В плену нашей тайны

– Прости, – вытащила телефон дрожащими пальцами. Ненавижу врать. А сказать правду не в состоянии. Он не поймет. – Входящий. Ты заходи, я сейчас.

– Хорошо, я пока закажу. Не заставляй долго ждать, красотка.

Я улыбнулась и спустилась на пару ступенек. Приложила телефон к уху, делая вид, будто принимаю вызов. Это ужасно: изображать из себя девушку, которой постоянно кто-то не вовремя звонит, изображать из себя нормальную, хотя мне далеко до нормальности.

В такие минуты меня тошнило от самой себя. Рядом с Максом и его друзьями с одной стороны было прикольно, жизнь наполнялась красками. С другой – невыносимо, потому что каждый раз осознавала – я не такая, как все. Меня накрывала волна обреченности. Хотелось разреветься и убежать.

Спустя несколько минут, я засунула телефон в карман, сделала глубокий вздох и двинулась к ступенькам. Протянула руку к дверной ручке, однако там и замерла, не решаясь дернуть ее на себя. В голове промелькнули воспоминания из школьной поры, из детства. Проклятые голоса, словно вой ужасающей сирены, до сих пор иногда звучат, заставляя табун мурашек осыпать тело.

Странная.

Шизанутая.

Эй, у нее не все дома.

Исаева, может тебе таблеточки попить.

Не подходи к ней, вдруг это заразно.

Дети бывают очень жестокими. Подростки не всегда отдают отчет своим действиям. Интересно, Ян хоть раз задумывался, насколько мне было больно? Он не видел моих слез, но неоднократно выслушивал, как я ненавижу его, и всех в этой проклятой школе. Остался лишь год. Надеюсь, после мы никогда не увидимся с Вишневским. Надеюсь, на этом мои пытки закончатся.

Глава 04

В воскресенье Макс пригласил меня в кино. Надо было отказаться, ведь я ненавижу ходить в темные места, где чувствуешь себя уязвимым. Хотя нет, дело не в уязвимости. Я просто боялась, что мой проклятый секрет раскроется и парень, который считает меня красивой – сбежит. Так странно. Мне льстило внимание Демина, его улыбка и прикосновения. Рядом с Максимом я расправляла плечи, пусть и не всегда, пусть и не каждый раз. Не хотелось потерять ту невидимую нить, за которую я чудом ухватилась.

К походу в кино готовилась тщательно: вытянула волосы, подкрасилась, надела новую юбку мятного цвета и светлую тонкую кофточку с принтом бабочки на груди. Возле уха заколола заколку с белыми бусинами, мне показалось, она дополняла милый образ.

– Мне начинать ревновать? – спросил папа, заприметив меня на кухне в обед. Я спустилась на первый этаж нашего двухэтажного дома, и подошла к холодильнику. Хотелось молока с коржиком перед тем, как ускользну из гнездышка.

– А что я настолько хорошо выгляжу? – я улыбнулась, усаживаясь на барный стул. Папа задумчиво провел пальцем по подбородку, а потом одобрительно кивнул. Я очень любила отца, наверное, потому что он никогда ничего не требовал и не ждал. Просто радовался за своих дочек, позволял им быть самими собой.

– Будь я моложе, приударил бы за тобой, – засмеялся папа. Обычно он пропадал сутками в университете, где преподавал философию. Но сегодня остался дома.

– Ты бы сбежал от меня, когда узнал о моих тараканах, – я покрутила пальцем у виска, правда, с улыбкой. Шутить над собой это нормально, пожалуй, это единственное, что привил мне Вишневский. Хотя в его шутках нет ничего хорошего. Только желчь.

– Милая, – отец вздохнул и поднялся со стула. Он подошел и положил руки мне на плечи, развернув к себе. От света папины глаза орехового цвета переливаются бликами, в них отражаюсь я и моя печальная улыбка. – У тебя нет таких проблем, которые невозможно принять любящему человеку. Пойми, ты не должна этого стыдиться. Ты не хуже других, а то и лучше. И я говорю это не как твой папа, а как мужчина. Если человек уйдет от тебя из-за подобного, грош цена такой любви. Запомнила?

– Надеюсь, что кто-то на этой планете думает так же как и ты, пап, – с грустью в голосе произнесла я. Хотелось и плакать, и улыбаться. Я потянулась к родителю, уткнувшись носом в его горячую грудь. Ощутила, как шершавые пальцы отца прошлись по моим распущенным волосам, касаясь спины. Быть маленькой девочкой в его объятиях – лучшее, что мог подарить Господь за мои страдания. Когда ты не один, пройти сквозь бурю не кажется таким уж невозможным.

Мы простояли так пару минут, а потом мой телефон начал настойчиво намекать, что пора бы уходить. Налив стакан молока, я выпила его за один раз и помчалась на свидание, мысленно надеясь, что вечер пройдет успешно: без происшествий. Это безумно важно.

Демин ждал у ворот дома, сидя в салоне, и разглядывая экран на панельке машины. Видимо переключал музыку. Жаль, что не вышел. Этот наряд, макияж и прическа – мне хотелось, чтобы он оценил. Ведь парни должны замечать, когда девушки прихорашиваются ради них. Однако Макс не замечает. Он не делает комплиментов, лишь чмокает меня в щечку и дает по газам.

