Только моя

И я хватаю телефон и валю из квартиры.

– Светулик, привет! Ты сейчас где?

– Привет. Я? Дома сижу, по тебе скучаю.

– Не скучай, минут через двадцать буду, – радостно отвечаю и убираю телефон от уха.

– Как через двадцать? – я думаю, что это она от радости переспрашивает, а это Светка от шока. – Миша, ты где?

– Уже рядом, – смеюсь. – Готовься! – не даю больше ничего сказать. Отбиваю звонок и ловлю такси. По пути покупаю букет. В крови бурлит предвкушение…

Молодой балбес. От предстоящего свидания аж в штанах тесно. Потом мне отец расскажет бородатый и циничный анекдот про пять копеек… А я сначала сильно обижусь, а потом пойму. И сопли мотать на кулак не в моем характере.

Из такси в спешке едва не вывалился на асфальт. Пока метался, умудрился вырубить телефон.

– Черт! – и еще парочка непечатных ругательств. Жму на кнопку и этот кирпич оживает. Делаю два шага, раздается звонок. А телефон доживает свои последние минуты.

– Светуль, пара минут…

– Миша, нет, – взволнованный голос любимой заставляет замереть на полушаге. Как нет? В смысле? Это что еще за нафиг?

– Све-ет, ты че, на профилактике? – ржу как дебил.

– Хватит ржать! – истерикой взрывается Света. – Не надо было вырубать телефон. Нет, Миша, нет. Я не хотела так, по телефону… Но ты же как танк! Прешь и прешь. Послушай… У меня… другой…

Как молнией в башку шарахнуло. Сюрприз, мать его.

– Я тебе давно сказать хотела, – мямлит Светка. – Но ты… ты…

– Я поднимаюсь, – рявкаю. Хочу увидеть. В глаза ей посмотреть. Узнать, на кого променяла. Ведь вот же говорила, что все нормально.

– Меня нет дома. Я там больше не живу…

– А где ты, черт тебя дери, живешь? – теперь взрываюсь я.

– Тебе знать не нужно. Прощай, Миша.

И отрубает звонок. Сучка! Грохаю телефон об асфальт. Он разлетается на части, а я еще его и ногами топчу. Прохожие шарахаются от меня. Букет летит в мусорку. Выместив зло, поднимаю симкарту и сую в портмоне. Потом усаживаюсь на лавку и хватаюсь за голову.

А как пела! Какие сказки рассказывала! Врала, дрянь. Черт его знает, сколько так сижу. Летом темнеет поздно. Вот просто сижу в шоке и обтекаю от происходящего. Как вдруг рядом раздается знакомый голос… Нет, не Светка. Одна из подружек ее. Виделись буквально несколько раз, но память у меня хорошая.

Рывок и хватаю девчонку за руку. Они визжит, а потом распахивает глаза и выдыхает:

– Михаил?.. А вы… Ты… Ты же…

– Что, подруженька еще не предупредила? – усмехаюсь зло. А девчонка сжимается вся. Дрожать начинает.

– Н-нет.

Скалюсь радостно.

– Вот ты мне все и расскажешь.

– Я не… Нет… – отнекивается сначала. А потом сдувается. – А, впрочем, теперь какая разница. Расскажу. Отпусти руку, больно.

Опускаю взгляд на наши руки. И правда, сжал так, что сломать мог. Усилием воли разжимаю пальцы. Они будто закостенели.

– Идемте, Михаил. Не на улице же вести такой разговор.

Поднимаюсь вслед за ней в съемную квартирку. Девчонка проходит на кухню и даже чай мне предлагает. Какой, к черту, чай?

А потом я узнаю кое-что интересное. Спуталась моя невестушка с мажориком. Давненько уже. И к нему съехала. Подруженькам сказала, что мы с ней расстались. О, как! Решила уже не моя красавица, значит, на двух х… стульях усидеть. Не выгорело бы с мажором, вернулась бы ко мне.

Да и хрен бы с ней. Таких историй – каждый первый. Только вот натура у меня неугомонная. После разговора с девчонкой я же стряс с нее адрес. А попробуй откажи такому бугаю! Ну и наведался на квартирку. А Светулька моя уже с едва заметным пузиком.

Испугалась, лапушка, когда я у них на пороге нарисовался. И хлыща этого приложил. Разочек только. Нос слегонца подправил. Ох и визжала Светка. Ментами грозила. Сучка. Да и по хрену. Завалился к пацанам и набухались до чертей перед глазами.

А мне ж не сиделось! Справедливости хотелось, дебилу. Ну и начал копать. Да и нарыл на свою голову.

Детеныш у Светки от мажорика. Свадебка скоро. А моего… она убила. Аборт втихушку провернула. Мне, естественно, говорить и не собиралась. Тварь трусливая. Жизни красивой ей вот прям сейчас хотелось. Да и хрен бы с ней. А мне урок. Бабы – зло. Нельзя этих змей пускать в сердце. Только пользовать.

– Ох, Миш, и что теперь? – в глазах матери жалость. Это она еще о ребенке не знает.

– Нормально все будет, – говорю уверенно. Даже улыбаюсь.

– Мишка, только без глупостей, – сурово говорит отец. Он у меня мужик жесткий.

– Вернусь.

Решение принято. Не могу находиться здесь. Душно. Боюсь сорваться. Киплю весь и едва держусь. Достаю новый телефон. А вот и нужный контакт.

– Иван Анатольевич. Добрый вечер. Михаил Медведев беспокоит.

– Добрый, коли не шутишь. Неужели передумал?

А больше ничего и не спрашивает.

– Передумал. Я согласен. Куда подгребать?

И недели дома не пробыл, как опять сваливаю. Лучше так, чем сорвусь. Не хотел дел наворотить. А я могу. И так с заявлением в ментуре пришлось отцу утрясать. А Иван Анатольевич принял меня как родного. Бережно передал меня дальше. Вот так я почти десяток лет отслужил Родине, а заодно и приобрел кучу весьма интересных и специфических навыков. И репутацию, ага.

Демоны выгуляны и дают себя загнать обратно. Поднимаюсь из своего кресла. Направляюсь в спальню, по пути срывая сорочку. Саша спит. Или делает вид, что спит. Скидываю брюки и боксеры. Достаю из тумбочки защиту. После того случая ни разу не забыл. О как меня торкнуло.

– Миша, – сонно тянет любовница. – Я же на таблетках.

Улыбается. Охает, когда переворачиваю ее на спину. Хватаю ее за горло и чуть сжимаю. В ее глазах испуг.

– Даже не думай меня обманывать. Или залететь втихаря. Шею сверну и мне ничего не будет за это. А тебя не найдут никогда. Усекла?