Территория бреда

Спустя пару минут после удара злость прошла. А Кац просто сидел в углу и ждал, пока Султан очнется и отправится в больницу. Потом Кац удалился и больше на стройку не возвращался.

Когда Султан вернулся на работу после больничного и снова мог шевелить челюстью и разговаривать, он постоянно твердил, что, если еще раз встретит Каца, то сломает ему, цитирую, «не только лицо, но и все конечности».

Я несколько раз звонил Кацу, но тот не отвечал. Куда он ушел, я не знал. Где живет, я тоже не имел представления.

Я проработал на стройке еще полгода. После ухода Каца я снова стал работать один и еще хуже, чем до его появления. Султан периодически спрашивал, знаю ли я что-нибудь о местонахождении «своего дружка», на что я, естественно, отвечал отрицательно.

В последнюю пятницу июня, когда я возвращался домой, у подъезда меня ждал он.

– Прости, мне больше некуда было пойти, – виновато произнес Кац.

Я очень обрадовался, пожал ему руку и обнял по-дружески. Я пригласил Каца домой и выяснил, что он какое-то время обитал у матери, которая в итоге выгнала его из дома. Больше подробностей получить мне не удалось.

Я приютил его без раздумий. Спал Кац с включенным светом на кухне на полу, хотя в комнате было раскладное кресло. Утром он куда-то уходил, видимо, на работу. Вечером возвращался. Кац не рассказывал, где он работает и почему не снимает жилье сам. На вопрос, где он столько времени пропадал, Кац ответил лишь, что не мог смотреть никому из нас в глаза после того случая перед Новым годом. Сказал, что боялся. За себя или за нас, я так и не выяснил.

В один из последних дней июля, вечером после работы, мы отправились в торговый центр, чтобы закупиться продуктами на неделю вперед. Не успели мы отойти от подъезда, как во двор заехала черная «приора», а из нее вышло четверо здоровых парней. Я сразу понял, что ничем хорошим дело не закончится. Парни что-то выкрикивали, но я не мог уловить сути: слишком разволновался. Вдруг позади меня не раздался знакомый голос Султана: «Ну здорово, Димарик».

Я даже не понял, как все началось, но очнулся уже, когда Кац лежал на земле, а пятеро здоровяков били его ногами. Я не мог ничего сделать. Я не мог даже пошевелиться. Кац тоже не сопротивлялся. Он просто лежал, закрыв лицо руками, хотя я видел его силу и знал, что половине из них он точно мог зубы покрошить.

Когда Султан со своей бандой уехал, я помог Кацу подняться. На вопрос «Как ты?» он ответил, что бывало и хуже. Лицо у него было все в синяках и крови, но, как выяснилось потом, серьезных повреждений он не получил.

Когда я спросил, почему он не ответил им, Кац сказал, что заслужил это. Я не стал его переубеждать, хоть и был совершенно противоположного мнения.

Кац не стал обращаться в скорую и писать заявление в полицию. Я же не мог больше работать рядом с этим недоноском, Султаном, поэтому ушел со стройки.

Еще месяц Кац жил у меня, а потом снова исчез. Иногда, раз в полгода, мы созванивались и болтали ни о чем. Он был так же неразговорчив, поэтому говорил в основном я. Я делился переживаниями о том, что Ника родила дочь и живет в гражданском браке с отцом девочки, а обо мне совсем забыла. Рассказывал, что пытался работать риелтором, но моей буйной и неорганизованной натуре не хватило стабильности, чтобы довести хотя бы одну сделку до конца. Потом я устроился в шинный сервис, где прошел обучение и стал квалифицированным, как называет нас главный администратор, механиком сервисного бокса. В простонародье – шиномонтажником.

Летом 2019 года я уговорил Каца устроиться к нам в сервис кладовщиком на склад, и тот согласился. Мы начали вместе снимать двухкомнатную квартиру рядом с работой. А ближе к новому году я узнал, что Ника разошлась со своим «недомужем» и теперь воспитывает дочь, Карину, одна. Это был мой шанс.

Мы созванивались с Никой и переписывались каждый день. Все шло хорошо, если бы ни эта дурацкая пандемия и карантин. Даже встретиться негде было.

В преддверии первых выходных лета Ника позвонила мне и сказала, что хочет на квест. Я не сразу понял, о чем речь, но она объяснила: квест – это мероприятие, составленное по четкому сценарию и проходящее в каких-либо темных и ветхих локациях с актерами в роли монстров, маньяков и убийц. Смысл такого «развлечения» – получить максимум адреналина через страх. Я подобное не очень люблю, но это возможность встретиться с Никой в закрытом темном помещении, где ее будут пугать, а я могу выступить в роли рыцаря-спасителя. Идеально.

– Нет, – безапелляционно заявил Кац, когда я предложил ему вместе со мной отправиться туда.

– Но там будет вездесущая подруга Ники, которая только мешает. А ты можешь ее отвлечь на себя.

После долгих препирательств Кац согласился, когда я убедил его, что данная ситуация – вопрос жизни и смерти.

В день мероприятия мы вызвали такси – Кац сел впереди, я сзади – и поехали за нашими дамами. Спустя полчаса к нам присоединилась Ника, невысокая красотка с вьющимися каштановыми волосами, карими глазами, заостренным носом и точеными скулами, идеальной фигурой и восхитительным голосом; Соня, рослая, плечистая блондинка; и трехлетняя Карина, похожая на свою маму, но со слегка непропорциональной головой: то ли череп был слишком большой, то ли глаза и нос слишком маленькими.