По пути мы заехали за Оксаной с Мишей, друзьями Демина. Оказывается, у нас не свидание, а групповой поход. Возле кинотеатра к компании присоединились еще Антон, Лева и Марина. Растем одним словом.

Маринка болтала без умолку, даже не слушая ответы остальных. Лева же поглядывал на прохожих девчонок, словно пришел сюда не в кино, а подцепить новую подружку. Макс отпускал шуточки в сторону Оксаны, меня и Левы. Наверное, со стороны мы походили на дружную шестерку, но это не так. По крайне мере, я точно выбивалась из этой дружной веселой группы.

– На какой фильм идем? – спросила, когда мы вошли в прозрачные двери огромного торгового центра. Прозрачные двери для меня никогда не были проблемой, как и переступить порог того, что уже открыто.

Светлое помещение переливалось от блеска плит и ламп. Приглушенная музыка, звуки фонтана на нулевом этаже, разговоры прохожих, яркие витрины с красивыми манекенами – все это заставляет ощутить себя нормальным человеком. Я – нормальная, как и все здесь.

– На триллер, – ответила Оксана, накручивая локон волос на палец. Она была высокой, с округлыми бердами и пышной грудью. Красивая, без доли преувеличения. Мы с Маринкой терялись на ее фоне, слишком маленькие и худые.

– Лева брал билеты, – кинул Макс. Он переплел наши пальцы, и выдал белозубую улыбку. Я тоже улыбнулась, хотя за ребрами было то еще цунами. И нет, это не от близости. Скоро мне предстоит войти в темное пространство. Со всеми вмести. Единственное, о чем я молюсь – лишь бы дверь была открыта, лишь бы горел свет.

– Круто, – кивнула, опуская голову. Опустив голову, я взглянула на свои розовые балетки, и ноги в телесных колготках. С каждой секундой мысли улетали куда-то вдаль, в конце концов, я потеряла нить разговора, уходя окончательно в себя.

Лишь бы дверь была открыта.

Лишь бы свет горел.

Ненавижу свои ритуалы, ненавижу страхи в голове, ненавижу притворяться нормальной. Почему мне нельзя быть как все? Почему нельзя открыто говорить о своих заморочках? Почему жизнь в школе научила стыдиться собственных недостатков? Кажется, на эти вопросы я никогда не найду ответа.

На четвертом этаже в воздухе витал запах жареного попкорна и колы. Я так и чувствовала его сладкий ванильный вкус во рту и звук хрустящей кукурузы. Однако внешне держалась оловянным молчаливым солдатиком: иногда кивала или издавала неприметные звуки, намекающие на мое присутствие. И только возле буфета, где уже столпилась скромная очередь, открыла рот, чтобы снова стать собой.

Выбирали не очень долго, зато громко, словно первый раз в буфете кинотеатра. Закончив с покупками, мы двинулись в сторону первого зала, крепко сжимая охапку боевого запаса вкусностей. Ноги у меня немного тряслись, пульс частил. Мне приходилось чаще дышать, чтобы подавить волнение, потому что рядом с тумбой, возле которой стояла женщина в форме, двери все-таки оказались закрыты. Я оглянулась, в третий зал очередь, там открыто, там что-то более интересное. У нас же билеты принимают перед закрытой дверью. Вот же невезение!

И что теперь делать?

– У кого билеты? – спросил Миша.

– Ну, у Левы же, – напомнил Макс.

– Доставай, Левчик. А то руки отвалятся.

Ребята смеются, Демин улыбается мне, поглядывая боковым зрением. Пальцы у меня начинают леденеть, покрываясь легкой влагой.

Что делать?

– Пожалуйста, – Лева ставит на тумбу начос и протягивает экран с кюар кодом женщине. Она наводит сверху камеру мобильного, в то время как у меня перед глазами начинает искрить. Грудь вздымается слишком быстро, легкие не насыщаются кислородом. Почему эта чертова дверь закрыта? Почему мы идем в первый зал?

Пальцы окончательно предают меня, и стакан с попкорном выскальзывает, оказываясь на полу. Маленькие попкоренки разлетаются по бокам, скатываясь к моим балеткам. Они кажутся такими беспомощными, я кажусь сама себе беспомощной. Наступи и исчезну.

– Эв, ты чего? – заботливым тоном говорит Макс.

– Ох, Эв, ты как? – интересуется любезно Маринка. Я не могу поднять голову, не могу посмотреть на них, проклятый голос в голове глумливо насмехается. Стены вокруг словно начинают сужаться.

Все кончено.

Мой секрет раскрыт.

Чувствую, как глаза наполняются влагой, как ком сжимается в горле. Я держусь из последних сил, чтобы не расплакаться.

– Какие люди! – знакомый голос будто вырывает из тумана, вытаскивает из бездны, в которую я успела провалиться. Поднимаю голову и практически сразу натыкаюсь на Яна. Он стоит слишком близко, чтобы не заметить проклятую ухмылку на его обаятельном лице.

– Вы знакомы? – спрашивает Максим.

– Нет, – лыбится Вишневский. Ему ничего не стоит соврать, обвести людей вокруг пальца. Чертов провокатор. – Вчера я заметил, как эта девушка потеряла свою тетрадь, – демон показывает на меня пальцем, продолжая свое шоу. – Она у меня как раз в рюкзаке. Вот подошел, чтобы вернуть находку.