Чепушинки. Странные, абсурдные, саркастические стишки и песенки

Конечно же, уснём.
И нам приснятся горы
И прочие просторы.

Любимым мы добудем
Подвески с янтарём.
Встревоженным же мамам
Отправим телеграммы:

Что утром чистим зубы
И хорошо себя ведём.

В походе

Ты целуешь дождь
Задрожавший губами.
Ты сварганишь борщ
В необхватном казане.

Хочешь поразить
В этом долгом походе
Того, кто, паразит,
Всё к тебе не подходит.

Язычок в тебе —
Как гремучая лейка,
Только сдохла в душе
У тебя канарейка.

Только вот жужжит
И тиранит колёса
Солнышко в зенит
По чугунным откосам.

И не знаешь, где
Повстречаешься с горем:
В пламенной среде
Или в синеньком море.

И захлопнут высь,
Околеют ресницы.
И не скажешь «брысь!»
Ты кошмару, что снится.

И захочешь вновь
Разобраться ты в главном:
Где и чья любовь
И почём нынче лавры.

Только испортятся все батарейки,
Если мечтаешь о прошлом Андрейке,
Если забыть через годы не можешь
Профиль и голос, и мнимую схожесть.

Если заскулишь, сожалея о «главном»,
Серенькую мышь ты получишь – не лавры,
Серенькую грусть – вместо яркого мира.
Лучше ты не трусь, а порепетируй.

***
Играют в классики
Марины-Васики.
И Оля с Людой иногда.

Скакалки крутятся.
И шутки шутятся.
Кругом природа и лафа.

И сини в праздники
Штаны на Васике.
А Людка дразнится, балда!

Туманно и жеманно

Всё было так туманно.
Ты жмурилась жеманно,
Покачиваясь музыке не в такт.

А грива цвета хаки —
Лохматее собаки,
Но только, к сожаленью, не в репьях.

А платье цвета моря
Струилось за тобою
(В разрезах – две шершавые ноги).

Платформы босоножек
Задели двух Серёжек.
А третий крикнуть ей успел: «Беги!»

С проворством дикой лани
Верхом на дяде Ване
В беспамятстве покинула банкет.

И долго вспоминали
Мишаня и две Гали,
Какой их пригласил авторитет.

Лоб забрили