Вектор

Но все это уходит на второй план, когда, чуть поразмыслив и все взвесив, я понял суть всей этой партии. Нолан был проявлением чего-то хорошего, той части меня, которая не поощряет погружение в анархию и всеми силами стремится в добродетели. Мы вместе стремились сделать что-то хорошее, быть лучше и сильней, следуя заветам отца, – и это почти получилось, если бы не тонкая манипуляция и окончательный саботаж со стороны противника такого мировоззрения. Наоми очень аккуратно подточила мое сомнение в праведности брата и спокойно ждала, когда я собственными руками разрушу надежду. Все ради того, чтобы снова доказывать мне и убеждать, что я не могу жить без конфликтов и ультимативных ситуаций, ибо я адреналиновый наркоман, который чем больше пытается поступать правильно, тем сильней усложняет себе и другим жизнь. На первый взгляд, кажется, что она победила и гениальность ее хода выше всех похвал, – но она опоздала. Нолан успел сделать главное – зародить идею, которая сильней, чем желание погрузиться в бесконтрольное сафари. Отныне существует цель.

Я вызвал лифт, который, слегка шумя, поехал снова сюда, словно отсчитывая количество времени, которое осталось мне на Векторе. С самого начала причиной всегда был брат. Его боль и мое чувство вины придавали много сил и стали чем-то вроде тотема выживания. Прямой принцип, который двигает мной и говорит, что лучше я умру в космосе от голода или убийства, чем снова буду драться за жизнь. Можно умереть и здесь, но, как я уже понял, смерть здесь может быть лишь обещанием, а не исполнением. И вот двери открылись, и я вошел вовнутрь, выбрал нижний уровень исследования под номером шесть, – и двери закрылись, опуская меня в самое ужасное место. Первый карантин, который хранит зачатки этой заразы, этих тварей, – и даже я не уверен, что смогу там выжить.

Запись 102

Лифт остановился, двери открылись. Я вдыхаю этот ржавый и отдающий гнильем воздух, сдерживаясь, чтобы не стошнило. Впереди стена и один поворот налево, я медленно выхожу и через еле заметное освещение нескольких оставшихся умирающих ламп вижу, насколько заброшено это место. Все стены покрыты слоем крови и чем-то еще. Нет ни одного целого места: все в царапинах, каких-то вмятинах и следах гниения оставшейся плоти, которая уже давно пропитала стены. Коридор широкий и длинный, имеющий несколько прилегающих справа и слева таких же широких дверей, большинство которых закрыто. КПК, всегда был якобы у брата, а теперь, как и раньше, лежит у меня в кармане. Достав его, вижу схему, которую я не помню, как загружал, и там показано, что идти до вагона не так и далеко, если никто не встретится по пути.

Тишина – как раз такая, к которой я привык. Я медленно иду вперед, вглядываясь в потемки, ведь света еле хватает, чтобы увидеть даже половину коридора. Желание использовать свой фонарик сдерживается пониманием, что это привлечет ненужных хозяев, и лучше просто не спешить, а без инцидентов добраться до места. Сколько же времени обитающие с самого начала здесь существа были одни? Без людей, без какого-либо вмешательства со стороны – полностью собственная система мира. Даже не знаю, насколько мне хватит фантазии представить, какие существа тут есть, чем они питаются и как необычен для них будет мир за этими стенами. Первые двери слева, попавшиеся на пути, закрыты, и, не попытавшись их открыть, я продолжаю путь. Даже странно: Эдвард так боялся всего наверху, а здесь все же смог пройти – что с людьми не сделает желание жить! Несколько метров вперед – и вторые двери слева, которые на этот раз открыты и обладают включенным освещением, заставили меня остановиться перед ними. Слегка выглядываю из-за угла, осматривая большой зал, в котором хранятся образцы: судя по многочисленным колбам, большинство из них разбиты, да и вид вокруг напоминает настоящий погром вековой давности. Все вокруг кажется новым, будто я впервые попал на эту станцию, но в то же время эти стены, коридоры и, главное, сам свет, что отличается от других мест где я был, кажутся знакомыми, словно дежавю.

