Лед в твоем сердце

Я накрыл мать пледом и вышел из комнаты. Настроение упало еще ниже. Хотя куда уж ниже? В такие минуты мне тоже хотелось выпить, но я предпочитал алкоголю книги. Иногда это были художественные произведения, а иногда стихи. Строки из литературы заставляли мозг работать.

В своей большой светлой одинокой комнате я вытащил из прикроватного ящика блокнот в кожаном переплете. Подарок от матери на десятилетие. За последние восемь лет я записал туда не так много. Обычно это были афоризмы или предложения из книг, что мне особенно приглянулись, а могли быть и куски из стихотворений.

Мой взор упал на страницу, кончик которой я давно замял. Стало вновь интересно, что там. Поэтому открыл ее и прочитал вслух:

Крикну я… но разве кто поможет,

Чтоб моя душа не умерла?

Только змеи сбрасывают кожи,

Мы меняем души, не тела.

А потом у меня завибрировал телефон. Я так и не успел поразмышлять над тем, когда записал эти четыре строки, вспомнить, почему мне они понравились. На экране высветился незнакомый номер. Я быстро провел пальцем по сенсору и громко цокнул. Какого черта? Почему она мне написала?

Н.н. «Как выжить в закрытом пространстве, если немного темно и скоро разрядится мобильник?»

Я три раза прочитал ее сообщение. Три гребаных раза, мать твою! На четвертый понял: Маша все еще в сарае. Она не позвонила отцу, она никому не позвонила. Когда я прочитал в пятый раз, резко подскочил с кровати. На часах почти одиннадцать. Что-то внутри меня надломилось в э тот момент, царапнуло и сжалось.

Т: «Что это за место, где немного темно и откуда нельзя выйти » ?

Зачем-то написал ей ответное сообщение и пошел к шкафу. Накинул на себя весеннюю парку, потому что за окном поднялся ветер, затем ринулся к выходу. К черту план. Просто к черту. А потом она прислала ответочку. В сообщении не было слов, зато была фотка. Кругом грязь, разный инвентарь, ведра, какие-то тряпки. Но все это потеряло смысл, когда я заметил в самом дальнем уголке небольшое пятно. Чуть приблизил и едва не ахнул. Труп животного. Твою мать! Они заперли девчонку в сарае с мертвым животным. Мне моментально стало тошно.

Если честно, к животным я относился крайне положительно. Собаки, кошки, даже птицы или рыбы – без разницы. Просто эти забавные существа никогда и ничего не ждали от меня взамен, разве что еды. Но это я мог дать, это я хотел дать. А потом разглядывать, как они виляют хвостиками, как готовы кинуть целый мир к ногам хозяина. Хотя их мир далек от того, что есть у людей: слишком маленький, но в то же время безграничный.

Наверное, поэтому, когда я увидел, как Маша пыталась защитить собаку, то помчался без раздумий. Животное скулило. А прохожим было плевать на него. Всем плевать на боль других. Во мне кипела злость и желание размазать по стенке уродов. А еще непонимание, почему никто не поставил на место этих выродков. Почему хрупкая девчонка вступилась за собаку, а те же мужики на стройке отвернули морды? Я не понимал этого никогда, не пойму и сейчас.

В тот момент я подумал, что Уварова храбрая. В ней есть стержень, которого нет почти ни у кого из моих знакомых. Возможно, его нет и во мне. И именно в тот момент в груди появилось желание закончить игру, где Маша – метод достижения цели. Но в итоге я этого не сделал. А теперь девчонка сидит в сарае с дохлым животным. И это слишком мерзко, чтобы просто закрыть глаза и забить. Не все методы хороши для достижения целей. Жаль, что такие вещи понимаешь слишком поздно.

Я уже спустился на первый этаж, преодолев большую часть дома, как услышал свое имя.

