Картинки

Дело в том, что он репетировал однажды и этот вопрос, и вот, как на экзамене в ВУЗе, ему попался выученный билет.

– Вы знаете, поначалу я – как и многие мои соотечественники – надеялся на перемены к лучшему… Но каково же было моё удивление, когда все, а не только я, вдруг столкнулись с этой нищетой, с этим беспорядком. И, собственно говоря, я не ожидал таких перемен, – ведь это были перемены не те что нам обещали…

Репортёр, молодой паренёк, почему-то усмехнулся.

– Извините, я наверно некорректно задал вопрос… Я думал вы в курсе, что на носу выборы мэра города и думал что все в курсе какая между кандидатами жаркая борьба.

– А? Да, я слышал. Один кандидат окончил недавно институт – и за него я вряд ли пойду голосовать, – а второй кандидат, что тоже очень популярен и вероятно станет новым мэром, это сын губернатора области…

– Стало быть, Вы проголосуете против всех?

– Ну разумеется. А почему я должен голосовать за воров и мошенников?

– Ну уж сразу «воров и мошенников»? – произнёс репортёр и по лицу его даже можно было увидеть, что в новостную нарезку это интервью не попадёт.

– Ну а как Вы сами считаете, молодой человек? Рассудите сами… Я человек пожилой, я застал ещё Хрущёва Никиту Сергеича и других руководителей – и не было у нас никаких выборов, а назначались руководители без всяких новомодных свобод – чёрт бы их все взял. А теперь что? Теперь каждый суслик в поле агрономом может сделаться, если у него связи есть или деньги, – что является, суть, как правая и левая руки.

Старик начал и ещё что-то говорить, но репортёр уже подыскивал глазами нового респондента и ему удачно попалась на глаза молодая девушка. Тогда репортёр забыл даже всякую учтивость, о которой пёкся до сих пор, нехотя выслушивая деда, и почти побежал к обворожительной красотке, забыв деда и его «старческое нытьё».

Писатель только начал, так сказать, разговариваться, и так как ему не дали высказаться, то он ещё минут пятнадцать высказывался потом в своём уме по пути в одну социальную контору.

*

Знаете, у нашего псевдоклассика Чехова есть такой рассказ, как человек чихнул и обрызгал своего собеседника, а после этого так извинялся, так извинялся, что даже умер от волнения за то что обрызгал собеседника. Как известно, Чехов был врач и наверно он как человек учёный знал о чём говорит, – то есть, что встречаются такие случаи, когда человек обрызгает кого-нибудь нечаянно слюной и после от нервного (откуда-то взявшегося) перевозбуждения вдруг самым естественным способом умирает, – что видимо как-то даже доказывается с точки зрения медицины…

А так как автор этого рассказа человек не только далёкий от медицины, а ещё и назвавший самым «мосечным» образом «великого» человека, признанного всем Миром, псевдоклассиком, то наверно будет простительно, если нынешний рассказ про старика-писателя закончится похожим образом, как и у великого псевдогения.

*

Неизвестно конечно – но каково совпадение! Писатель-старик, как и можно было предположить, купил газету с программой телепередач (кои очень редко покупал, так как с программой газеты были дороже) и стал изучать время всех выходов новостей и передач местного телевидения, чтобы критически или напротив, с самолюбием взглянуть на себя со стороны.

Ужасно долго ему пришлось ждать; он думал, что увидит себя уже в ближайшие дни, а передача, где корреспондент опрашивал прохожих с глупой формулировкой вопроса «о политической ситуации», вышла только через неделю. И что же его ожидало! Ту девушку с её односложными ответами, к которой репортёр побежал от нашего старика, показали, а старика, с его многосложными и прерванными в зачатке ответами, не показали.

«Жизнь закончилась» – как-то прозвучало в уме у бедного творца. – «Если уж не успел я за жизнь высказаться, то возможно ли было за две минуты?» – философским вопросом дополнил он своё отчаяние. Ему как-то ясно после этого представилось, что ни в какую студию его не позовут и что наверно и впрямь таких как он писателей публикуют в петербургских журналах каждый месяц.

Старик как-то поник – и если не через неделю поник он, как в рассказе «про фатальный чих» вышеупомянутого Чехова, который он написал «как гений», а на самом деле всего-лишь как популярный человек, у которого кончилось вдохновение, но люди его до такой степени любят, что примут любую дичь за шедевр, – так вот, если не через неделю поник старик нынешнего рассказа, то через год или чуть более старик-писатель потихоньку занемог, а по прошествии ещё пары лет умер.

Сказочного послесловия его писательской карьеры не случилось – и вряд ли осталась хотя бы у кого-нибудь его книга теперь или тот номер Петербургской газеты… Хотя, есть такие чудаки, которые «ради истории» коллекционирую разный хлам.

Так, размышления

Сердцем моё есть копилка,
В нём ножи и прочьи вилки,
Что воткнув с злобной ухмылкой,
Люди мне дали прививку.

Не осталось места чувствам —
Нет любви к людишкам гнусным;
Весел я, отнюдь не грустный.
Пуст я? Нет, я полон буйства.

Здорово меня лечили —
Будто умные врачи вы,
Те что сахар с слов точили,
Ну а делом всё же били.

Что ж теперь вам обижаться,
Что я всюду вижу гадство?
Что во многих вместо чести
Нож за пазухой – не крестик.

Мал» того, я всё ж люблю вас,
Хоть и время гордых – есть час.