Ника была в белой блузке с рюшками, бордовых джинсах и коричневых балетках, волосы – распущены, а на лице – минимум косметики. Соня надела на квест туфли на высоких шпильках и короткое платье. Карина была в черном сарафане и босиком.

– Интересный у нее наряд, – произнес я, указывая на последнюю.

– Да это просто ужас какой-то. Никак не могу приучить ее к обуви. Стоит только надеть сандалии или кроссовки, так она их сразу скидывает. Носочки, кстати, тоже. Так и бегает везде босиком, – произнесла Ника, с трудом удерживая дочь на коленях, пинающую спинку водительского сиденья.

– Я, вообще-то, про одежду. Карина в ней похожа на демоническую принцессу, – сказал я с улыбкой.

– Спасибо, Никита, за «чудесное» сравнение, – возмутилась Ника. – Мы были в магазине, и я хотела купить ей нарядное белое платьице, как у всех девочек, а она вцепилась в этот черный сарафан. Всего три года, а уже с характером.

Я засмеялся на все такси. Все, кроме Каца, посмотрели на меня с удивлением, Карина отозвалась восторженным визгом.

– Да я просто представил, – пояснил я, – что было бы, если бы она послушалась тебя. Маленькая девочка в белом платье в темных подземных лабиринтах заброшенной больницы. Только ее присутствия было бы достаточно, чтобы с воплями бежать оттуда.

Все, кроме Сони, поддержали мой смех, а Карина залезла мне на колени и руками вцепилась в мои кудри. Я сразу почувствовал пульсирующее напряжение, переполнявшее эту маленькую девочку. Все то время, что мы ехали, она не успокаивалась ни на секунду. Она пыталась забраться на мою голову, дергала за уши и воротник рубашки, показывала свои игрушки и совала их мне в лицо, сползала вниз, а потом ногами вверх залезала обратно на мои колени. Она прыгала на мне, что-то пела и щебетала на своем детском, брала меня за руку и куда-то звала, хотя на заднем сиденье было не развернуться. А главное, постоянно хватала мою спортивную бутылку с водой и пила из нее, чего я крайне не люблю. Поездка оказалась тем еще испытанием. Но ради Ники, я и не на такое готов.

– Да, видимо, ты ей сильно понравился, – улыбнулась Ника. – Она и обычно-то на месте не сидит больше пары минут, но с тобой она совсем разыгралась.

Я прекрасно понимал, что слово «разыгралась» совершенно не подходит для описания ее маниакального состояния, но оставил эти замечания при себе.

– Кстати, пока вспомнила. Надо отдать тебе лезвия, – сказала Ника, когда мы приехали.

– Какие еще лезвия? – удивилась Соня.

– Медицинские. Для скальпеля, – ответила Ника и зарылась в сумке.

– Зачем? – еще больше поразилась подруга.

– Это пусть тебе Никита расскажет, я и сама не совсем понимаю.

– Понимаешь, я работаю в шиномонтаже, – начал я, снимая с шеи Карину. – И нам часто привозят колеса, с боковыми пробоями. То есть сбоку на колесе лопается резина и колесо спускает. Моя задача его починить. Чтобы качественно произвести ремонт, надо удалить все торчащие нитки и куски резины, плюс вырезать своего рода кратер, куда буду закладывать специальный материал для ремонта. Резина довольно плохо режется обычными ножами. А вот лезвие подходит идеально.

– Я бы до такого в жизни не додумалась, – покачала головой Соня.

Я улыбнулся, а Ника протянула мне пакетик с лезвиями и двумя пластмассовыми ручками скальпелей.

Ника достала миниатюрные кроссовочки и с большим трудом надела их на ножки Карины. Последняя долго упиралась и скандалила.

Мы оказались у четырехэтажного здания с выбитыми стеклами и разрисованными граффити стенами. Мы обошли эту заброшенную больницу слева, как показывала карта на сайте, и остановились перед предполагаемым входом у желтой металлической двери, на которой красовался знак анархии.

– Ребята, стойте, – окликнула всех Соня, – у меня кое-что есть. Там наверняка будет та еще жуть, поэтому надо подготовиться.

Она достала бутылку шампанского и пластиковые стаканчики на ножках.

– А вот это отличная идея, – произнес я, предположив, что немного алкоголя поможет Нике раскрепоститься – это сыграет мне на руку.

Ника просто кивнула, а Кац категорично заявил:

– Я не буду.

Я понимал, что отстраненность Каца может испортить мне все планы, ведь я его позвал, чтобы он взял Соню на себя. К тому же я помнил тот случай в кинотеатре. Ему тогда было крайне некомфортно, и я боялся, что ситуация может повториться, а немного алкоголя поможет ему расслабиться.

– Ну Кац, – начал я тихо, – это же всего лишь шампанское, это для общего дела, я же не прошу тебя напиваться, один глоток только. Ради меня, друг. Ну пожалуйста.

С большой неохотой, но он согласился.

Я поднял бокал с возгласом «Чтобы никого из нас сегодня не сожрали зомби», и мы все выпили. Когда содержимое бутылки закончилось, я позвонил администратору этого «заведения». Через мгновение дверь открылась и к нам вышел смуглый парень с дредами на голове, назвавшийся Сэмом. В руках он держал большую связку ключей.