– Тимур! – крикнул отец хриплым голосом. Я остановился в коридоре, сделал пару шагов в сторону большой гостиной. Там горел свет лишь от ночника. Старик сидел на диване, нога закинута на ногу, гордо поднята голова, галстук расправлен и пара пуговиц рубашки вверху расстегнуты. Вид у него был усталый, словно он много часов плыл в поисках суши и теперь пытается прийти в себя. Ну и по традиции толстые пальцы сжимали стакан с виски.

– Па, я спешу, – резко оборвал. Хотя так нельзя. И отцу, конечно, мое поведение не понравилось. Он тут же поднялся, его тучное высокое тело немного качнулось.

– Сегодня, – сделал паузу, многозначительно оглядев меня с ног до головы, – ты остаешься дома.

– Не могу, – честно ответил. Потому что и правда не мог. Сейчас я был уже уверен на все сто процентов, что Маша не позвонит отцу. Если она написала мне, значит, дошла до последнего пункта выдержки. И пусть девчонку туда я сам и запихнул, считай, но ночевать рядом с трупом животного… Нет, это выше меня. Не смогу. Я ж не совсем конечное дерьмо.

– Ты не понял, – голос отца до сих пор звучит жестко, хотя он и пьян. – Это не просьба, это приказ.

– Мы не в армии, па, – сухо отозвался я. Сделал шаг в сторону, но каким-то волшебным образом старик настиг меня довольно быстро. Схватил за локоть и дернул на себя, выдыхая поры алкоголя. Мы поравнялись. Когда-то папа казался мне великаном: сильным, высоким, широкоплечим и невероятно непобедимым. Я не мог ни слова в противовес сказать. Сейчас все изменилось – вчерашний мальчишка вырос.

– Щенок малолетний, – протянул старик, громко цокая. – Как вы… меня достали!

– Пап, иди в спальню. Ты пьян, – отвернулся кое-как я. Мало образа трупа, этих безумных глаз Уваровой, так еще и старик. Все будто разом упало мне на плечи.

– Я сам решу, – громким баритоном произнес отец, – что и как делать. Ты! Останешься! Дома! – последние три фразы он говорил с паузами, делая какай-то особо важный акцент на этом. Я повернулся к нему, мы были одного роста. И смотрели друг на друга ровно, без страха или преклонения. Только отец смотрел на меня так. Наверное, поэтому я до сих пор боролся в желании любить его и ненавидеть. Он обращался на равных, никто так не вел себя со мной. Разве что… Маша. Я удивился собственным мыслям. Уварова – какое-то безумное наваждение. Поэтому тут же вырвался из дикой хватки родителя.

– Меня ждут, – коротко ответил. Телефон завибрировал в кармане парки. Наверняка это Маша. Сука! Они заперли ее в сарае с дохлым животным. Этот факт просто не выходил у меня из головы. Даже отец с его стеклянными требовательными глазами не мог заставить думать о другом.

– Ты! – ткнул он в меня указательным пальцем, немного шатаясь. – Щенок! – сквозь зубы пробормотал старик. А дальше просто замахнулся и со всей силы влепил мне пощечину. Рука у старика была сильной, не зря ж в школьные годы тягал по шестьдесят килограмм. Я едва удержался на ногах, зато губа возле края треснула. Во рту отдало чем-то соленым, вероятно, это была моя кровь.

– Да пошел ты! – мне хотелось, чтобы эти слова его ранили, но по факту они прозвучали с обидой в голосе. И это бесило еще больше.

– Стоять! – заорал старик. Но я не стал его больше слушать. Быстрыми шагами скрылся в темноте коридора.

Выскочил на свежий воздух, вдохнул полной грудью. Иногда я задумывался, в чем смысл жизни, в чем смысл нашей семьи, меня и моих родителей. Нужны ли мы друг другу. Но вот в такие моменты понимал, что никто никому не нужен. Просто плыви по течению и старайся не перевернуться головой в воду.

