Очищение духом

– Таинственна, как ночь, – сказал он, – отважна и смела, и убегает прочь – секретные дела…

Услышав такую характеристику в свой адрес, Ривелсея так зашлась от смеха, что едва не свалилась с мешков на дорогу.

– Ты что, часто такие стихи сочиняешь? – спросила она сквозь приступы хохота, который у неё больше всего вызывали слова «таинственна, как ночь».

– Нечасто, но бывает, – сказал Рилан. – Что ещё делать в пути целый день? Или с Рябинкой разговариваю, или сочиняю что-нибудь. Вот ещё и про Рябинку сочинил: она понятлива, сильна, умна и хороша, и очень добрая она – лошадкина душа…

– Красиво, – оценила Ривелсея. – И очень хорошо. – Моя мама когда-то любила читать мне стихи, но это было уже очень давно. Особенно одно всегда очень любила: про ласточек что-то и про колокольчики… Но я уже даже не помню.

Ривелсея замолчала. Вспоминать родителей ей до сих пор было тяжело. Это чувство было единственным, которое не вытеснил из её разума ратлерский закон и ратлерская мощь. Сейчас она снова загрустила, и грусть эта была тёплой и красивой, как лёгкий весенний дождь.

Рилан тоже замолк, и слышно теперь было только дождь и перестук по каменистой дороге. Это успокаивало и навевало сон. Сырая ночь поднималась и веяла вокруг. Но Ривелсее не хотелось почему-то спать. Поэтому она лежала и всматривалась в ночь. Конечно, ничего он там не видела. Темнота была полной и исчерпывающей, и всё тонуло в ней. Небеса сверкали белыми сполохами далёких зарниц. Рябинка фыркала, отряхивая с себя воду. Вода лилась по дороге, и капли высекали из камней однообразный шелестящий звук.

Рилан о чём-то думал молча, то ли вспоминал что-то, то ли, всего вероятнее, размышлял насчёт своей внезапной попутчицы.

– Скажи, Ривелсея, а то, что ты едешь к Стекольщику, никак, случайно, не связано с последним происшествием? Мне просто дурь всякая в голову лезет, а вдруг ты дочь, например, или там сестра. Ведь мало ли как бывает…

– Что? – спросила Ривелсея. – Ты о чём? Я, знаешь ли, первый раз в Анрельт еду, и я не понимаю.

– Хорошо, если не понимаешь, – ответил Рилан. – Значит, и правда я глупости думал.

– А что случилось-то? – Ривелсея с негодованием подумала, что Совет Разума даже не потрудился ввести её в курс дел и последних событий, имеющих к ним непосредственное отношение. И даже болтливый Генрес ничего ей не сказал. Лучше бы поучал поменьше.

– Ничего особо хорошего. Стекольщик, знаешь ли, самая (по крайней мере, одна из самых) тёмная личность во всём Анрельте. И кто только у него не бывает, и с кем только он не связывается и не сотрудничает! И – никаких пятен, словно добропорядочный гражданин. У него в лавке недавно один человек погиб, ножом закололся. Конечно, не сам он закололся, это и дураку понятно, а только что ж ты сделаешь – ни свидетелей, ни улик, а у Стекольщика, понятно, алиби, он в то время на склад за посудой ездил. А человек тот, кстати, он самому Стекольщику другом был, вместе они что-то там делали, да и в гости ходили друг к другу. Уж как он убивался, как плакал! Вот и пойми его, искренне или притворно! Слишком непростой он человек, знаешь ли.

– А как ты узнал об этом? – спросила Ривелсея.

– Да об этом все знают, вокруг только и говорят что об этом да о том, как в Келироне какой-то торговец потонул, а он краску в Келдар вёз, так вся вода потом розовая была… А всякие происшествия там я не собираюсь вовсе разбирать, это пусть другие, те, кто поумнее, занимаются. Чтобы тут что-то понять, такие ведь мозги нужны!

«Спасибо!» – подумала Ривелсея. Она не считала себя очень умной, а свой интеллект выдающимся. Но Совет ей доверял, ну не ей то есть, а Генресу, который доверял ей, и волей-неволей нужно было исхитриться, чтобы никого не подвести.

– Ривелсея, а всё-таки мне почему-то кажется, что тебе ужасно одиноко. Вот скажи, разве нет? – спросил Рилан, полуоборачиваясь в её сторону.

– Не знаю, Рилан. Вообще-то, может быть. Но мы обычно не придаём значения своим чувствам, и даже одиночество вряд ли может нас мучить.

– Что-что? «Мы» – это кто? – спросил Рилан, а Ривелсея уже за миг до этого поняла, что сказала лишнее: просто забыла, с кем говорит, ей показалось почему-то, что говорит она с Айледом, которого не видела уже очень давно и который, разумеется, без труда понял бы значение этой фразы.

– Мы, – сказала Ривелсея. – Непонятные, загадочные девушки, появляющиеся тёмными ночами на больших дорогах.

