Дом семи дьяволов

– Выбеги сейчас же на улицу и посмотри, кто это только что бросил нож в окно гостиной.

Молодой сыщик подбежал к двери, но никак не мог ее открыть.

– Что это случилось с замком? – с удивлением воскликнул он. – Как будто бы кто-то запер дверь снаружи и оставил ключ в замочной скважине.

Том временем Ник Картер открыл дверь из коридора в приемную. Быстрым взглядом окинул он комнату, но все находилось в обычном порядке и не было заметно, чтобы сюда входил кто-нибудь посторонний. Только в двери, ведущей в соседнюю комнату, было отверстие с одной стороны стекла. Нож был брошен с улицы и, пройдя окно, проложил себе путь через стекло двери.

– Глупая мальчишеская выходка, – пробормотал сыщик высунувшись из окна и озираясь по сторонам.

Он увидел лишь трех прохожих, шедших обычной походкой; двое шли в северном направлении, а третий – в южном. По их виду нельзя было предположить, чтобы они могли быть способными на подобную проделку.

Сыщик хотел было уже отойти от окна, как вдруг услышал легкий свист и в тот же момент что-то ударилось в оконную раму в расстоянии полувершка от его головы. В мягкое дерево почти до рукоятки вонзился нож, подобный тому, какой две минуты тому назад, был брошен в комнату.

Но прежде, чем сыщик успел отдать себе отчет в этом новом происшествии, как услышал, что Патси открыл, наконец, дверь и при этом испустил крик ужаса.

Сыщик кинулся вниз и, полагая, что Патси нуждается в помощи, перескакивал сразу через три ступеньки.

Но не успел он спуститься, как Патси уже захлопнул дверь.

– Что ты делаешь? Оставь дверь открытой, – издали прокричал ему Ник Картер.

– Лучше будет, если вы останетесь внутри дома, – срьезным тоном возразил молодой сыщик. – Снаружи что-то неладно, сию минуту у моего уха пролетел нож и вонзился в дверь. Я только что вынул его.

– А, другой нож? – удивился сыщик, замечая в руке у своего помощника второй такой же нож.

– Он торчал снаружи в замочной скважине. Но что это такое? – прервал себя Патси и открыл дверь, не взирая на опасность.

Ник Картер выбежал вместе с ним на улицу и увидел, что какой-то человек удалялся со страшной быстротой на мотоциклетке.

– Это он, это он! – злобно воскликнул Патси.

– Весьма вероятно, – согласился сыщик со спокойствием, которое не покидало его даже в крайней опасности. – Этот человек стоял с мотоциклом против нашего дома, должно быть, в темноте противоположного подъезда. Преследовать его не имеет смысла, так как он, по-видимому, так же умело обращается с мотоциклом, как и с кинжалами, которых, как кажется, у него множество, – прибавил сыщик, входя с Патси в переднюю и рассматривая ножи. – Это настоящие близнецы, их невозможно отличить друг от друга. Рукоятка необычайно тяжела, вероятно для того, чтобы можно было бросать нож с большей верностью. В столе задней комнаты торчит четвертый такой же.

– Как, четвертый? – удивился Патси.

– Ну да. Он ведь и положил начало всей этой истории, влетев через стекло двери и... но я совсем забыл про своего гостя.

Сыщик быстро направился впереди своего помощника в заднюю комнату.

– Вам нечего больше беспокоиться, – начал Ник Картер, входя в комнату и обращаясь к незнакомцу – это лишь глупая мальчишеская выходка и... о, Боже! – воскликнул он вдруг в ужасе, приблизившись к креслу, на котором недвижимо сидел Томсон. – Патси, скорее доктора. Но нет, не надо, ему уже не помочь. Он мертв.

Вошедший вслед за своим начальником Патси взволнованно взглянул на фигуру, сидевшего в кресле. Взор последнего был устремлен на выходящее в сад окно и смертельная бледность покрывала искаженное от страха лицо; в груди несчастного торчал нож, такой же, как и те четыре, что подобрал знаменитый сыщик.

Трагический финал этой истории оправдал, к несчастью, опасения незнакомца, назвавшегося, по его собственным словам, вымышленным именем.

Но неужели это было дело рук таинственного Дацара?

* * *

Патси побежал за доктором.

Ник Картер же, который и без того знал, что его несчастному посетителю помочь уже нельзя, одним прыжком выскочил через открытое окно в сад и зорко осмотрелся по всем направлениям, но не заметил ничего подозрительного или необычайного.

Дома в Нью-Йорке, обыкновенно, представляют собой удлиненные четырехугольники с примыкающим к ним садом и дворами, отдаленными друг от друга заборами из простых досок. Теперь Ник Картер увидел на этих заборах лишь несколько блуждающих кошек, своим мяуканьем нарушавших ночную тишину. Ничего не указывало на то, что здесь только что находился человек и, тем не менее, убийца, несомненно, стоял на одном из этих заборов и оттуда кинул с изумительной ловкостью нож в открытое окно.

