутили такую жизнь, что поняли: то, что было прежде, – какой-то сон, забытье, и только эта – настоящая, бессмертная и бесконечная, как и ее Податель, невместимый всем созданным Им миром, но приходящий и вселяющийся в нас, в эти глиняные, такие хрупкие и смиренные, огнем благодати Его обожженные сосуды.

Обожженные… Потому что как иначе очистить от всякой скверны? Огонь. Сначала великий – любви и ревности Божественной Его. Потом малый, едва затеплившийся – нашей к Нему любви.

В этом отклике – любви на любовь, свободном, не вынужденном, естественном и неожиданно простом – угадывается, узнается вдруг то, чего мы так ищем, так просим, так жаждем и в чем отчаиваемся иногда… Спасение наших душ.

Он являет нам все это, когда мы этого действительно ищем – не по заслугам, не по подвигам, не по трудам нашим, а только по одной благости Своей. И этим явлением, опытом, знанием подлинно живы мы. И потому так дороги нам эти удивительные слова: «Царю Небесный, Утешителю, Душе истины…» – и когда ощущаем мы вполне силу их, и когда сами бессильны, но силы Его взыскуем. И когда утешения требуем. То есть когда нуждаемся в нем.

Будет счастье

«Жизнь не задалась… Все не так! Вот другие… Почему у них все получается, все планы реализуются, все спорится? Чем хуже я, чем лучше они? Отчего все так несправедливо? Почему Господь мне не помогает?»

Знакомые вопросы? Часто приходится их слышать? А отвечать на них? А самому задавать?.. Не вслух, может быть, про себя только. Но случается ведь…