Под сенью исполинов. Книга вторая

Роберт «прожёг» изумруд на стыке двух пластов – его толщина тут оказалась каких-то семь-восемь сантиметров. Он старался держаться на вытянутую руку, чтобы не вдыхать продукты возгонки. Ведь зелёное стекло именно возгонялось, преобразовывалось в тот самый мятно-нашатырный газ, а не плавилось. Потому нигде и не было даже малейших следов выработки.

Поначалу Роберт отчаялся: комнатку скорее целиком заполнит мятным нашатырём, чем он пройдёт контур по всей протяжённости. Но как только появилось более или менее большое сквозное отверстие, сразу возникла тяга.

– Выход, – не то констатировала, не то даже посетовала проснувшаяся Вика. Она отошла в сторону и безэмоционально наблюдала, укрыв покалеченную руку здоровой.

Почти по-детски закусив от усердия язык, Роберт расширял отверстие на уровне лица. Когда в него уже протискивалась рука, он остановился и дал образовавшемуся сквозняку вытянуть нашатырь. Затем осторожно приблизил к отверстию лицо.

И шарахнулся, отскочив от стены.

– Что там?

Не ответив, Роберт заглянул снова. С той стороны стоял белотелый. Точнее, серотелый – кожа цвета гашёной извести с примесью пыли выглядела шершавой и была кое-где потрескавшейся. Длинные руки он вытягивал перед собой, стоя лицом к людям. Словно бы пытался продавить запечатавший ход изумруд, но не сумел. Или не успел…

Роберт растерянно отошёл в сторону, его место ненадолго заняла Вика.

– Карина…

Белотелого на той стороне убила многоногая подвижная жуть, получившая с лёгкой руки Романа звучное женское имя. Вика не могла ошибиться – гипсование кожи слишком характерно.

– Режь, – безапелляционно указала она на стену.

Роберт работал долго. Как выяснилось, им просто повезло наткнуться на тонкий участок стекла и с первых же минут работы устроить сносную вентиляцию. Дальше дела шли не так быстро. Стена то утолщалась по контуру, то вновь становилась тоньше. Порой, чтобы прорезать до конца, приходилось просовывать руку целиком и работать наугад.

И внезапно за эту самую руку его кто-то схватил. Сердце Роберта оборвалось.

– Я задержался… – донеслось с той стороны.

Абориген отпустил руку якута, они встретились взглядами – усталые глаза на юном лице смотрели почти безразлично. Роберт хотел было что-то сказать, в первую очередь Вике, как-то успокоить её, поддержать, но растерялся. Ещё больше он растерялся, когда она вдруг поравнялась с ним.

И взгляд аборигена блеснул.

– Моя Виктория…

Она смотрела ему в лицо. Долго, пристально и молча. Потом вдруг резким движением смахнула одну-единственную слезу с веснушек и проговорила твёрдо и уверенно:

– Если прикоснёшься ко мне, я тебя убью.

Абориген раскрыл было поплывший в улыбке рот, но Вика шагнула ближе и добавила:

– Убью так, как никто ещё не убивал. А затем – себя. Ведь я нужна тебе.

Беловолосый парнишка не отворачивал лица, глядел без вызова и нахальства, но с львиной долей снисхождения. Как уставший к концу жизни преступник, так и не обретший счастья ни в вине, ни в пустых женщинах, ни в деньгах, смотрит на заблудившуюся в пролеске девушку.

– Я не трону тебя… Но касаться буду… Путь будет непростым… иначе никак… – абориген помолчал и добавил: – Даю слово офицера…

Роберт закончил только спустя почти час. Абориген никак не помогал ему. Теперь он был вооружён не странным неправильным овалом, какой подарил якуту, а тем самым «бельгийским дерьмом», из которого в прошлый раз расстрелял его Роберт.

– Ещё немного… и в сторону… Я скажу…

Роберт слишком увлёкся и не услышал предупреждения. Лишь чудом ему удалось выскользнуть из-под ввалившейся к ним огромной глыбы стекла.