Ник Картер взобрался на забор и, сев на него верхом, стал вглядываться в ближайшие сады и дворы, но безрезультатно – кругом не было видно ни души.

Убийство могло быть совершено следующим образом: преступников, наверное, было двое и они работали сообща. Заметив, что их жертва прошла вместе с сыщиком в заднюю комнату, они разделились: один из преступников притаился на улице, а другой ухитрился проникнуть в один из соседних домов и оттуда, по задворкам, пробрался в сад Ника Картера.

Тогда стоявший на улице кинул в комнату нож в правильном расчете, что сыщик моментально бросится на поиски злоумышленника и оставит своего посетителя одного.

Минутным отсутствием Ника Картера, находившегося с Патси у входных дверей, и воспользовался скрывавшийся в саду преступник для исполнения своей части работы.

Преследовать успевшего уже скрыться преступника было бы совершенно бесполезно, а потому сыщик вернулся в свою комнату в надежде, что осмотр карманов убитого даст ему сведения о личности последнего, а также разъяснит его отношения к Дацару и его делам.

Но, к досаде сыщика, осмотр этот не дал никаких положительных результатов и он не нашел ничего, что бы так или иначе могло навести его на желаемый след. Несколько долларов деньгами и часы с цепочкой – вот все, что было в кармане убитого.

Даже на белье его не было ни метки, ни знаков, выставляемых обыкновенно прачечными Нью-Йорка. В общем, не представлялось никакой возможности раздобыть какие-либо сведения о личности убитого, и он так и остался неведомым мистером Томсоном.

Тем временем Тен-Итси дал по телефону знать о совершенном преступлении коронеру (так в Соединенных Штатах называется лицо, уполномоченное законом производить осмотр покойников).

– Присмотрись хорошенько к убитому, Тен-Итси, – сказал знаменитый сыщик своему помощнику, японцу по происхождению, – мне, должно быть, придется со временем воспользоваться его наружностью, а я тем временем сниму с него портрет при свете магния. Главным образом обрати внимание на его особые приметы, покрой и цвет платья, точную окраску бороды и волос; нам не удастся этого сделать после, так как коронер немедленно распорядится о доставке трупа в морг.

Так оно и случилось.

Остальную часть ночи, столь богатой событиями, обитатели дома провели в полном спокойствии.

На следующее утро знаменитый сыщик получил по почте письмо, содержание которого послужило вступлением к одному из самых замечательных и опасных приключений, какие только испытал Ник Картер в течение всей своей жизни.

В письме стояло следующее:

"Глубокоуважаемый мистер Картер!

Я обращаюсь к вам потому, что качества ваши как человека, так и сыщика, возбуждают мой живейший интерес, отчасти же и потому, что, полагаю, что наш общий друг, Томсон, – бедняга, его уж нет более в живых! – не особенно хорошо отозвался вчера вечером о моей личности. Что он сообщил вам, я понятно, не знаю, но, надеюсь, что мои посланники действовали с достаточной быстротой, чтобы не дать ему возможности слишком разболтаться о важных секретах.

Все это происшествие довольно-таки досадно, в особенности потому, что расстроило мой, тонко задуманный план. Я надеялся, что как вы сами, так и ваша профессия, доставят мне большое развлечение в течение еще долгого времени.

Я заранее представлял себе радостную картину постепенного разрушения своей невидимой рукой карточных домиков ваших теорий и предвидел для себя много удовольствия от вашего недоумения, которое собирался довести до крайнего напряжения. Теперь все это погибло.

В виду того, что наш общий друг, Томсон, наклеветал на меня, я вынужден теперь же поднять забрало и раскрыть свои карты.

Я бросаю вам перчатку вовсе не потому, что ненавижу вас или имею что-нибудь против вас, о, нет, напротив, я считаю вас одним из немногих современников, которых я уважаю. Это обстоятельство и прельщает меня доказать именно на вас и на ваших способностях всю ничтожность и ограниченность человеческого ума и показать, что даже умнейшие люди подчинены моему произволу.

Итак, с этого момента я буду немилосердно преследовать вас, не уничтожая, однако, вас до поры до времени. Что вы должны будете рано или поздно пасть от моей руки – это несомненно, так как в то время, когда я решил сделать вас игрушкой моей прихоти, я вместе с тем предопределил и вашу участь, участь, которой вы не избежите и которая будет тем более ужасна, чем больше находчивости и сопротивления окажете вы в настоящей борьбе со мной.

Вы, конечно, сочтете мою откровенность праздной болтовней, если только не окажетесь умнее, чем я вас считаю.

Во всяком случае, я должен поставить вам на вид, что если вы и ваш молоденький помощник Патси живы и можете прочесть настоящее письмо, то этим вы обязаны всецело мне, так как те два кинжала, что пролетели на расстоянии дюйма от вашей головы и головы вашего помощника, могли бы, разумеется, попасть в вас также легко, как и кинжал, предназначенный Томсону и заставивший его замолчать навеки.