Глава 14

Проснулась Ривелсея уже утром и уже в Анрельте. Поняла она это сразу же, когда открыла глаза и увидела в сером полумареве восходной дымки высокие здания и башни самого, как считали многие, крупного и красивого города на свете. Чем-то он напоминал, конечно, и Келдар, и Невильн, но сильно и отличался. Улицы Анрельта пролегали прямо и мощно, поражая своей шириной, здания громоздились по их краям как-то неуклюже и неправильно, но тоже с размахом и глобальностью, почти все в несколько этажей, из серого тёмного камня, и дороги вымощены таким же камнем. Деревьев росло повсюду много, но в беспорядке и без всякого принципа, совсем не то что в Цитадели. Но в общем Анрельт был всё же красив и приятен для всех, особенно для путешественников, уставших от дороги, плохой погоды и дикой, незаселённой местности.

Всё это Ривелсея заметила и оценила, конечно, не сразу, а со временем, когда вылезла из повозки, которая стояла у какого-то большого деревянного строения, и огляделась по сторонам. Из двух ночных знакомых один куда-то исчез, а вторая была привязана тут же неподалёку к дереву и, опустошив, видимо, уже кормушку с зерном, щипала молодую травку вокруг себя. При свете дня Ривелсея смогла первый раз заметить, что окрас Рябинки очень пёстрый и неровный и представляет собой трудновообразимую смесь серого, рыжего и белого. Рилана не было ни видно, ни слышно. Совсем исчезнуть он без своей лошадки по-всякому не мог, и Ривелсея решила немного его подождать. Во-первых, не хотелось исчезать не попрощавшись (когда они в следующий раз встретятся, если это вообще случится, нельзя было даже предположить), во-вторых, Ривелсея до крайности плохо представляла себе тот город, в котором находилась, по поводу чего в голову ей неоднократно приходила мысль, что она должна была потребовать у Совета или у Генреса, в крайнем случае, карту Анрельта. Ей таковой никто не дал, зато Генрес подробно её инструктировал, что прежде всего ей следует направиться на Речную улицу и найти там Аде?ста, союзника ратлерского клана, который за почётное право таковым считаться периодически принимал в своём доме рыцарей Ордена и предоставлял им жилище бесплатно. У него и следовало на время обосноваться и приступить к поискам. К поискам чего, Генрес не уточнил. Зацепкой должен был стать Стекольщик, неприятную историю про которого только что рассказал ей Рилан. Хотя что касается этого Стекольщика, то в нём самом, по-видимому, предстояло ещё разобраться, что, возможно, будет очень нелегко.

Было рано. Ривелсея сидела и завтракала холодными хлебцами, мясом и фруктами, смотрела по сторонам с задумчивым видом. Ко всему прочему, Орден приказал ей не медлить, поскольку ситуация требовала решительных действий в ближайшее время. Ривелсея поэтому решила как можно быстрее найти Адеста, узнать у него всё по поводу того, что происходит в Анрельте – при условии, что что-нибудь он знает – и незамедлительно отправиться к Стекольщику.

Рилан вернулся неожиданно, несмотря на то, что Ривелсея ждала его целый час. Он нёс большую корзину и что-то весело насвистывал. Теперь наконец-то его можно стало разглядеть. Среднего роста парень с глазами большими и чёрными, с давно не стриженными волосами, чисто, видимо только что, выбритый и в общем довольно миловидный. Увидев Ривелсею, он несколько мгновений на неё смотрел и воскликнул:

– О, таинственная ночная странница уже проснулась! Приветствую тебя в Анрельте, Ривелсея! И с добрым утром!

– Привет, Рилан, – Ривелсея тоже смотрела на него и легко улыбалась. – Проснулась я уже давно, и мне нужно идти как можно быстрее, но я решила тебя дождаться и хотя бы сказать спасибо за то, что я сейчас не тащусь по дороге в сутках от Анрельта, мокрая и голодная.

– Да пожалуйста, я не сделал ничего особенного. Ведь нельзя же не подвезти девушку, если встречаешь её ночью на дороге, где могут напасть разбойники, особенно если она усталая и замёрзла, и особенно если она такая красивая и хорошая, – Рилан причмокнул губами, смахивая с них смущение. – Твой плащ успел высохнуть, дождь кончился рано утром, когда уже я перестал надеяться, что он когда-нибудь кончится. Всю дорогу размыло, я вообще не понимаю, как мы добрались. Кстати, как тебе Анрельт? Забыл совсем, что ты здесь впервые. Нравится?

– Ничего, – ответила Ривелсея. – На первый взгляд красиво. Но чтобы ещё что-то сказать, мне надо осмотреться и сначала пожить здесь немножко.