В кармане снова отозвался мобильный. Я вытащил его и прочитал два сообщения. Конечно, они были от Уваровой.

Н.н. «Стремное место, наверное?»

Н.н. «Ты думаешь, это стеб? Если да, то лучше закинь меня в ЧС».

Немного поразмыслив, я написал ей ответ.

Т.: «Нет, я думаю, что ты не скинула мне адрес этого потрясающего места».

Глава 10 – Тимур

Выгоняю из гаража байк, в последнее время хочется погрузиться в атмосферу скорости. Надеваю шлем и выезжаю из дома под вопли охраны. Они боятся, что отец вставит по полной за мой побег. Но это их проблемы. Тут два варианта: получат либо от меня, либо от старика.

Жму на газ и пытаюсь мысленно проложить кротчайший путь. С неба срывается мелкий дождик, ветер обдувает тело. Хочется раствориться в моменте, слиться с байком, с трассой и машинами. Забыть отца и рану на губе, которая больно ноет. Но не могу. Не сегодня. Там в сарае Маша, и она ждет меня. Пусть я ее ненавижу, пусть проклинаю директора, но не получается иначе.

Пока еду, чувствую, как телефон в кармане вибрирует дважды. Вероятно, Уварова все же скинула адрес. Хотя я и так знаю, куда ехать, но не палиться же. Для ее нервных клеток так будет спокойней. И да, я все же дал контакту имя – ненормальная. Она в самом деле у меня ассоциируется с чем-то неподвластным логическому объяснению.

На трассе машин почти нет, поэтому позволяю себе ускориться. Проезжаю однотипные многоэтажки, магазины с неоновыми вывесками, автомойку, пару мастерских. Замечаю большой баннер с улыбчивой мордой отца, где он обещает всем процветание. Выглядит очень правдоподобно.

Сворачиваю на светофоре, забыв про остановку на красный. И буквально в метре от ворот школы даю по тормозам. Слезаю с байка, оставляя его на земле возле канавы. Вытаскиваю гаджет, и да, там действительно есть адрес. Я не прогадал.

Оглядываю старый высокий забор, в школьном дворе даже фонари не горят. Не то что в нашей элитной гимназии. Подхожу к железным дверям, дергаю. Закрыто. Ожидаемо, конечно. Снимаю шлем с головы и начинаю размышлять, как быть дальше. Вариантов не особо много, разве что… Перелезть. Ладно, я не человек-паук, но это даже подстегивает. Ставлю ногу на железную перекладину, вроде устойчиво.

Мне приходится попыхтеть, чтобы преодолеть проклятый забор. Это только в кино все просто. В реальности оказалось, что трындец как нелегко. Пару раз у меня соскальзывала нога, и я думал, что полечу камнем на землю. Но все же не полетел. Вполне вероятно, здесь есть и другой вход, но почему-то эта мысль мне пришла, только когда я все-таки оказался во дворе школы.

Снова вытаскиваю телефон из кармана и включаю фонарик. Темно, тихо, пахнет мокрым асфальтом. Ветер задувает в затылок, а я продолжаю оглядывать двор. Куда дальше-то? Где этот проклятый сарай? Где охранники? В окнах нет света нигде. Весело, ничего не скажешь. Ладно, всегда есть план Б.

Набираю контакт «ненормальная». Надеюсь, это первый и последний раз, когда я звоню ей. Уварова поднимает сразу, даже не дает одному гудку пройти.

– В какую сторону мне идти? – без всяких приветствий задаю вопрос. Чем быстрей закончу с этим приключением, тем лучше.

– Ты… – медлит с ответом Маша. Слышу, как она вздыхает в трубку. – Ты реально приедешь?

– Уже здесь, – сообщаю спокойно, пытаясь найти что-то похожее на будку, в которой заперли девчонку.

– Что? – ее голос дрогнул. Клянусь, я это отчетливо слышал.

– Куда идти, Маша? Я возле баскетбольного щита.