Я оказался в большом зале, часть которого уходила вправо, с множеством дверей. Весь зал был не в самом лучшем состоянии, и, следуя карте, я пошел направо. Вокруг меня были контейнеры для перевозки – те самые, в которых хранятся монстры для исследований. Прозрачные камеры, двигающиеся с помощью магнитной системы, прикрепленной на потолке. Их много, в некоторых есть уже давно сгнившие тела, большинство разбито, и все они имеют точку отправления через широкие двери справа, куда мне и надо. Оглядываясь вокруг, я вижу еле заметный белый дым, который словно самостоятельно витает повсюду, будто он имеет свою траекторию. Тяжелые двери открылись, и я увидел впереди небольшой вагон, который уже стоит на рельсах. В помещении также много камер и несколько дверей, из которых самые большие справа и слева, они словно отражают друг друга. Я сделал всего несколько шагов вперед и увидел Эдварда у системы управления рядом с дверьми. Он также выставил на меня оружие, не промолвив ни слова.

– Все хорошо, я не виню тебя ни в чем. Я понял, все это время ты подыгрывал мне в моих галлюцинациях, и все ради выживания. Сейчас только я и ты, больше никого. И я знаю, ты боишься, знаю, что не доверяешь мне, но правда в том, что у тебя нет выхода. Я должен покинуть Вектор, и мне наплевать, чего хочешь ты. Так что лучше помоги мне сделать это, нежели помешать мне в этом деле.

– И что будет дальше, когда ты покинешь станцию? Что ты будешь делать? – его голос приобрел до этого незнакомую уверенность.

– Я не знаю. Если мне не станет лучше, то тогда, скорей всего, долго я не проживу. Но я не хочу умирать здесь. Да и какая тебе разница, ты мне не враг, и если тебе будет спокойней, то я сдам все оружие, когда мы доберемся до моего корабля.

– И теперь я должен тебе верить, что ты не снова не потеряешь контроль и не захочешь убить меня?

– Для этого не будет времени. Ведь мы почти добрались. Прямой путь без проблем и врагов. Только если владельцы Вектора не прилетят за своим – и тогда нам обоим конец, так что решай сейчас.

– Хорошо, но ты отдашь все оружие сейчас.

– Не испытывай меня, Эдвард, я даю тебе шанс улететь отсюда – так используй его.

– Ты сам сказал, что тебе нет смысла убивать меня, – так докажи это.

– Будь по-твоему, но знай, без меня ты корабль не запустишь. Голосовая блокировка не даст тебе это сделать, так что, когда захочешь пустить мне пулю в лоб, лучше подумай дважды. Я давно здесь и потерял все, что имел.

Я выложил все оружие на пол и отошел на пару шагов, ожидая, что он убьет меня, поскольку не поверит в мою ложь про корабль. Он забрал оружие, увесив им свое тело. И, опустив пистолет, несколько секунд просто смотрел на меня, пока не сказал:

– Надо уходить, вагон уже готов.

Обернувшись к мониторам, Эдвард ввел нужную команду, и двери небольшого вагона открылись со скрипом. Я уже собрался идти в него, когда заметил на одном из экранов имя, которое я знаю. Подходя к монитору, где высвечен этот набор букв, я, не замечая всего вокруг, стал ощущать, как пытаются собраться кусочки разбитой памяти, чтобы понять забытую истину, ибо ключ прямо передо мной – осталось лишь увидеть дверь.

– Прости, что лгал тебе, но у меня не было другого выхода.

Запись 103

Мне приходится признавать эти факты, которые навсегда оставят отпечаток в моем мозгу. Что будет напоминать мне, насколько я был слеп и глуп, и, вместо того чтобы придерживаться одной версии, я стал искать другие, забывая, что в конечном результате все сведется к одному финалу.

Эдвард – это имя принадлежит другому человеку, чей защитный костюм был использован другой личностью, оставляя судьбу его изначального владельца под вопросом. Все это время под маской, которая уже лежит на полу, был Тобин.

– Вижу, ты вспомнил меня, ну или признал мое существование – это, наверное, хорошо.

– Как ты это сделал? – спросил я, оставаясь в недоумении и оцепенении, понимая, как слаб и глуп.

– А ты не помнишь? Тогда, в комнате связи, после того как ты убил Марию. Ты вышел оттуда весь не в себе и через мгновение просто исчез. Ушел неизвестно куда, неизвестно зачем, оставив меня одного.

– Я не убивал ее, она покончила с собой.

– Нет, ты убил ее! – Я впервые вижу такой гнев в нем – я видел это, как и все остальное. – Ты совсем потерял связь с реальным миром и уже даже не знаешь, что правда, а что нет!

