Волк 11: Лихие 90-е. Финал

– А я тебе ещё не говорила, у меня сестра двоюродная, Даша, из Ангарска в Читу переехала, – рассказывала Тамара, медленно выезжая вперёд. – Зовёт меня в гости. У неё свадьба будет, в церкви венчается, с батюшкой.

– С попом? – я удивился. – Она за попа выходит?

– Нет! – она немного нервно хохотнула. – Батюшка венчать будет, а жениться она на…

– Ты не отвлекайся, рули давай, а то застрянем. И вон туда не надо, там мусор. Нет, давай налево.

Пока ехали, в голове вдруг всплыла одна мысль. Стоило ей сказать про Ангарск, а мне про попа, как резко возникли воспоминания, но нечёткие. Как там у него была фамилия? Попов? Или другая? Смотрел же по телевизору, через много лет от сегодняшнего дня. Он же пока не пойман.

А как же резко возникло озарение. Но Иркутская область – край не наш, вот и не вспоминалось это раньше, даже не думал про это. Слышал бы о преступлении, может быть, и всплыло бы в памяти. Но раз вспомнил сейчас, стоит заняться.

Короче, сделаем так. Его ещё не поймали, но если потрясут фсбшники с милицией на предмет подозрений к чему-нибудь, то живо выяснят, чем он занимается в свободное от работы время.

Понятия не имею, кто он такой, помню слишком мало, но этого может хватить. Вот я открыл записную книжку, куда вписал: «Попов (?). Мент. Ангарск. Маньяк. Передать, чтобы проверили».

Ладно, теперь не забуду. Может, вспомню кого ещё. А пока я нашёл нужную дату в календарике, которую искал. Эта она.

Ладно, была не была.

– Кстати, – предложил я, когда Тамара остановилась. – Я тут подумал. А давай-ка поженимся уже?

– А?! – она медленно повернулась ко мне. – Что? Ты серьёзно? Когда?

– Ну, раз возражений нет, – я обвёл дату в календарике. – В марте 99-го. 15 числа.

– А почему в марте? – всё ещё не могла прийти в себя Тамара.

Потому что в этот день мы поженились в первой жизни. Вот это я тоже вспомнил.

– Надо так. Поехали дальше, – я показал вперёд. – Ещё успеем всё обсудить.

* * *

На следующий день снова отправились на комбинат. Сегодня день важный, прибыли Вишневские, привезли с собой кучу охраны с Питера. И не просто так.

Ехали в Чероки, я на переднем сиденье, за руль пустил Женю. По дороге рассказал о нашей встрече с Ремезовым, и что тот нам предложил.

– А я слыхал про этого генерала, – сказал он, скрипнув зубами. Взгляд стал злее. – Полканом он тогда был, в Грозном. Пацаны рассказывали, кто у него был, что его за такое под расстрел надо было отдать, а ему генерала дали.

– Большие потери?

– Угу. Знаешь, как его тогда назвали? Толик-Мясорубка.

– Большие, – медленно произнёс я.

Капал слабый дождик, Женя включил дворники, и они со скрипом начали очищать стекло. Музыка не играла, Женя тоже больше не говорил.

– Настроение пропало? – спросил я через несколько минут.

– Угу, – промычал Женя.

– Ну, если достанем его, что-то да изменится. Да я хочу, чтобы нам с этого кое-что перепало.

– М-м-м? – он покосился на меня.

– Пушки, – я усмехнулся. – И не гражданские, а боевые.

– А чё, нам дадут?

– Посмотрим, должны дать. Пока у нас другая забота.

– Америкосы эти? – Женя кивнул вперёд, где на горизонте уже видны трубы комбината. – Чё, бабло они принесли всё-таки?

– Да. Почти семьсот миллионов рублей в новых купюрах. Примерно сто миллионов баксов по курсу.

– Хрена се, – он присвистнул. – А чё баксами не дали?

– Потому что потом потребуют баксами возвращать, а бакс сильно в цене прибавит. И разорится комбинат в итоге. А так взяли рубли, вернули рубли. А доллары сами купим, пока ещё можно.

– А я-то, кстати, как ты говорил, всё в грины вывел. Теперь жду.

– Правильно сделал. Америкосы дали инвестиции на разработку медной жилы, вон там, за вторым карьером. Но по факту дали нам намного больше, чем хотели и это надо использовать. Я вообще думаю, мы можем неплохо здесь промышленность поднять, кстати. Удокан какой-нибудь выкупим, ещё что-нибудь. Вишневские в этом секут. У них нюх на это дело есть.

– Наверное.

Женя повернулся ко мне с удивлённым видом, потом уставился на дорогу.

– Но для начала, – продолжил я, – хочу поговорить насчёт этих миллионов, как сделать, чтобы они их не потеряли, и мы при деле остались. Есть мысли насчёт одного выгодного дела. На будущее.