Прощённая

Кожа слегка натягивается над её рёбрами, когда девушка отводит назад руки, позволяя платью соскользнуть к её ногам. Животик у неё изумительный. Чуть выпуклый книзу, и наверняка очень мягкий. Такой же манящий, как и треугольник лобка, увенчанный узенькой расщелиной. Взглянуть бы на неё в другой проекции – вот что занимает мои мысли. Попросить её раздвинуть ножки пошире, и хорошенько рассмотреть снизу то местечко, где сегодня был мой член. Такое тесное местечко, будто я действительно был у неё первым.

В щёлке между скованными бёдрами бледно-розовые следы. Никогда у меня не было девственницы. И это оказалось любопытно. Пусть она была и ненастоящей. Тем не менее, ощущения непередаваемые. Готов поспорить, что когда она вздрогнула всем телом подо мной – был именно тот момент, в который я рвал её плеву. Особенно сладко было осознавать, что ласка моих рук эту боль заместила и нейтрализовала. Что незатейливые движения приносили ей наслаждение, заставляя забывать о физических страданиях. Значит, она знает, что я могу сделать ей хорошо. И будет стремиться к этому, а не к наказанию. Соответственно, будет послушной девочкой. А ещё это значит, что если я постараюсь сильнее, её тело будет биться в судорогах от оргазма.

Сегодня она кончила. И когда будет кончать в следующий раз, я просто обязан видеть её лицо. Я хочу видеть её настоящей, когда она не симулирует, когда она действительно ощущает то же, что и показывает.

Спустила бретельки бюстгальтера, скрестив ладони на груди. Выпустила кусочек белой ткани на пол. Послушно, даже решительно убрала руки, открывая мне грудь.

Хочется прямо сейчас подойти к Алисе вплотную. Обхватить её за талию, поднять над полом. Заставить выгнуться в моих руках. И держать так крепко, чтобы она и дёрнуться не могла. Держать её изгибающееся в муке ожидания тело, как держат питейный рог для вина. Прильнуть губами к её груди. И сосать. Посасывать её соски. Долго. Сладко. До её полного изнурения. Пить её накатывающее наслаждение. Довести её до оргазма так, обжимая губами и лаская языком её грудь.

Желание наливает член готовностью. Нужно спасать её от самого себя.

– Чего же ты ждёшь? – она продолжает смотреть в пол, стоя передо мной совершенно обнажённая. – Иди в воду.

Она с опаской поглядывает на пенящуюся жидкость, подсвечиваемую тёмно-синими огнями.

– Хочешь, чтобы я сам тебя искупал? Ты этого не заслужила. Я взял тебя не для того, чтобы отмывать. А абсолютно из других, эгоистичных целей.

Повернулась ко мне попкой. Вот же я скотина. Красные следы от моих пальцев до сих пор горят на её ягодицах. И ещё два симметричных пятна. Словно я хлестал её ремнём, а не толкал бёдрами.

Подняла ножку, вытянув мысочек. Маленькие тонкие пальчики блеснули нежно-розовым лаком. Хочу, чтобы она растопыривала эти пальчики, прежде, чем кончить. А ещё хочу эти пальчики на своём бедре, под столом, укрытым скатертью в пол, когда вокруг люди, и Алиса, заливаясь пунцовым огнём, перебирает ими между моих ног.

Мда. Столько всего хочется с ней сделать, что глаза разбегаются. Влада купила ей всего одно платье. Она надеялась, что я наиграюсь с девчонкой за день? Или что одежда ей не понадобится?

И ведь знает же, что я не могу выйти из дома. А от фантазии, как эта карамелька меняет образ за образом, и каждый из них я срываю единолично и полноправно, сводит яйца. Вот Алиса в кружевном корсете, мелькнула белой полоской кожи между коротенькой юбкой и чулками. А вот она в лёгких джинсиках и маечке на голое тело, поправляет бретельку, которую я давлением одного пальца разорву за секунду. И деловой костюм с остроносыми туфлями превратил бы её в недоступную бизнес-леди, которая разомлеет в моих руках. И как легко будет задрать на ней летний сарафанчик, прижать к стенке, и войти сзади.

– Какой ты предпочитаешь стиль одежды? – я сажусь на край ванны, и девушка отвечает мне испуганным и смущённым взглядом. – Я не вижу ничего за пеной. Расслабься.

Молчит.

– Алиса, я задал вопрос.

– Простите, но как мне понимать, когда Ваш вопрос риторический, а когда я могу разговаривать? Вы ведь всё время мне это запрещаете.

Я усмехаюсь:

– Не переживай. Ты поймёшь, когда ошиблась, – опускаю пальцы в бурлящую воду. Девушка следит за моим движением как загнанный в угол зверёк. – Тебе не холодно?

Мотает головой.

– Так ответь на вопрос. Как ты выглядела, когда ехала в тот дом с Антоном?

