Без тормозов

Вилину удалось-таки вытянуть из этого сумрачного человека крупинку нужной информации. Хоть какая-то хорошая новость с самого утра. Дальнейшее было делом техники: с главами администрации ему уже приходилось иметь дело. Только бы не оказался слишком заносчивым и жадным. А то придется впутывать в это дело продюсера, и плакали тогда комиссионные. Достав из кармана небольшой цифровой фотоаппарат, Руслан принялся снимать заброшенный дом с разных ракурсов, дабы художник-постановщик и режиссер смогли оценить его находку.

– А что, много таких у вас в поселке? – между делом крикнул он механику. – Я имею в виду заброшенные хижины.

– Хватает. – Мастер сунул руки в широкие карманы своего комбинезона.

– А где, подскажете?

Петрович напряг свою память. Если бы не любовь к отечественному кинематографу, вряд ли он стал бы дальше общаться. Это вообще на него было мало похоже – бросить работу на середине, чтобы целых полчаса торчать на улице и болтать с кем попало. Но чего не сделаешь ради главнейшего из искусств.

– Кажется, вон тот, с деревянной крышей… да и на следующей улице дворов пять ничейных есть.

– Здорово! Это просто замечательно! А администрация-то где?

– Да прямо езжайте, а там, на месте, увидите. Не проскочите.

– Спасибо. – Настроение рыжеволосого киношника снова поползло вверх. – Громов! Давай, поехали в центр, что-то подсказывает мне – натурные съемки у нас все-таки состоятся!

Виктор с готовностью скинул с себя поднадоевший автомат, забросил его в коляску и нажал ногой на заводную педаль. Двигатель слабенько чихнул, но запускаться не спешил. Склонившись над раритетной техникой, возрасту которой мог позавидовать любой долгожитель, Громов сосредоточенно принялся проверять контакты. Он в технике разбирался неплохо, с детства сам чинил сначала мопед, потом отцовский «Днепр», потом еще кучу разнообразных механизмов. Вот только с таким мотоциклом раньше сталкиваться не приходилось. На первый взгляд все было в порядке, и Виктор попробовал завести его еще раз. Снова результат оставил желать лучшего. Лишь третья попытка оказалась более-менее удачной: мотор ожил, затарахтел, выпустив из глушителя сизые клубы бензинового дыма, но как только парень тронулся с места – снова смолк. Громов хотел тихо ругнуться, но сдержался. Одна из самых основных заповедей байкера заключается в том, что мотоцикл никогда нельзя ругать. Как говорится, если он у вас плохо заводится или часто ломается, значит, вы его не любите, и он вам платит тем же. Стало быть, бороться с его недугом можно только любовью.

Петрович молча наблюдал за упражнениями молодого человека, стоя у ворот своей мастерской. Он с самого начала обратил внимание на мотоцикл – такой не часто встретишь. Настоящий «Zuendapp», причем времен Второй мировой, а не более поздние версии знаменитой марки. Кино ведь снимают, черти! Наверное, и танки настоящие подогнали для съемок.

Подойдя к строчащему в своем блокноте парню в кожанке, механик пихнул ногой небольшой камешек. Сам он редко заводил беседы, поэтому слегка замялся, не зная, с чего лучше начать разговор.

– Про что фильм-то будет? – Слух прирожденного механика продолжали резать бесплодные попытки Виктора справиться с непослушным механизмом.

– Будет суперфильм! – не отрываясь от дела, отозвался Вилин. – Режиссер надеется, что ему удастся повторить успех «Сталинграда» и «Они сражались за Родину». В общем, про Великую Отечественную картина, в двух словах не расскажешь. Совместный российско-немецкий проект: бабло, в смысле, деньги – иностранные, а режиссер и все остальное – наше. Есть пара германских актеришек, так, второго-третьего плана. А в основном – и главные, и массовка… кстати, босс договорился – целый батальон для съемок сражения пригонят. Вот это будет класс. Голливуд со своей компьютерной графикой и рядом не валялся!

– А назовете как?

– Э-э… у нас не принято до конца работ название выдавать. Но вам, так и быть, скажу – все-таки помогли, подсказали, что и как… Короче, «Битва за Волгу». Но это рабочее название, все может и поменяться.

– Неплохо. Вы, это… скажите парню, чтоб технику не мучил. Пусть ко мне в цех загонит – я гляну. Там хитрость одна есть.

Вилин удивленно приподнял бровь, но механик не дал ему договорить:

– Я бесплатно сделаю. Такой мотоцикл… рядом постоять – уже за счастье.

Ассистент режиссера даже несколько опешил от такой щедрости. Сегодня ему положительно фартило. Недолго думая, он окликнул Громова:

– Виктор! Завязывай издеваться над реликтом! Толкай его сюда, в гараж!

– В мастерскую, – скромно поправил его механик. – Меня Петровичем зовут, если что…

– Не представляете, как приятно познакомиться! – Вилин прошел следом за мастером в его «святая святых», куда Гром уже с трудом закатывал тяжелый агрегат. – А по имени?

– Петрович.

– А-а…

Механик присел на корточки перед трехколесной машиной, прищурил глаз, склонил голову набок. Виктор, словно оправдываясь, развел руками:

– Я вроде бы с ним бережно обращаюсь…

Петрович молча кивал. К водителю на этот раз у него особенных претензий не было: за мотоциклом следили, это бросалось в глаза. Разве что опыта недоставало, чтобы с такой старой моделью разобраться.

