Танцы казначея. Censored version

«Цзян Лян. Белый скунс.

Несмотря на предрассветный час, небо сегодня было нетипично звездным. Когда живешь в сером северном мегаполисе, начинаешь радоваться даже таким мелочам, как сине-фиолетовый небосвод, усеянный мерцающими огоньками.

Есть города, которые не спят никогда, этот же, напротив, словно пребывает в вечной полудреме. Улицы полупустые, куда ни пойди – тоска смертная. Осип Мандельштам писал: «В Петербурге жить – словно спать в гробу!». Это он просто не бывал в здешних краях… Сяою прошла мертвую темную улицу, соединяющую ее дом со старым городом, и через разноцветные деревянные пайлоу свернула в маленький переулок, усеянный закрытыми в этот час сувенирными лавками, стилизованными под старину.

Осень тут всегда наступала быстро и безжалостно. После почти полугодового лета, когда ты уже почти забыл о холодах и поверил, что зимы больше не будет, одним октябрьским утром выходишь из дома и понимаешь, что изо рта идет пар, а зубы стучат от холода. Приходится возвращать домой и в спешке доставать из самого дальнего шкафа старое пальто, которое по наивности уже понадеялся никогда больше не надевать. Так случилось и пару дней назад.

Минуя редкие подвыпившие компании, ожидающие такси, Сяою вышла к озеру. Вода выглядела глянцево-черной, отражая редкие октябрьские звезды и еще не погашенные уличные огни, хотя ближе к востоку уже разливались розовато-рыжие краски рассвета. Откуда-то доносилось нервное колебание бамбуковой флейты.

Девушка присела на скамейку и уставилась на молочно-белый мрамор, обрамляющий набережную. По левую руку за маленьким полукруглым мостом с крыши храма на нее смотрели три деревянные обезьяны. Две – насмешливо и в упор, а третья – украдкой из-под пальцев резных ладоней, которыми якобы прикрывала глаза.

Рассвет всегда наступает незаметно. Кажется, что кругом беспросветная темень, а потом в один момент поднимаешь глаза к небу, а оно уже почти полностью светло-голубое. Сяою встала и направилась дальше по набережной, огибая высаженные в ряд плакучие ивы, чередующиеся с молодыми дубами. В детстве она читала какую-то сказку, в которой ива позиционировалась как самое печальное дерево на свете, но в этом городе от ив ничем подобным не веяло. Тут они казались высокомерными красавицами, хвалящимися изящными изгибами и роскошной копной зеленых волос, любующимися своим совершенным отражением в прозрачном зеркале озера.

Возле фонарного столба девушка вдруг заметила белый пушистый шар. Отбившийся от хозяина микро-пудель? Да нет, не похоже. Она подошла чуть ближе, чтобы лучше разглядеть причудливого зверя.

– Черт, – тихо выругалась Сяою, – это же СКУНС.

Это действительно был скунс. Нетипичной белой окраски с очаровательным розовым носиком и, наверное, самым пушистым в мире хвостом.

Всё произошло молниеносно. Один прыжок, и вот животное, цепляясь когтями за старое пальто, вовсю скачет по спине девушки, иногда задевая щеки мехом, а Сяою крутится вокруг своей оси и орет на всю округу, забыв о стыде и не заботясь о том, что перебудит весь квартал в столь ранний час, пытаясь скинуть с себя незваного гостя. Парадоксально, только что вызывавший у нее безграничное умиление зверь, стал невероятно противен, стоило ему лишь бесцеремонно вторгнуться в ее личное пространство.

– Help me! – крикнула Сяою, лихорадочно вспоминая английский, когда мимо нее проходила миловидная иностранка в дутой курточке.

Иностранка застыла, с интересом и улыбкой разглядывая непонятное животное, а затем приблизилась.

– Замри, сейчас я его сниму…

Скунс крепко вцепился когтями в пальто, но совместными усилиями его все же получилось снять и опустить на землю. Иностранка поспешила дальше по набережной, а Сяою с минуту стояла, глядя в кристально-голубые глаза зверька. Никогда прежде Сяою не видела таких глаз вживую. Эверест? Ласа?

Это было ошибкой. Вероятно, расценив застывший взгляд девушки как одобрение, скунс снова скакнул на нее. На этот раз Сяою не кричала и не дергалась, хоть присутствие когтистого чужеродного объекта на ее кашемировом пальто и вызывало у нее непонятное отвращение. Ко всему прочему, она в ужасе представила, что сейчас перепугает зверька, и он брызнет на нее своим вонючим секретом. Вот тогда пальто уже точно придется выбросить, а может, и всю остальную одежду тоже. Да и сама она вряд ли с первого раза отмоется, а ведь сегодня еще на работу…

Поняв, что любые попытки стряхнуть с себя животное результата не принесут, но все же не желая мириться с его присутствием, девушка решилась на отчаянный шаг и, с разбегу перемахнув через мраморное ограждение, прыгнула в озеро.

– Ну зачем? Я же не умею плавать! – зверек завопил человеческим голосом, смешно перебирая лапками в ледяной воде.

Сяою, и сама едва удерживаясь на поверхности под тяжестью намокшего пальто, ошалело уставилась на него. Скунс больше не разговаривал, а лишь беспомощно и умоляюще прожигал ее насквозь бирюзовыми глазками.

«Ладно» – обреченно подумала Сяою, одной рукой подхватила животное, усадила себе на голову и, крепко зацепившись руками за перила ограждения, резко подтянулась и вылезла из воды…»

Я отложил книгу и поднял глаза. Ками в этот момент сидела на кровати ко мне спиной. Она сняла пиджак, не особо элегантно швырнув его за пределы кровати. Девушка ранее немного слукавила, под пиджаком был кружевной черный бюстгальтер с очень тонкими лямками. После этого действия она легла уже на живот, положив правую руку Каю на колено. Кай повернулся к ней и провел кончиками пальцев по спине, легко, едва касаясь.

Я нарочно громко кашлянул в своем кресле, надеясь, что про меня просто забыли, а не пригласили для участия в оргии, потому что ни один из присутствовавших меня не привлекал.

К счастью, похоже, я угадал с первым вариантом. Кай отдернул руку от Ками, встал с кровати и прошел к рабочему столу, заглядывая в монитор включенного компьютера.