Он отошел немного назад, а я же впитываю его слова, ощущая, сбор мозаики.

– У тебя ведь есть лекарство, ты мог вылечить меня, как минимум попытаться! – чуть ли не умоляюще стал кричать я, понимая боль больше, чем когда-либо.

– Нет никакого лекарства! – сокрушаясь от моей наивности, кричит он. – Все это была ложь, одна лишь ложь! Никто так и не сумел создать, и уже не было времени дальше пытаться сделать это, ведь рано или поздно пришлось бы сообщить, что все попытки провалены, и Вектор накрыли бы куполом, преждевременно забрав все результаты и цветок, и взорвали бы его вместе со всеми.

– Так ты мне всегда лгал: ради собственной выгоды, ради долбаного спасения, а ведь я спас тебя не один раз, ты помнишь это? – стал я кричать.

– Это ты про то, как убил Миранду? – гнев и боль слились воедино. – Миранда покончила с собой почти сразу же, как мы с тобой заперли ее. Я проверил по камерам позже, уже после того, как понял, что она тебе мерещится. Ее желание убить меня и вылечить тебя и весь этот бред, что был про нее после того, как ты выпустил всех тварей, – лишь твоя очередная галлюцинация. Которой мне пришлось подыгрывать и каждую секунду быть начеку, чтобы ты и меня случайно не решил убить. Ты не представляешь, как это было тяжело. После того, как ты пропал, я все же заметил тебя и, подойдя поближе, услышал, как ты говоришь сам с собой. Представляешь, каково было мое удивление, когда именно ты выпустил меня из архивной!

Он решил перевести дыхание, а я, склеивая куски памяти, понимаю, что обратного пути для меня больше нет: ведь все его слова – правда. Каждое слово словно открывает фрагмент большой картинки.

– Зачем ты тогда сохранил мне жизнь, если я столько всего натворил, не ведая этого?

– Потому что я знал, без тебя мне не добраться сюда. Когда ты пропал я стал искать выживших людей – и нашел. Только в архиве все пошло не так, как я планировал, и мне пришлось их убить и надеть костюм, чтобы ты не узнал меня. Ты принес кучу проблем, но в то же время помог мне сделать то, чего я и хотел, хоть и не самым простым путем. Почему, ты думаешь, в остальных частях исследовательского уровня не сработала система контроля инфекций и не было блокировки отсеков, как, например, случилось, когда ты только появился здесь? Я снял всю защиту, чтобы ты мог спокойно пройти везде.

– Я был лишь марионеткой в твоих играх… – свыкаясь с безвыходностью, говорил я уже спокойнее, – и я сделал все, что ты хотел, Тобин. Так что-либо убей меня сейчас, либо дай улететь отсюда: ведь я плохой человек, но отличный убийца, и разве могу я что-либо другое, кроме как следовать безумию, которым вы меня же и наградили, как и моего брата?

– Да твоего брата никогда не было у нас! – резко крикнул он, потеряв терпение. – Никто его в жизни не видел. Он никогда не покидал жилые отсеки после карантина. А тот голос, что ты слышал, тот самый, который заставил твой больной мозг открыть все камеры, – он твой!

Запись 104

Из пучины пустоты и тьмы меня выкинуло обратно в мир боли и лжи – громкий грохот и безумные крики сотен коренных жителей Вектора, пытавшихся пробиться через все двери вокруг. Я быстро поднялся с пола и сразу вспомнил, как потерял сознание, увидев впереди Тобина, который что-то делал за компьютером очень быстро. После его слов я потерял сознание, ибо что-то не выдержало в голове и должно было умереть, дабы существование продолжилось. И я сам дал Тобину шанс оставить меня здесь, используя одиночную камеру, как ядро на шее. Я закрыт в одной из камер хранения существ, почти посередине, запертая, с включенным светом в потолке, – проще говоря, легкая добыча.

– Выпусти меня! – крикнул я во все горло, злясь, как никогда, нанося удары по непробиваемому стеклу и разбивая руки снова в кровь.

Услышал, он резко обернулся – и сразу подошел вплотную:

– Ты проснулся быстрей, чем я думал. Я не выпущу тебя.

– Тот голос не мог быть моим!

