Вот, получилась осенняя композиция.
Интересно, почему грибы ассоциируются с осенью? Они ведь растут и летом.
Осень – время урожая. Животные, бедные люди делают запасы на зиму. Может, придумать коллекцию украшений на эту тему?
Если я нарисую, к сентябрю моя команда успеет? Предположим, несколько сетов?
Нет. Чего я мелочусь? Сделаем полные комплекты, прям вообще! Как там это…? Парюра «Сентябрь». Звучит, а?
Вдохновение гонит меня за альбомом. Уже вскочила.
Но я вижу седовласую филлипинку, которая несёт поднос.
– Добла день, – вокруг её всегда накрашенных губ от улыбки собираются кисетные морщины.
Я никогда себя до такого состояния не доведу, ни в пятьдесят, ни в семьдесят. Какой бы боли мне это не стоило.
Она ставит овальный поднос на столик. Выставляет сметанницу из тонкого, украшенного розовыми цветами фарфора. Розетки с абрикосовым конфитюром и клубничным джемом. Корзинку с золотистыми тостами. Мисочку с имбирным печеньем. Блюдце с ажурными блинчиками.
Поднос пустеет, открывая мне красивый рисунок с белыми ландышами на чёрно-синем фоне.
Я придвигаю ближе к себе чашку жасминового чая, над которой вьётся ароматная струйка дыма.
А вот яйцо по-бенедиктски на ломтиках ветчины усыпано изрубленными листьями лука.
И я невольно морщусь.
– Что-то не довольно?
– Нет-нет, всё отлично.
Он приедет, будет ждать, а я…
Нет. Это смешно! Я не поеду.
Какой же божественный блинчик!
После полдника возвращаюсь к бассейну.
Никита переместился в белую беседку, увитую виноградом. И, нахмурив русые брови, изучает что-то на экране.
Папина массажистка Грета уже ждёт меня.
Ложусь на шезлонг и прижмуриваюсь от бликующей на солнце голубой воды.
Грета массирует мне ступни.
В понедельник очень важный день. Я, наконец, еду к доктору. Консультироваться по поводу отопластики.
Мне кажется, я восемнадцатилетия ждала больше всего из-за этого. Чтобы, наконец, избавиться от своих дурацких комплексов.
Папа, конечно, будет орать. Но, с другой стороны, я же не силикон собираюсь в себя запихивать. По крайне мере пока.
…грудь, конечно, можно побольше сделать будет.
Сейчас я просто хочу исправить единственное, что мешает мне наслаждаться этой прекрасной жизнью. Мои маленькие, но очень оттопыренные уши.
Руки у Греты такие нежные, хоть мурлыкай от удовольствия.
Я улыбнулась и не заметила, как задремала.
Глава 6
После обеда погода испортилась.
Сначала утихло чириканье птиц. Потом тучи набежали на солнце. И начался дождь.
Воздух стал остывать.
Как и мои чёрно-красные впечатления от сегодняшнего утра.
Мысли перестали быть долговязыми, и я снова вернулась к себе самой.
Выбрала неприметное место в огромном папином саду.
Здесь нет ничего, кроме обсаженной низкими кустами лужайки и деревянных качелей.
По фисташковому тенту нечасто накрапывает дождь.
Я сняла обувь и максимально выставила голые ноги из-под тканевой крыши.
Капли стекают по острым коленкам.
– Даже лень было волосы укладывать. Но я совершила этот подвиг, – Полина заходит под тент, скидывает капюшон кардигана-паутинки, и встряхивает волнистыми локонами.
– Правильно! Давай запостим фотку. Пусть Марат локти кусает.
– Нет, я выключила телефон, – плюхается рядом.
– Пишет?
Кивает:
– Даже тридцать пропущенных.
– Ого! – подаюсь вперёд, чтобы заглянуть Полине в лицо. – Марат, оказывается, умеет звонить?
– За полтора года мне столько раз не набрал, сколько за сегодня.