– Щас исправим. – Механик поднялся с места, чтобы взять отвертку. – Тут немного подрегулировать надо.

Громов с искренним интересом следил за каждым его движением. Этот сутулый мужичок в синем комбинезоне вызывал уважение – так уверенно и скоро работали его крючковатые пальцы, и так покорно выполнял все его замыслы металл.

Вилину все это было не так интересно, все-таки не тот профиль. А поскольку заняться больше было нечем, то он просто стал разглядывать внутреннее оснащение мастерской. Как ему показалось – все было на довольно высоком уровне. Внимание привлек пузатый чемоданчик, в который то и дело нырял механик. Подойдя поближе, он восхищенно присвистнул:

– Ничего себе! Да тут, если разобраться, можно луноходы строить! Сколько тут всего? Тысячи?

Петрович перехватил его взгляд и приосанился.

– Всего пара сотен единиц, – скромно заметил он. – Нравится? Мне тоже. Единственный экземпляр. Ни у кого такого нет больше!

– Да вы что? Надо же. На заказ, наверное, сделан?

– Ага.

Петрович уже покончил с регулировкой двигателя, но попытку Виктора запустить его пресек. Подставив под мотоцикл специальное корыто, он слил отработанное масло из картера и, сходив в дальний угол, заполнил двигатель новым.

– А что за марка? – живо поинтересовался Громов, поскольку на канистре никаких обозначений не было. Ему ведь еще долго предстояло обслуживать этот агрегат и хотелось знать о нем все до последней мелочи, чтобы не оказываться более в таких конфузных ситуациях, когда в самый нужный момент шедевр немецких мотоконструкторов вдруг начинал капризничать.

– Не волнуйся. Для твоего мотора – самое оно! Поверь на слово…

В гараж заглянула Эльвира, которой до смерти надоело торчать на улице на всеобщем обозрении, тем более что в форме немецкого солдата она сама себе совершенно не нравилась.

– Мальчики, скоро вы там? Я уже изжарилась на солнце и хочу пить!

Вилин сразу же оживился и озабоченно поинтересовался тем же:

– Все уже в порядке, насколько я понимаю? Можем трогаться? А то у нас еще куча дел, успеть бы все хотя бы к ночи!

Петрович смахнул ветошью пролитую на глушитель маслянистую каплю и отступил в сторону, показывая всем видом, что свою часть работы он выполнил и теперь предоставляет Громову полную свободу действий. Виктор не преминул этим воспользоваться и уже через пару секунд сидел в седле, вслушиваясь в ритмичное тарахтение цилиндров. Теперь звук был намного ровнее, и глохнуть «Zuendapp» совсем не собирался – вот что значит рука мастера.

Поблагодарив Петровича, Гром лихо выкатил на дорогу, заложив большой радиус поворота, и притормозил, дожидаясь, пока Руслан и Эльвира займут свои места. Горячий ветер ударил в лица заезжим актерам, когда разведмотоцикл рванул вдоль Комсомольской улицы под любопытствующие взгляды селян.

Глава 5

Густые и черные, как расплавленная смола, клубы дыма заволокли горизонт. В воздухе веяло гарью. Втаптывая пожухлую от солнца траву в сухую глинистую почву, по изрытому снарядами полю ползли фашистские «Тигры» и «Пантеры». На полукилометровом участке наступления, который был доступен обзору, их насчитывалось не менее двух десятков. Бронированные машины, оснащенные ужасающей мощи артиллерией, нарочито медленно приближались к вгрызшимся в приволжскую землю советским войскам. Позади танков неровными цепями передвигались фигурки автоматчиков в серой форме вермахта.

До передовых позиций оставалось не более шести сотен метров, когда к лязгающему рокоту надвигающейся немецкой армады внезапно прибавился новый, еще более неприятный звук. Нарастая с каждой секундой, с неба несся надрывный вой авиационных двигателей. Вынырнув из-за дымных облаков, на отрытые в полный рост траншеи спикировала пара «Мессершмитов». На выкрашенных черной краской фюзеляжах зловеще белели нацистские кресты, торчащие у основания крыльев пушки заискрились выстрелами. И сразу же советские позиции густо покрылись фонтанчиками разрывающихся снарядов, оглушительно загрохотали сброшенные бомбы. Закрутились сизые вихри вывернутого тротилом и выброшенного ввысь песка. Ответно застрекотали пулеметы, забухали зенитки. Выйдя из пике, самолеты круто развернулись и ушли назад, в испачканную копотью небесную синь. А внизу, на вспаханной взрывчаткой земле, уже кипел смертельный бой.

Железные коробки танков неумолимо приближались к укреплениям, изрыгая из пушек столбы пламени. Между ними то тут, то там почва вздымалась кверху, осыпая семенящую следом пехоту комьями глины и осколками. Громыхание битвы заполнило все вокруг.

Головной «Тигр» вдруг замер на месте, словно натолкнулся на невидимую преграду. Ствол его качнулся в сторону, пытаясь нащупать свою цель, но через миг бессильно опустился. На броне показались яркие языки пламени. Та же участь постигла и следующую бронемашину. Это ожили и запрыгали на месте, сотрясаясь от выстрелов, противотанковые орудия на пригорке, оттягивая на себя вражескую огневую мощь. Ответ не заставил себя долго ждать. Оглушительные всплески рвущихся снарядов накрыли батарейные позиции. В воздух подбросило оторванную станину развороченной «семидесятипятки». В кромешной пыли мелькали силуэты солдат, продолжавших в адском пекле вести жестокий бой.