Разведчицы

Мы вышли из палатки и отправились обедать.

Погода стояла очень теплая, пригревало солнышко. Мы взяли еду и сели чуть в стороне от всех. У меня в голове никак не укладывалась мысль о шпионе. Я смотрела на всех и не могла поверить, что среди офицеров или солдат есть шпион. Чуть позже к нам присоединились Том, Метин и Максим.

– Расскажите, как вы вчера сходили на прием? – попросил Максим.

– Сначала очень волновались, но все прошло очень хорошо, – ответила Луиза.

– А как вы узнали про шпиона? – спросил Метин.

– Наша Кира танцевала с майором Сеидом Али-пашой, – ответила Беатрис.

– И он вам прямо вот так и сказал, что у них есть шпион в русском лагере? – неожиданно спросил Том.

– Нет, он сказал не так. Мы долго разговаривали, и он упомянул, что скоро будет наступление русских и им надо подготовиться. И мы сделали вывод, что, возможно, есть шпион, а иначе откуда бы он узнал о тайной операции? – ответила я. Вам что-то не нравится? – обратилась я к Тому.

– Мне кажется, что вы не до конца понимаете, где находитесь! – ответил он.

– Мы все прекрасно понимаем! Мне кажется, вы просто не верите, что женщины могут на что-то влиять на войне, и из-за этого злитесь! – недовольно высказалась я.

– Вы ошибаетесь! – возразил он и добавил: – Но я и вправду считаю, что на войне женщинам не место!

– Ну, это мы еще посмотрим! – ответила я.

Видя, что разговор между мной и Томом не клеится, Луиза решила сменить тему.

– Когда у вас следующее задание? – спросила она.

– Скоро будет наступление, мы пойдем вместе с отрядом пехоты. Если удастся взять Плевну, то наша задача – вывезти важные документы, карты, чтобы узнать важные сведения о дальнейших действиях турецкой стороны.

– Но это же очень опасно! Вас могут убить?! – воскликнула Беатрис.

– Мы на войне, и каждого из нас в любой момент могут убить, но если нас будут ждать такие прекрасные барышни, то мы обязательно вернемся, – сказал Метин.

Все улыбнулись.

– Конечно, будем ждать, – сказала Беатрис.

Мы пообедали и разошлись.

Вечером я решила взять лист бумаги и написать всех, кого я подозреваю, и далее делать записи под их фамилиями: может, так я смогу что-то понять. Я перечислила всех тех, кто мог владеть информацией. Включила даже Метина, Максима и Тома. После имени Том я задумалась: что-то в нем меня одновременно и пугало, и настораживало, а что-то привлекало. И только он мастерски мог вывести меня из себя!

Незаметно наступил вечер. По всему лагерю зажглись костры, и снова запел тот солдат. Он пел такие душевные песни, что от них становилось радостно на душе и хотелось слушать и слушать. Мы сели неподалеку от костра и наслаждались пением.

– Почему вы такого мнения обо мне? – раздался голос Тома.

– Вы постоянно недовольны, никогда не улыбнетесь, не хотите разговаривать. Вы даже смотрите как будто с презрением! Какое мнение у меня должно о вас сложиться? – сказала я, повернувшись и посмотрев ему в глаза. Они были такие голубые, в них отражался закат. Я даже немного растерялась и тут же отвернулась.

– Просто я понимаю, что мы находимся не в том месте, где можно веселиться! А вы, как мне кажется, этого не понимаете, – ответил Том.

– Все мы понимаем, но невозможно так к этому относиться. Мы стараемся не падать духом и хватаемся за любую возможность порадоваться. Что в этом плохого?! Вам бы тоже не мешало попробовать! – парировала я.

– Пожалуй, я пойду спать, – сказал Том.

– Завтра мы выступаем, нам надо выспаться, – добавил Максим.

– Как завтра?! Наступление должно быть только через три дня! – воскликнула Луиза.

– Должно было быть, но так как это стало известно турецкой армии, его решили перенести, чтобы они не успели поменять позиции, и застать их врасплох.

– Удачи вам! – пожелала Беатрис.

– Мы будем вас ждать, – добавила Луиза.

– Будьте аккуратнее, пожалуйста! – сказала я.

Мы с Томом переглянулись, и все разошлись.

Мы пришли в палатку и легли спать. Полночи я не могла уснуть, все думала о шпионе, о наступлении, о ребятах, которые завтра будут воевать. Уснула только под утро. Проснулась от шума с улицы. Все солдаты уже были в строю, готовясь уходить. Я вышла из палатки. Солдаты удалялись. У меня на глазах появились слезы, и тут я увидела Тома, Метина и Максима – они были уже на лошадях.

– Мы скоро! – крикнул Максим.

– Мы ждем! – ответила я и постаралась улыбнуться сквозь слезы.

Я вернулась в палатку, легла, укуталась в одеяло и пролежала так почти весь день. Не было никакого настроения завтракать да и вообще вставать с кровати.

Глава 4.

Первое разочарование

Днем мы вышли – вокруг была тишина, лагерь опустел, стало как-то не по себе. Мы сели обедать. Аппетита не было. Все ждали хоть каких-то вестей. Полковник сидел на лавочке возле палатки, смотрел вдаль и курил трубку. Луиза читала книгу, Беатрис что-то рисовала. Ожидание и тишина сводили с ума. Я открыла дневник на том месте, где ранее написала слово «война». В этот раз я сделала такую запись:

«Война – это мучительное ожидание, которое сводит с ума, потому что ты никак не можешь повлиять на ситуацию, ты сидишь и ждешь… а в этот момент кого-то убивают, кто-то убивает, а ты все ждешь новостей. И самое страшное, что ты ловишь себя на мысли, что новости могут быть любые, и плохие и хорошие, но пугают даже не плохие новости, а их отсутствие, и именно эта тишина, бездействие и ожидание просто невыносимы!»

Закончив писать, я отложила дневник и ручку.

– Кира, мы все переживаем! Держись, все будет хорошо, я надеюсь, – сказала Луиза и обняла меня.

Утром следующего дня мы проснулись от крика Беатрис.

– Беатрис! Что случилось?! – спросила я.

– Вставайте! Мы идем тренироваться! Быстро! Надо держать себя в форме! – сказала Беатрис.

– Надо попросить отдельную палатку, а то Беатрис никогда не оставит нас в покое! – сказала я

– Ладно, вставай, Кира! Может, мы и вправду отвлечемся! – сказала Луиза.

Мы вышли на улицу и стали упражняться в фехтовании, повторяли тактику ближнего боя, потом обедали, ужинали… Мы пытались проводить дни с пользой и быть постоянно чем-то занятыми, чтобы хоть как-то отвлечься. Не могу сказать, что это сильно помогало, но все же стало чуть легче.