Метро 2033. Крым. Последняя надежда (сборник)

Пошта снова уставился в карту и тронул Одина коленями: вези, мил-друг, куда-нибудь. Один побрел на юг. Ему в городе не нравилось: жрать нечего, фон высокий, шорохи и звуки непонятные. Вот пойди разбери – это крыса шуршит или кто-то крадется?

Листоноша своего коня очень даже понимал.

Ему тоже здесь было неуютно, но перфокарту бросать нельзя. На ней – уникальная информация. Карта – единственная возможность связаться с выжившими людьми на другой территории. Ты же листоноша, Пошта? Листоноша. Вот и прекрати внутреннее нытье и метания. Твоя миссия – находить выживших после Катаклизма. И хватит рефлексии!

Поднималось солнце, и вместе с ним поднималась вонь.

Севастополь смердел. Пошта носу своему не поверил, но расчихался Один, а его вообще ничем не возьмешь, даже редкой по нонешним временам специей – перцем. Копать-колотить, да что же здесь гнить-то может? Пошта пытался принюхаться, но аммиачная вонь по-прежнему терзала рецепторы, и Листоноша натянул противогаз. Так даже лучше, появятся бандиты – не сразу примут за чужака.

Развалины тянулись и тянулись. Над головой – безжалостное небо, хрустят обломками копыта Одина. И даже сквозь фильтры, кажется, пробивается запах.

Что здесь может так вонять? Трупы сталкеров? Да полноте, они давно в труху рассыпались.

Один преодолел еще одну насыпь из обломков кирпичей, и взору открылась Севастопольская бухта.

Когда-то, наверное, вода в ней была ярко-синей, прохладной, текучей. Сейчас всю бухту занимал студень. Даже не студень – растаявший холодец. Густой первобытный кисель, на вид даже упругий и густой, темно-свинцовый. Ряби на воде не было, но что-то перекатывалось лениво, будто по киселю где-то били ложкой. Пошту замутило. Один расчихался, содрогаясь всем телом.

Ясно-понятно. Это у нас были ароматы Севастопольской бухты.

Пошта тронул поводья, направив Одина вдоль берега. Здесь живые вряд ли остались, скорее всего, дальше в городе прячутся. Но все-таки, что случилось с водой?

Он подъехал к причалу и глянул вниз.

Это были медузы. Живые, лениво шевелящие многометровыми щупальцами, и дохлые, бесстыдно раскинувшие своды куполов – не меньше трех метров в диаметре каждый.

Кишели, можно сказать.

Пошта вообще медуз не любил, а таких еще и ни разу не видел. Сожрут же – и не поморщатся.

– Пойдем-ка мы отсюда, – сказал он Одину, разворачиваясь к бухте спиной, – поищем где-нибудь еще. Обидно, елки, вот так взять и перфокарту про…

Договорить ему не дали. Из-за развалин показались люди.

Пошта напрягся и вытащил из-за спины карабин. Мало ли. Но, похоже, это были не разбойники, если, конечно, бандиты не вырядились в темно-синюю форму ВМФ России. Пошта замер.

– Стой! Кто идет?

Форму чудно дополняли противогазы. Пошта присмотрелся, силясь понять: они защитные костюмы под кители напялили, что ли?

– Листоноша, – откликнулся он.

– Вижу! – не растерялся переговорщик. – Как зовут, по какому вопросу?

– Зовут Пошта, ищу вора. Ограбил и скрылся где-то здесь.

Переговорщик обернулся к спутникам, что-то сказал и пошел навстречу Поште. Листоноша спешился и похлопал Одина по боку, успокаивая. Впрочем, конь сам понимал, что их не убивать идут.

– Я про листонош много слышал, – сказал моряк, блестя стеклами противогаза, – но ни разу не видел. По коню узнал. Мичман Зиняк.

– Пошта, – повторил Пошта.

Мичман хмыкнул и почесал шею. Теперь Пошта ясно видел, что защитного костюма на нем не было.

– Ограбили, значит?

– Да, напали на Летучий Поезд, дали по голове, забрали ценную информацию и смылись. Судя по всему – в Севастополь. Не знаете, где искать бандитов?

– Ну… В общем, конечно, знаю. Но я тебе так скажу, листоноша: один туда не суйся. Даже на своем скакуне. Прибьют и труп медузам скормят.

– Много их у вас тут, – сказал Пошта, чтобы что-нибудь сказать.

– Да уж немало. Пригнало штормом. Все бы ничего, но воняют, твари. Дохнут – и воняют. Ждем, когда уйдут.

– А такое уже было?

– Да случается периодически. Море же.

Помолчали. Пошта лихорадочно прикидывал, что же ему делать. Мичман выглядел вполне дружелюбным, другие моряки топтались в отдалении. Одному, значит, лезть нечего. А с военными?

– Не посодействуете? Бандитов уничтожить?

Мичман Зиняк вздохнул и снова почесался.

– Это надо у капитана Воронина спрашивать. Без его ведома личный состав никуда.

– Ну так давайте спросим!

Мичман снова вздохнул, будто сдаваясь.

– Ладно, спросим. Приглашаю вас, значит, на борт «Адмирала Лазарева». Мы как раз патрулирование закончили, сейчас катер придет.

Он махнул рукой «личному составу», моряки подошли поближе. Все – Пошта глазам своим не поверил – были без защиты. Либо не бережет их капитан Воронин, либо… Впрочем, отличительное свойство человека – разум. Без него он уподобляется микроцефалам из Штурмового. Какая разница, как выглядит разумное существо и как реагирует на излучение?

– Как вы тут выжили-то вообще? У нас на картах Севастополь нежилым помечен.

– А он и нежилой. У нас тут две базы осталось: наша, Российская, и НАТО. Сейчас базируемся на кораблях… А выжили… Так и выжили. Еще гражданских немного спасли. Досталось нам, конечно.

– А натовцы?

– А им чего? Тоже выжили.

Послышалось жужжание – с южного берега бухты неспешно, раздвигая свинцовый кисель из медуз, шел паром. Обычный гражданский паром, широкий и низкий, из тех, что курсировали здесь еще до Катаклизма. Моряки оживились.

– Так противогаз достал, – пожаловался Зиняк. – И, главное, я эту вонь кожей чую. Ну, ощущение такое.

Бестактный вопрос, не чует ли он кожей радиацию, Пошта решил не задавать. В конце концов, листоноши спокойно обходились без защиты. Кто мешал военным добиться аналогичных результатов?

Паром причалил. Пошта замялся: оставлять Одина на берегу он не хотел. Конечно, конь не пропадет, но уж больно место недружелюбное.