12 дней до выборов. Лучше паспорт выкинь и окстись!

Вася – низкорослый парень с крупными чертами лица – приехал в столицу из поселка городского типа, не хватал звезд с неба в учебе и, к тому же, вечно занимал у всех деньги, но была в нем какая-то невероятная мужественность, притягивающая девушек. Он был из той редкой породы мужчин, рядом с которыми хочется быть женщиной в сакральном, архетипическом смысле этого слова. Женщиной-матерью, женщиной-хранительницей очага. Женщиной робкой и покорной. О Васе хотелось заботиться, Васе хотелось дарить вселенскую любовь и нежность, потому что отчего-то, можно сказать на подсознательном уровне, казалось, что Вася, в случае чего, тебя от чего угодно защитит. Разумеется, это было иллюзией, да и архетипическая женщина Васе в его двадцать с небольшим была абсолютно не нужна.

В ночь перед началом практики Дана сидела на маленькой кухне и ласково гладила руками широкую Васину спину, когда он вдруг начал говорить про девочек:

– Вот одна ты меня понимаешь! – сокрушался Вася, – А остальные… готовить не умеют, трахаться не умеют, а всё любви хотят!

И в тот момент Дану словно ледяной водой окатило. Она умела все. И все знала. В частности то, что когда какие-то девочки хотят любви, они всегда ее получают, и уметь что-то здесь вообще необязательно. Именно тогда она почувствовала, как тает, растворяется под ее пальцами сильная и такая любимая спина. Что нет у нее больше Васи: ни передруга Васи, ни недопарня Васи, ни любовника Васи – никакого Васи.

А Вася тем временем, словно добить ее желая, все вещал:

– Ну и чего ты радуешься, что в Сенат на практику попала? Цель-то жизни нашей не в этом, а в том, чтобы потом, лет через пять-десять не сидеть на кухне с толстой некрасивой женой, тремя вечно вопящими детьми и соседской парой таких же неудачников, рассказывая, после пятой рюмки, как в молодости практику в Сенате проходил!

Вася был адептом какой-то совершенно бесполезной науки. Учился он на социологическом/экономическом/управления персоналом, а может и вовсе менеджмента факультете, что, впрочем, не имело никакого значения, поскольку для выходца из его социального слоя получить высшее образование по любой специальности уже являлось запредельным достижением, скачком сразу на несколько этажей вверх по общественной лестнице.

Дана не поняла, чем так ужасна описанная Васей картина, напротив, она бы с радостью через пять-десять лет вспоминала бы время преддипломной практики на кухне рядом с Васей, тремя детьми и добрыми друзьями, живущими по соседству. Только не будет этого. Нет у нее больше Васи. И, по сути, не было никогда. От осознания этого факта сделалось настолько грустно, что жить расхотелось.

Утром в сенат Дана пришла в разбитом состоянии с опухшими красными глазами, а в обед ей сделалось так плохо, что она спустилась в курилку и попросила у какой-то женщины сигарету, хотя прежде никогда не курила.

Именно в это время туда же зашел Соколов. В социальных сетях он часто выкладывал фотографии с утренних пробежек, вечерних тренировок и пропагандировал здоровый образ жизни, но на работе, куда избирателям проход закрыт, постоянно курил. Эффектно пройдя через все помещение между другими курильщиками, ловя на себе восхищенные взгляды, сенатор остановился возле Даны. Соколов был сказочно красив, тем более на фоне других политиков с вечным ожирением, утомленными мордами и дешевыми костюмами-парфюмами. Дана сразу узнала сенатора, она периодически видела его по телевизору и на агитационных плакатах монархистов.

– Ты новенькая практикантка в моем Комитете, не так ли? Как тебя зовут?

– Дана, – смущенно проговорила девушка.

– Что делаешь вечером, Дана? Может, поужинаем вместе? Познакомимся поближе…

– Ну… Давайте… – она сама не знала, зачем согласилась.

– Отлично, тогда в семь в ресторане «Корона». Я забронирую столик, – подмигнул Соколов, потушив недокуренную сигарету о стену.

Это был дорогой ресторан с великолепным интерьером в стиле барокко, располагавшийся напротив Сенатской площади у президентского дворца. Раньше Дана часто бывала в подобных местах с родителями, но без них еще ни разу.

– Поедем в отель? – скучающе-нагло спросил Соколов, ещё до того, как девушка заказала десерт.

– Не-ет, – усмешка в голосе Даны смешалась с испугом и обидой.

– А что ты хочешь взамен?

Дана задумалась. Ей никогда прежде не доводилось спать с мужчинами за деньги, да и легкие деньги мало прельщали ее, ведь она родилась в довольно обеспеченной семье и никогда ни в чем особо не нуждалась.

– Хочу тоже стать сенатором, – выпалила девушка.

Соколов расхохотался:

– Ты столько не стоишь!

– А вы, можно подумать, стоите, – обижено надула губы Дана.

Он подвез ее до многоквартирного дома в чуть отдаленном от центра зеленом районе, где Дана снимала небольшую двухкомнатную квартиру вместе с однокурсницей. На том и распрощались. После они еще несколько раз ужинали. А иногда и завтракали, и обедали в большой сенатской столовой, где были очень вкусная еда, свежий зерновой кофе и бутерброды с красной икрой за сущие копейки. Однажды во время очередного ужина Дана сокрушенно сказала, что все еще очень любит Васю Козлова, который с девочками разобраться никак не может, и тогда Олег почему-то ни на шутку разозлился, кинул на стол купюру в полторы тысячи листий и ушел, сердито сказав:

– Столько времени на тебя, идиотку, потратил!