– Ты считал, что был взаперти несколько часов? Да вот только правда состоит в том, что после того, как ты отказал Миранде, мы усыпили тебя. И следующие две недели ты провел у нас, подвергаясь пыткам и медикаментам, которые мы тестировали на тебе. Ведь ты здесь не с самого начала, и нам была интересна твоя реакция: как себя поведет вирус, какие штаммы помогут тебе, а какие нет. Все это было нашим последним шансом, и я верил, что все получится, но вышло наоборот.

– Что?! Вы держали меня в плену столько времени, как лабораторную крысу? – Как я мог такое забыть, как я вообще мог не заметить этого!

Я вспоминаю всю боль и то, как это активировало защитный механизм в виде амнезии и очередной порции загадок от Наоми. Это ужасно – я потерял дар речи и желание вообще что-либо делать или стремиться. Я просто сел на пол, уставив взгляд в никуда, понимая, насколько я жалок и слаб.

– Это все ужасно, я знаю, и мне действительно неприятно все это. Но благодаря тебе мы нашли Джеффри и, пока ты был взаперти, смогли достать его руку и найти пароль, написанный маркером на его теле им же самим. И благодаря этому я смог снять карантин с этого уровня, где все началось. И да, Миранда смогла заразиться во время его поисков, и я знал это – и использовал тебя и ее. Потому что понял, что мы в тупике и как-то надо выбираться. Так что хоть все пошло и не так, как я ожидал, но лучше, чем могло бы быть. Считай меня монстром, но ты и понятия не имеешь, что я пережил за это время. Так что я просто скажу тебе искреннее и честное спасибо. Но я не могу забрать тебя с собой, ты слишком непредсказуем и опасен. К тому же разве не такую смерть ты хотел: в бою, против самых сильных? Да и если что-то будет с твоим кораблем, я знаю, где тебя искать. Прощай.

Он зашел в вагон, двери закрылись, и впервые за несколько лет началось движение вокруг станции, ознаменовав это грохотом, разнесшимся вокруг. Оставив меня здесь, как неизлечимую болезнь, он направился к моему кораблю, благодаря которому единственный человек, имеющий иммунитет, исчезнет навсегда, – и все благодаря мне. Тому, кто больше навредил, нежели помог. Я вспомнил слова Наоми: «Он играет с тобой» – теперь я понял, про кого она. Лишь она знает настоящее, а я всего лишь отголосок жизни, которая забыта всеми, кроме ненужных призраков безумия. Моя память скрывала истинные мотивы из-за понимания их способности заставить без промедления свершить казнь.

Мои мысли прерывает громкий грохот мнущегося железа дверей, через которые безумно и агрессивно до предела возможностей вырываются твари и монстры, порожденные с самого начала неизвестной жизнью, хранящейся где-то далеко впереди. Ужасный рев армии разнообразных существ оглушает меня, поражая масштабностью. Они напоминают саранчу, кричащую и все время передвигающуюся, которая уже несколько лет не видела людей и потребляет лишь саму себя. Выражающие максимальную и безграничную ненависть ко всему, что встретится, они, словно настоящая тьма, окутывают мою камеру, заполоняя все вокруг, оставляя лишь свет надо мной. Десятки, а то и сотни совершенно иных жителей жаждут моей плоти, пытаясь отобрать друг у друга место первого ряда ради такого куска мяса, как я.

Пока есть время, все, что я могу, – это не пытаться ощутить огромный масштаб происходящего, не искать жалости или прощения у вымышленных безумием персон и даже не прощаться с жизнью, пытаясь вспомнить приятные моменты, – нет. Я стою посередине, ощущая, как вся толпа даже через стены давит на меня своим количеством. Вагон уехал, и я не знаю, есть ли шанс найти новый. Но все, что я делаю сейчас, кроме ожидания, – это ощущаю и наслаждаюсь мимолетным чистым спокойствием, понимая, – такого больше никогда не будет. Возможно ли, что это ознаменование моей смерти, – ведь я не смог выбраться с Вектора, поскольку безумная сторона моей личности оказалась намного сильней, во что я не верил и поэтому проиграл? Стекла вокруг меня начинают медленно трещать под натиском массы когтей и зубов, и некоторые создания уже умудряются протиснуть кончики когтей через мелкие трещины. То, что тебя не убивает, делает тебя не сильнее – оно делает тебя лишь злее, позволяя пробиться через орды голодных и безумных тварей, следуя той самой семечке идеи от брата перед его очередной смертью, что проросла в единственную цель – найти и уничтожить то, что породило их.