– А что, хорошая мысль, – обрадовался Рилан. – Я тоже, наверное, проведу здесь недельку-другую. У меня здесь друг есть, мы с ним вместе живём, когда я в Анрельт приезжаю. Могу и насчёт тебя договориться, у него места полным-полно. Если хочешь, конечно. А там, где мы сейчас стоим, вообще-то ничего особенно красивого нет. Это же не центр города, так, участок торговых районов. И склады тут, и конюшни, но ты же Золотую площадь ещё даже не видела! Это самый центр Анрельта, и вот уж там по-настоящему красиво. На площади Городской Совет находится, Монетный дом – знаешь, наверное, там анреллы чеканят – и центральное здание городской Стражи. Ну там ты обязательно побываешь, никуда не денешься. А сейчас куда – если, конечно, ты не скажешь, зачем – тебе надо?

– Я это тебе потом скажу, Рилан, перед тем, как покинуть Анрельт, – пообещала Ривелсея. – Ты не обижайся, мне и сказать сейчас даже нечего, я сама ничего ещё не знаю. Мне надо попасть на Речную улицу, а где она находится, я не представляю.

Рилан засмеялся. Он, похоже, вообще не слишком умел обижаться.

– Речная улица, – сказал он, – находится там, где река Авеир поворачивает к востоку, чтобы затем завернуть на север и слиться с Келироном. По-моему, это ясно следует из её названия. А Авеир вообще-то Анрельт напополам делит, сейчас мы в верхней части находимся, а Речная улица – прямо за мостом. Могу проводить, если хочешь.

– Пошли, – сказала Ривелсея. Она подошла к повозке, надела на себя почти высохший серый ратлерский плащ, быстрым и незаметным движением пристегнула к поясу меч, до сих пор лежавший на мешках, и спрятала ножны под плащом. Очень удобно. Традиционная одежда ратлеров позволяла носить оружие таким образом, чтобы никому и в голову не приходило, что оно есть. И она ничем сейчас не походила на воина. Просто девушка, носящая необычный фасон одежды.

Дом Адеста стоял на самом краю, у реки, недалеко от моста, через который она прошла вслед за Риланом. Домик не слишком приглядный: два этажа, чуть покосившийся, деревянный, с когда-то зелёной, но теперь уже грязно-серой, давно не крашенной крышей, маленькими квадратными окнами. Рядом с ним был разбит цветник, где цветы росли вперемешку с крапивой. Зато дверь этого дома была совсем недавно вымалевана в густо-оранжевый яркий цвет.

Ривелсея стояла и разглядывала дом. Рилан стоял и разглядывал Ривелсею, ожидая, что она скажет.

– Спасибо, Рилан, – сказала девушка. – Я одна долго бы искала этот дом. Да и вообще ты очень добрый. Спасибо.

Ривелсея сделала шаг в сторону дома Адеста.

– Ладно, я пойду, – сказал Рилан. – Всего тебе хорошего, Ривелсея. И ещё я хотел сказать…

– Хорошо, Рилан. Я поняла. Если соберусь замуж, обязательно тебе скажу. Но только ты особенно не надейся. Мне даже думать сейчас об этом некогда.

Рилан в очередной раз засмеялся.

– Я хотел вообще-то сказать, что если захочешь меня найти, то я в восьмом доме проживать буду, на той же улице, где сейчас моя повозка стоит. Но то, что ты сказала, тоже хорошо. Посмотрим. Удачи!

Ривелсея подошла к двери дома и громко, по-ратлерски, постучала. Раздалось шарканье и кашель по ту сторону, и дверь открыл мужчина лет за шестьдесят, с хмурым лицом, чёрной бородой, широкоплечий, в рыжей клетчатой рубашке и чёрных широких штанах.

– Ты кто? – спросил он низким голосом, подозрительно осматривая Ривелсею.

– Мне нужен Адест, – ответила она.

– Я Адест. Чего тебе надо?

– Я Ривелсея, рыцарь Разума, служу Ордену ратлеров. В этом доме мне было указано остановиться Советом Разума.

– Да что ты? – удивился Адест. – Ты рыцарь? Союзник, наверно, как я? Рыцари такими не бывают. У меня были уже четверо, и ты меня не обманешь. Рыцари – в доспехах, с оружием, и все – мужчины. Думаешь, ратлеров никогда не видел? Говори правду: кто ты?

Ривелсея отступила на пару шагов от двери, легко и резко выхватила меч и холодно продемонстрировала первые сорок движений приёма «вихрь Победы», на что ушло у неё около двенадцати секунд. Веттар Нарт показывал ей много раз этот приём: клинок превращался в звезду от быстроты движения, и выглядело это потрясающе эффектно и красиво, столь стремительно и невозможно быстро вращалось белое железо в его руках.

Адест приходил в себя после увиденного и даже оцепенел. Ривелсея его понимала. Всегда жутко было представить, что твоего тела хоть на миг коснётся эта полыхающая белая звезда. От этой мысли любого брала оторопь. Поэтому Ривелсея не торопилась и молча ждала.