Воспоминания бывшего человека

В углу, насколько я, привыкнув к темноте, мог разглядеть, осталось два человека.

– Нич-чо, сейчас у нас она будет все делать, – процедил Дрын и, обращаясь к Ленке, добавил:

– Видишь сучка, перышко? Если я буду тобой недоволен, я его тебе вставлю на пару сантиметров.

– Не надо, – хрипло прошептала Ленка, – я все сделаю…

Те, кто удовлетворил свою похоть, светили огоньками сигарет, сидя на полу у стенки. Ни шуточек, ни сальных подробностей. Суровые мужики, ничего не скажешь.

– Выше ноги! – раздалось из угла, – Выш-ше, с-сука, – Дрын захрипел и, по-видимому, бешено заработал тазом. Раздались частые мокрые шлепки. Через минуту он поднялся, тяжело дыша.

Напрягая зрение, я разобрал в углу раскинутые Ленкины ноги и быстро двигающиеся белые ягодицы последнего бандита. Он, очевидно, был не так привередлив, как Дрын и довольно быстро кончил. Изнасилованная Ленка свернулась калачиком и тихо плакала. Все шестеро мужиков теперь сидели у стены. А где седьмой? Как я понял, Витька-интеллигента среди них не было. Не захотел участвовать в групповом изнасиловании? Или наоборот – был первым, а теперь куда-то ушел?

– Лежать, сука, – один из парней метнулся в угол и толкнул пытавшуюся подняться Ленку. – Братва, кто хочет по второму разу?

– Да подожди, перекурим, – устало вздохнул кто-то.

– Ну, тогда я… – весело сказал парень и стал расстегивать брюки.

И какого черта все они натянули штаны? Все равно снимать еще по паре раз! Да, Ленке достанется. Это ей не Вадим с этим, как бишь его, Михаилом! Тут шестеро и все, вероятно, оголодавшие. Ее будут насиловать, пока насытятся полностью, с запасом на будущее. И помочь ей – да и себе – невозможно.

То ли, ночью стало тише, то ли у меня обострился слух, но я теперь отчетливо слышал всхлипывания Ленки и сопение парня. Второй раз они будут кончать не так быстро. А уж потом и вообще… Потом… потом. Что они потом с нами сделают? Когда сполна насытятся Ленкиным телом?

Сопение парня стало яростнее. А Ленка начала тихо стонать. Затем громче, затем ее стоны заглушили пыхтение насиловавшего ее бандита.

– Да ты смотри, – бросил кто-то, – лярва-то сейчас кончит.

Парень сопел, как бешенный. Ленка, стиснув зубы, чтобы не заорать, протяжно мычала. В развалинах стало совсем темно. На столе кто-то зажег свечку, но она освещала лишь ту часть комнаты, где стоял стол.

А я, что – хотел бы видеть сцену изнасилования? Вспомнилось возбуждение от Ленкиного рассказа об изнасиловании ее Вадимом и Михаилом. А сейчас? Я прислушался к себе. Нет. Совсем ничего.