Пепел Асгарда

– Как будет угодно тебе, отец. – Валькирия сдержанно поклонилась. – Мои уста останутся замкнуты.

– И напрасно, – заметил Старый Хрофт. – Она наверняка захочет говорить с тобой, ты, как и она, занимаешься «мужской работой». И ты станешь беседовать с ней, дочь, беседовать почтительно и с вежеством, потому что нам нужна её помощь. – В голосе Отца Дружин зазвенел металл.

– Повинуюсь, – отрывисто бросила Райна. – Твоя воля будет исполнена. – Правда, лицо её оставалось мрачно.

Дальше ехали в молчании. Валькирия откровенно дулась, идея визита и необходимости «почтительной беседы» с Оружейницей ей явно пришлась не по нраву.

Дорога вилась по холмам, то взбираясь по крутым склонам, то ныряя вниз. Встречные альвы поспешно уступали путь, почтительно кланяясь с обочин.

– Похоже, весь Альвланд знает, что мы здесь, – процедила сквозь зубы воительница.

– И пусть, – безмятежно отозвался О?дин. – Это входит в мои планы, дочь.

Валькирия вздохнула.

– Да будет всё по твоему слову, повелитель.

– Обязательно будет, – усмехнулся Отец Богов. – На сей раз – обязательно будет. Не зря же я провёл столько лет рядом с Познавшим Тьму. А уж кто-кто, а он был очень хорош в составлении планов.

* * *

В Альвланде поклонялись магии, превозносили магию, не мыслили себя вне её. Магия была водой и хлебом, светом и воздухом, без неё альвы не представляли бытия. Сидя в седле и вроде бы глядя строго перед собой, но видя при этом и всё, что творилось по сторонам, Райна замечала многочисленных големов, занятых хозяйственными работами; валькирия чувствовала короткие и злые толчки пленённой кристаллами силы, приводившей в движение механические сочленения.

Она видела каменщиков, водружавших на пьедестал возле дороги очередную статую – альв и альвийка с развевающимися, словно в танце, одеяниями, вскинув правые руки, вместе точно выталкивают в небо дивное крылатое существо с лицом альва-ребёнка. Фигуры – не из гранита или мрамора, но из диковинного полупрозрачного материала, разноцветного, в глубине которого то вспыхивали, то гасли золотистые и голубые искорки, – казались живыми, словно кто-то решил подшутить над путниками и облачился в карнавальный костюм.

Статую ставили несколько големов, распоряжался ими одинокий альв в свободной долгополой накидке. В отличие от других, О?дину и Райне он не поклонился, напротив, дерзко взглянул в глаза.

Валькирия сощурилась, чуть тронула повод, направляя лошадь прямо на наглеца.

– Не стоит, Рандгрид. – Отец Богов даже не повернул головы.

– Но все остальные поклонились!

– Не стоит, – с нажимом повторил Хрофт. – Пусть их. Они нужны нам, не мы им… хотя в последнем я не уверен. В тот миг, когда мы пересекли границы Альвланда, все здешние мудрецы, не сомневаюсь, ломают головы, что нам здесь надо и нельзя ли как-то нас использовать к вящей славе великого альвийского племени.

– И как ты думаешь, отец, сумеют?

– Может, им будет так казаться, – усмехнулся Старый Хрофт. – И очень бы хорошо, чтобы и впрямь казалось. Меньше нам препон.

– Смеркается, – заметила Райна. – Далеко ли ещё, повелитель?

– Нет, – взглянул на небо и Отец Дружин. – Последний поворот.

Поворот остался позади. Дорога круто взяла к горам, обогнула холм и раздвоилась. Главный тракт тянулся дальше, на юг, а на восток сворачивал узкий, но тщательно замощённый отвод. «Просёлком» его назвать не поворачивался язык.

– Нам сюда, – махнул рукой Старый Хрофт, поворачивая Слейпнира.

Дорога вмиг утонула среди разросшихся кустов, с диковинными серебристо-голубыми листьями. Крупные венчики, словно детские головки, высовывались из ветвей, будто наблюдая за путниками, поворачивались следом.

Райна нахмурилась.

– Что-то это мне напоминает… – вполголоса прошипела она, касаясь эфеса. – Была у нас славная заварушка, помню, Восстание Безумных Богов. Крови пустили – хватит на доброе море.

– Слыхал, – насторожился О?дин. – Доводилось. И что же?

– Запах, – мгновенно отозвалась валькирия. – Цветочки. Так же пахли. Хотя выглядели совсем не так мило, жрали только мясо, воды не признавали, поливай их не чем иным, как кровью… Пришлось с ними повозиться, огонь не брал, яд не брал – только топором и удалось.

– Оружейница никогда не занималась «цветочками», – пожал плечами О?дин. – Те же топоры – да, сколько угодно. А вот растения, даже самые смертоносные – не её поле.

– Я просто вспомнила, отец.

– Восстание Безумных Богов я помню, – понизил голос О?дин. – Но альвов там не замечалось.

– Я сама сражалась там, отец. И тоже не видывала альвов. Но, может, они как-то помогали?

Старый Хрофт пожал плечами.

– Безумные Боги давным-давно мертвы и нам с тобой, дочь, уже не интересны. Приготовься – Оружейница станет тебя расспрашивать.

Райна лишь презрительно хмыкнула.

– Нет, дочь моя. Ты будешь внимательна и почтительна. Отвечай на её расспросы, но отвечай так, как ответила бы юная Рандгрид, не опытная и пережившая Боргильдову битву Райна.

– Я сделаю, отец, как ты велишь, скажи только – зачем?

– Альвы охотнее помогут слабым, будучи уверены, что те никогда не сделаются по-настоящему сильны. А последнее, по их мысли, невозможно без… без всего того, что есть теперь у воительницы Райны и чего не было у валькирии Рандгрид.

– Слова великого О?дина туманны, но мне кажется, я поняла.

– Ты слишком строга к себе, дочка. За минувшие века ты отлично выучилась носить маску. Даже в Долине тебя не раскусили.

– Чародейка по имени Клара Хюммель, с которой мы вместе сражались в Эвиале, знала, кто я такая.

– Знать-то знала, да ничего не поняла, – хмыкнул Отец Дружин. – Видать, само слово – «валькирия» – оставалось для неё книжным, вычитанным, пустым. Ты никогда не показывала ей своей полной силы, верно?

– Отец, я… даже если б хотела… – Райна потупилась. – Никогда ко мне не возвращалось ничего из пропавшего после Боргильдова дня. Только воинское умение, ну, сила – не чрезмерная – да долгий век.

– И очень хорошо. Вот пусть альвийка это от тебя и услышит. Смотри, мы на месте.

Узкая дорога – едва одной телеге проехать – упиралась в увитую плющом стену. И вновь – все цветы дружно повернулись венчиками в сторону новоприбывших. О?дин хмыкнул.

– Не стоит так уж опасаться нас, почтенная хозяйка. Ты узнала меня, наверняка распознаешь и в Рандгрид мою дочь. Впусти нас, есть о чём поговорить.

– Ты не слишком любезен, Старый Хрофт, – казалось, разом заговорили, или, вернее сказать, зашептали все до единого разноцветные венчики. – Сколько минуло веков, а ты всё тот же. Вежливость тебе неведома.

– Айвли, Оружейница, ты знаешь, что я говорю всегда прямо и то, что есть. Мы не тратили время на пустые приветствия, пока стоял Асгард. Меньше словесных кружев и больше дела – вот как было в мои времена. И мне, Древнему Богу, уже поздно меняться.

– Меняться никогда не поздно, – прошелестело множество тихих голосов. – Меняться и учиться.