Труп белотелого был скован по рукам, точно когда проход запечатывали, он почти успел вбежать, а жидкое стекло вплавило его в себя по локти.

Абориген вошёл, держа автомат наперевес. Глянул на Роберта, зыркнул ему на руки и скользнул взором по Вике.

– Впереди опасно… – кашлянул он и наступил на то, что осталось от соискателя; хруст был несказанно приятен слуху Роберта. – Делайте всё… что я вам скажу… Не заставляйте… повторять… Идём…

Они покинули Изумрудный город. Больше не было остекленелых стен с иероглифами, так похожими на азиатские, ни заключённых в безвременье существ всевозможных форм и видов, но с обязательной «морской звездой». Теперь вокруг беглецов сочились голубоватым привычные тоннели, коих пройдён был не один километр.

– Мы хотим есть.

Абориген глянул на Роберта, как на пустое место. Но грибы из висевшей у бедра сумки протянул обоим.

– Воды нет… Меня… задержали по пути… сюда… Придётся терпеть… Озеро будет… через пару часов…

Это были самые длинные два часа в жизни Роберта и Вики. Гриб, хоть и сочный, вкусный, закончился, как и не начинался, оставив после себя неприятную вязкость.

Вскоре тоннели начали пересекаться, и абориген сообщил, что осталось совсем немного. По бокам то и дело встречались как небольшие ходы дождевиков, так и полноценные перекрёстки, нередко целиком погружённые во тьму.

Нос почуял живительную влагу заранее. Настолько чутким люди делаются только в минуты нужды, когда звериное внутри встаёт вровень с человеческим. И вскоре они действительно вышли к озеру.

Вода была ниже их метра на полтора. Почти квадратный по форме грот насквозь прошивали бурые корни, образовывая своеобразный настил, а в промежутках виднелось безмятежное озеро. Но рукой до воды было не достать.

– Она питьевая… – очень тихим шёпотом сообщил абориген, снимая сумку.

Он отцепил длинный ремень и достал из неё тяжёлую чашку, в которой Вика узнала съёмную ступу для измельчения образцов. В самодельные дырочки вставлялась знакомая всем полиметаллическая нить в четыре слоя, образуя ручку. Абориген прицепил к ней ремень и опустил ступу в воду.

Первой пила Вика. Беловолосый не сводил с неё глаз, она тоже то и дело, жадно глотая, зыркала на него. Рука девушки тряслась…

– Привал… – сообщил абориген, протягивая ступу на ремне Роберту.

Вода была хоть тёплой, но вполне освежающей. Якут старался не выпускать голубое яйцо ни на миг, и потому чуть не выронил ёмкость.

– Тс-с… – поднёс палец к губам абориген. – А вот шуметь… не надо…

Едва отросшие волосы зашевелились от его этого «тс-с». То, с каким выражением он произнёс это, наводило на очень нехорошие мысли.

Набрав две фляжки воды, абориген дал по одной беглецам. Сам пить в дороге, видимо, не собирался. И хотел было уже встать, но его остановила Вика. От её стального «стой» кому угодно сделалось бы не по себе. Абориген же улыбнулся большими тупыми зубами, словно чего-то такого ждал.

– Никуда мы не пойдём, пока ты не ответишь на вопросы.

– Чем дольше мы… стоим на месте… Тем меньше шансов… выбраться живыми… У вас… – тихо проговорил он, но всё же вернулся на место. – Перед тем… как меня убили… что-то всполошило соискателей… в механическом городе… Я никогда не видел… их такими… перепуганными… Поэтому не очень… хорошая идея… тянуть время… Возможно… это как-то связано… с Храмом… Я бы не хотел… опоздать в Храм…

– Кто ты? – проигнорировав тираду, в лоб спросила Вика. Она постоянно обнимала здоровой рукой покалеченную…

Абориген посерьёзнел. На юном лице выступили желваки.

– Моё… моё имя… Андрей… – не сразу ответил он, словно бы имя никак не хотело вспоминаться.