Счастливое время. Сборник

Девушки рассказали о своих работах, спросили, что было непонятно, получили рекомендации. И преподавательница обратилась к Саше:

– Александр, как у вас идёт работа?

– Введение и большую часть первой главы – о протогреческом и микенском языках – я написал, – сообщил он. – Законспектировал несколько источников к следующим главам.

– Вы нашли все источники, которые я рекомендовала?

– Нет, ещё два источника надо будет найти. Я посмотрю в Ленинской библиотеке – там должны быть.

– Не «должны», там они точно есть. Не затягивайте, пишите дальше. Жду от вас работу к одиннадцатому марта. И помните: у вас есть предзащита.

На этом встреча окончилась, и Саша с девушками отправились по домам.

***

Заходя в квартиру, Саша услышал голоса в зале и понял – пришли гости. И, пока разувался и снимал куртку, по голосу определил, кто пришёл – то был коллега отца Иван Иванович, а с ним, похоже, его жена и дочка, о которых отец рассказывал раньше.

– Саша, проходи, – показался в дверях отец; он провёл сына в зал и представил его жене и дочке Ивана Ивановича. – А это Анфиса, она учится в педагогическом университете, тоже изучает филологию. Так что вам будет о чём поговорить.

– Очень рад… – сдавленно проговорил Саша, пожимая девушке руку и оглядывая её. Отец усадил его с ней рядом.

Анфиса была с виду очень интеллигентной: тёмно-русые волосы аккуратно заплетены в две косы, на носу – очки. Она не понравилась Саше – в ней была какая-то гордость, надменность, и это чувствовалось во всём – во взгляде, в движениях, в речи.

– Саша, ну что ты такой кислый сидишь? – заметил отец. – Рядом с тобой дама, поухаживай за ней, расскажи что-нибудь!

Но Саша сидел будто скованный – он стеснялся Анфисы, ему не хотелось с ней общаться – казалось, что он обязательно сморозит какую-нибудь глупость, а она будет смотреть на него как на идиота. Но ему пришлось побороть страх и спросить её:

– Что тебе налить – вино, шампанское?

– Нет, нет… Лимонада налейте лучше, – ответила она, будто подчёркивая, что не пьёт. – Немного…

Саша налил лимонад ей и себе и сказал:

– Я тоже на первых порах хотел поступать в педагогический – целый год на курсы ходил, готовился, а потом отец сказал, что я и в МГУ поступить смогу, и настоял, чтобы я туда поступил…

Анфиса как-то неодобрительно кивнула, и он понял, что сказал лишнее – зачем было хвалиться?

– Я хотел сказать, что там мне тоже очень нравилось, – стал оправдываться он, – в педагогическом было интересно… Ты учишься в замечательном вузе. Правда ведь, там интересно?

– Да, мне тоже там нравится, – сказала Анфиса, в первый раз внимательно посмотрев на него и опустив глаза. – Нагрузка довольно большая, но многие задания требуют творческого подхода, поэтому я легко с ними справляюсь…

Так они постепенно разговорились и сначала беседовали об учёбе, а потом как-то постепенно в разговоре переместились в Древнюю Грецию – стали говорить об античных ораторах. И Анфиса будто проверяла его знания: «Помните, как Демосфен исправлял свою речь?», «Вам ведь известно, в чём Цицерон обвинял Катилину?» – и при этом внимательно смотрела на него. И он уже стал немного уставать от беседы, когда родители Анфисы засобирались домой.

– Фиса ложится спать рано, да и мы допоздна не засиживаемся, – сказал Иван Иванович. – Ты, Никита, надолго в командировку едешь?

– На две недели, – ответил Никита Ростиславович.

– Когда вернёшься – милости просим всех к нам, – пригласил Иван Иванович.

В коридоре отец указал Саше на вешалку, и тот подал пальто Анфисе, помог надеть его. И хозяева сердечно распрощались с гостями.

***

Когда Саша ложился спать, к нему в комнату зашёл отец.

– Ну, как тебе Анфиса? Прекрасная девушка, правда? – спросил он, довольный сегодняшним ужином.

– Ну… Да, конечно, – пожал плечами Саша.

– Она что, тебе не понравилась? – насторожился отец.

– Мне как-то неуютно было с ней общаться, – попытался объяснить Саша. – Так всё вроде хорошо, и беседа клеится, но я постоянно в каком-то напряжении… Она вся такая правильная, манерная, с ней запросто, как со своим человеком, не поговоришь…

– Саша, да она золото, а не девушка! – попытался переубедить сына Никита Ростиславович. – Умная, воспитанная, трудолюбивая, готовит прекрасно, рукодельница искусная!

– Папа, ты хочешь свести меня с ней? – догадался Саша. – Зачем? Я ведь всё равно через три года уеду!

– Куда уедешь? К этой своей вертихвостке?

Саша понял, о ком говорит отец.

– Не называй так Лену. Она замечательная, мне с ней очень хорошо! А вообще… дело разве в том, что я уеду? Просто Анфиса мне не нравится – ни как девушка, ни вообще как человек.

– Но ты ещё мало с ней общался, – возразил отец. – Если бы вы какое-то время повстречались друг с другом, то ты бы так не говорил. Главное между мужчиной и женщиной – это дружба и уважение.

– Но ведь тебе понравилась моя мама, когда ты её встретил?

– Да, у меня была и есть симпатия к ней, но такого, чтобы сердце ёкало в груди, не было…

– Вот видишь, у тебя есть симпатия к маме, а у меня нет симпатии к Анфисе. Она мне совершенно безразлична.

Никита Ростиславович тяжело вздохнул.

– Ладно… Оставим пока этот разговор, – и, пожелав сыну спокойной ночи, он ушёл.

ГЛАВА 4. ВАЛЕНТИНА ТЕРЕШКОВА

Пока отец был в командировке, Саша целыми днями занимался дипломной работой, подолгу просиживая в библиотеке. Там он читал рекомендованные пособия, выписывал нужное. Работу он писал сначала в черновике, там можно было зачёркивать и вставлять слова, целые фразы и даже абзацы. А когда Саша стал переписывать всё в беловик, то приложил огромные усилия, чтобы не допустить ни помарки, ни кляксы. Первую главу он успел закончить до приезда отца.

Странным было поведение отца в день его возвращения. Он был весел, напевал что-то, когда они утром вдвоём готовили завтрак на кухне. «Что это с ним? – думал Саша. – Никогда не видел его таким весёлым… Он ведь почти никогда и не улыбался – а тут даже песни поёт…»

– Вот и весна наступила, – сказал Никита Ростиславович, глядя в окно. – Смотри, ручейки уже бегут, снег становится прозрачным. И не успеешь оглянуться, как природа зазеленеет, птицы запоют…

– Ты прямо поэт, – удивился Саша. – Никогда от тебя не слышал таких красивых речей.

– Просто душа радуется весне, – улыбнулся отец.

Они стали завтракать, пить чай.