Простить невозможно забыть

– Катя, пожалуйста…

– Меня выгнали из дома, мне некуда идти, – произнесла она.

– Я знаю. Поэтому можешь остаться здесь. Но на определенных условиях. Во-первых, ты не творишь глупостей. Во-вторых, не создаешь мне проблем. И в-третьих, делаешь все, что я скажу. Тебе ясно? – он включил чайник.

Девушка подняла на него испуганные глаза.

– Ты.. ты хочешь… снова…

Она побледнела и отступила на шаг.

– Нет, Катя, нет, – он устало опустился на стул. – Я не трону тебя. Тебя никто не тронет.

– Зачем тебе это?

– Ты под моей ответственностью. Пока не выплатишь долг. Поэтому можешь жить здесь. Спать будешь на диване. Следи за домом, поддерживай легкий порядок, но сильно не напрягайся. Раз в неделю сюда приходит женщина для уборки. Для нее и всех соседей ты – моя племянница, договорились?

Катя кивнула.

– Завтра с утра поедешь в школу.

– Нет, – прошептала Катя. – Я не могу…

– Катя, не спорь со мной. Правило номер три: ты делаешь все, что я скажу.

– Я не могу… после всего…

– После чего? – спросил он, заглядывая в ее глаза. Они были обычного зеленого цвета. Без какого-либо свечения. Просто большие глаза, наполненные слезами. – Ты пропустила пару дней, уверен, быстро догонишь программу. Катя, пожалуйста, я чертовски устал, у меня раскалывается голова. Не устраивай истерик, ладно?

Она ничего не ответила. Чайник отключился.

– Выпьешь со мной чай? – спросил он.

Катя кивнула и села за стол.

Дмитрий налил чай себе и ей. А потом принялся за холодную яичницу.

– Ты сама-то хоть ела?

Она кивнула.

– Неплохо для первого раза, – улыбнулся он.

– Она пригорела, – прошептала девушка.

– Неважно. Спасибо.

Дмитрий смотрел на девушку. Она медленно пила горячий чай. Глаз она не поднимала. Но он видел, что выглядела она немного лучше. Отек век из-за постоянных слез прошел, значит, больше не плакала, к щекам вернулся едва заметный румянец, значит, хорошо поспала.

– Ты не выходила сегодня? – спросил он.

– Нет.

– У меня есть пара тетрадей и ручек, я одолжу тебе. А потом купишь свои.

– Я…

– Катя, не спорь. Ты вернешься в школу. Разговор на эту тему закончен. Ты учишься в субботу?

– Нет.

– Хорошо, тогда поможешь мне в баре в выходные, – произнес Дмитрий. Он решил, что ей полезно будет развеяться. Да и чем быстрее займется работой, тем быстрее выплатит долг. – Одна из моих официанток уволилась. Заменишь ее в выходные.

– И сколько я буду работать официанткой, чтобы выплатить десять миллионов?

– Ты будешь не только официанткой. Будешь выполнять и другую работу.

– Какую?

– Разную. Виктор придумал для тебя что-то на следующих выходных. Он заберет тебя в пятницу вечером.

Виктор. Человек со шрамом.

Катя в ужасе уставилась на Дмитрия. Лицо ее побледнело, а сама она задрожала.

– Катя, не бойся, – Дмитрий накрыл ее руку ладонью, но девушка ее отдернула. – Он тебя не обидит. Тебя больше никто не обидит, я обещаю. Не думай об этом. Никто не причинит тебе вреда.

– Что ему надо? – прошептала она.

– Я не знаю, – Дмитрий откинулся на спинку стула. – Но если хочешь, я спрошу.

Катя кивнула.

– А теперь иди спать, – произнес он.

– Я помою посуду.

– Оставь, я сам. Отдыхай. Спасибо за ужин.

Девушка подошла к дивану и легла. Дмитрий сполоснул чашки и сковороду. Яичница была вкусной. Хоть и пригоревшая и пересоленая.

– Спокойной ночи, Катя, – произнес он, проходя мимо нее.

– Спокойной ночи, – ответила она из-под одеяла.

Дмитрий вошел в свою спальню и закрыл дверь. Похоже, контакт с девушкой налажен. И она не придет сегодня с ножом в его комнату. И ножниц за спиной у нее не было. Она была просто напуганным ребенком, который попал в переплет по ужасному стечению обстоятельств. И остался совсем один.

Дмитрий разделся и лег в кровать, но сон не шел. Голова почти не болела. Он думал о ее родителях. Он знал, кто они, где работают. Они люди не бедные, у ее отца свой бизнес – сеть магазинов автозапчастей по всей стране, ее мать – владелица самого дорогого салона красоты. Почему же они так безразлично отнеслись к старшей дочери? Они не искали девушку, когда он похитил ее; не заявили в полицию, когда она не пришла ночевать домой; а на следующий день, видя ее состояние, по которому нетрудно догадаться, что с ней произошло, выгнали ее из дома. Им плевать, где она, что с ней, ела ли она…