Дана расплатилась по счету и забрала сдачу. Она недоумевала, что так разозлило сенатора, но, так или иначе, ей было все равно. А вот если бы Вася так себя повел, она бы расстроилась.

Всю следующую неделю они с Соколовым не разговаривали, даже не здоровались, а в пятницу в Комитете был организован небольшой банкет по случаю дня рождения какого-то безымянного сотрудника. Все изрядно выпили, и совершенно случайно, по неведомым даже им самим причинам, Дана и Олег вдвоем сбежали оттуда в дешевейший кабак в грязном дворе недалеко от здания сената. Олега там никто не узнал и узнать не мог, потому что никому и в голову не могло прийти, что сенатор завалится в заведение подобного уровня. Да и политическими новостями тамошние завсегдатаи мало интересовались.

В баре Дана с Олегом напились до полусмерти, а после поехали в небольшой отель, где до умопомрачения занимались любовью. На Дане в тот вечер было неприлично короткое обтягивающее платье ярко-синего цвета, поэтому в пять утра она поспешила домой: переодеваться в костюмчик и на практику к восьми бежать, там в тот день должна была быть какая-то очень-важная-конференция.

Прибежала она в костюмчике на конференцию, села и в одиночку боролась со сном и похмельем, как вдруг дверь зала приоткрылась, а там Олег ее ручкой манит и хихикает, как подросток. Она ему головой качает в ответ, отстань, мол, мне плохо, я здесь посижу. Олег ушел, а потом смс прислал, чтобы она вышла, и Дана все-таки вышла, и Олег ее чуть ли не на руках к себе в кабинет потащил. А потом повел есть пирожные, вкусные такие, с жирным кремом.

10 дней до выборов

Автомобиль свернул с широкого проспекта, примыкающего к Сенатской площади, в просторный ухоженный дворик. Олег достал из багажника чемодан Даны и помог поднять его на третий этаж старинного малоквартирного особняка, где жил его отец, вдовствующий генерал юстиции. После того, как Олег и его старшая сестра начали самостоятельную жизнь, генерал сдавал их комнаты туристам. Соколов-младший пояснил, что ему нужно время, чтобы объясниться с женой, после чего он непременно снимет им с Даной отдельную квартиру, а пока что пускай она поживет здесь.

Подъезд не был отреставрирован и внутри выглядел жутковато. Не добавлял шарма и старинный громыхающий лифт, похожий на пыточную камеру. Зато за дверью с номером «6» скрывалась роскошная просторная квартира с высокими потолками с лепнинами и благородно-голубыми обоями с золотым узором, обставленная солидной дубовой мебелью и антикварными вазами. В огромной ванной комнате даже стояла ванна-джакузи. Забегая вперед скажем, что Дана так ни разу и не решилась ее набрать, зато с гордостью рассказывала знакомым, что живет в квартире с джакузи в самом центре столицы.

Пожилой генерал просыпался после полудня и ходил по квартире в одних трусах. Одну из комнат занимала женщина лет сорока пяти с гиалуроновыми губами, носившая леопардовые халаты и каждый вечер делавшая маски для лица, которые, впрочем, едва ли спасали от неминуемо наступающей старости. Ни с кем из них Дана не разговаривала, с ней никто заговорить тоже ни разу не пытался. Каждый занимался своими делами и уважал личное пространство соседей, что полностью всех устраивало. Можно сказать, эта странная разномастная троица жила в абсолютной гармонии.

Олег устроил Дану работать в Сенате. Ее посадили в маленькую проходную комнату перед кабинетом Соколова и поручили отвечать на обращения граждан. Работа была не пыльная, все ответы нужно было отправлять по готовому шаблону, заменяя лишь имена получателей. Скопировать-вставить. Чуть сложнее дела обстояли с бумажными письмами, там уже требовалось распечатать текст ответа и отправить по почте. Благо, почтовое отделение располагалось прямо в здании сената на цокольном этаже.

Дана даже не вчитывалась в письма, просто бесчисленное количество раз копировала готовый текст, редактируя имена адресатов. Когда ей надоедало, она поднималась в буфет на двадцатом этаже, пила кофе и любовалась на столицу из панорамного окна. До чего прекрасна жизнь!

9 дней до выборов

В этот день Дана спокойно отвечала на обращения граждан и бутерброды с икрой смаковала. Олег Соколов проводил время с женой и любимым сыночком. Генерал ходил по квартире в трусах, а соседка в леопардовом халате делала огуречную маску для лица и медовое обертывание для ягодиц. И все хорошо, и слава хужийской монархии.

8 дней до выборов

Дана успела благополучно забыть об ужасном инциденте с полицией, проституткой и украденным телефоном и искренне наслаждалась жизнью. Утром она просыпалась от первых лучей солнца, бесстыдно заглядывающего в окно, в шелковом халате выходила на балкон, любуясь на еще немноголюдный проспект и вдыхая свежий августовский воздух, потом одевалась, пешком прогуливалась до здания сената, по пути завтракая круассаном с ветчиной и сыром в очаровательной кофейне, и садилась печатать ответы на обращения.

Идиллия была разрушена в минуту, когда после сытного обеда курой запеченной с ананасами под хрустящей сырно-майонезной корочкой и прекрасным пюре без единого комочка в сенатской столовой вдруг зазвонил телефон. В кабинете больше никого не было, штатные помощники куда-то ушли, а Олег и вовсе в эти дни в сенате не появлялся, был слишком занят подготовкой к предстоящим выборам.