– На мне… – сглатывает, – был сарафан. Но обычно я ношу что-то удобное. Не люблю юбки. Чувствую себя в них незащи… – она вздрагивает и замолкает, когда моя рука касается её скользкого тела.

– У тебя очень красивые ножки. Преступление их прятать, – глажу её бедро под водой. Пальцы так и просятся выше, протиснуться между мокрых складочек, и погрузиться внутрь. – Я хочу, чтобы мы выбрали тебе одежду, в которой ты будешь ходить. Мы закажем через интернет, сегодня, после ужина, – по животику, к груди. Довожу пальцы до выпуклости и останавливаю тогда, когда её сосок оказывается у самого их сочленения. Алиса закусила губу, когда я начал натирать между пальцами самое чувствительное местечко на её груди. – Расскажи мне про свой первый оргазм. Что ты чувствовала?

Сжимаю её сосок подушечками пальцев, и чередую трение и сжатие. На её щеках румянец. Не знает, куда деть глаза. Взгляд мечется, как брошенный в ярости резиновый мячик, от стенки к стенке.

– Али-са. Расскажи.

– Вы же всё видели. Сегодня, – её грудь чуть подпрыгивает, когда я сжимаю сильнее, и под пеной мелькает красный бугорок под моей рукой.

– Разве сегодня был твой первый?

Сжимаю снова, и опять растираю. Алиса глухо простонала, и её новый подъем задал кроткий всплеск воде.

– Ты ведь обещала не обманывать меня, помнишь? – кладу вторую руку на другой её сосок. Он чуть мягче, чем тот, что я уже ласкаю. Но быстро каменеет под моими пальцами. – Или тебе нравится, когда тебя наказывают?

Чуть тяну её за соски, и она следует за моими руками. Её прекрасные белые груди с раскрасневшимися, сжатыми до предела ареолами, показываются над водой полностью. Мои пальцы на ней как голодные змеи, обвивают, натирают, сдавливают, словно хотят выжать из неё молоко.

– Пожалуйста, – шепчет она, закатывая глаза.

– Что, Алиса? Что ты хочешь?

– Остановитесь, – простонала, выгибаясь над водой.

– А твоё тело просит ещё.

– Так нельзя, – хныкнула, морща круглый лобик.

Сейчас в её голосе нет того приказного тона, которым она говорила мне эту фразу в оранжерее.

– Тебе нравится, как я ласкаю твою грудь?

Удивительно, как такие маленькие и твёрдые соски могут так растягиваться. Хотел бы я знать, как сейчас сжимаются мышцы в её дырочке. Сжимать она ох как хорошо умеет. Как жаль, что у меня не три руки. Ощутить эти сокращения на себе становится навязчивой идеей. Уже здравой кажется мысль забраться в ванну прямо в одежде, и вставить моей Лисе-Алисе так глубоко, чтобы из её глаз потекли слёзы. Но ещё сильнее хочется не терять контроль, и до дна испить, не пьянея, её удовольствие.

– Я хочу, чтобы ты потрогала себя. Вставь в свою маленькую дырочку один пальчик, Алиса. Неглубоко для начала. На треть. Как я сделал с тобой вчера.

– Я не умею, – шепчет как сквозь сон. – Я никогда так не делала. Это неправильно.

– Хочешь, чтобы это сделал я?

Мои пальцы сжимают её соски крепко и я тру их беспощадно. Она выгнулась над водой, обнажая мокрый животик. Её маленькие пальчики вцепились в края ванны. Алиса не просто даёт мне ласкать её. Она хочет. Подставляет себя моим рукам.

– Хочешь?

– Неправильно, – прорывается сквозь её губы, и она стонет, подаваясь вверх бёдрами.

Так надо было лишать её девственности. Хорошенько разогрев и подготовив для начала. А не наказывать. Тогда ей бы не было больно ни капельки. Она сейчас может принять весь мой член разом. И получит от этого только кайф.

Она вдыхает глубоко и рвано, и выдыхает моё имя стоном. С таким наслаждением, что это обезоруживает. Она так чувственно отвечает на меня, так объемлюще, что мне самому начинает казаться, будто я внутри неё. Настолько заразительно её удовольствие. И я сейчас, как подросток-девственник, кончу в штаны только от одного вида её покачивающегося под моими руками тела.

– Назови моё имя ещё раз, Алиса, – я не требую, я прошу. – Назови, пожалуйста.

– Илья, – отвечает мне.

Её полуоткрытые губы и раскрасневшиеся щёчки не могут обманывать. Я не просто знаю, что она не симулирует. Я начинаю верить во всё то, что она говорила до этого. Что я самый первый. Что она никогда не трогала себя сама. Что ждала особенного. И мне выпала честь этим особенным стать. Пусть и против её воли. Только я ей нравлюсь. Нравится то, что я с ней делаю, как бы она не сопротивлялась.

И такая фантазия не просто возбуждает. Она делает меня счастливым, не иначе.