Вновь: слово свидетеля

Настя и Оскар взглянули друг на друга с заботливой улыбкой, обоюдно сталкиваясь и борясь с вопросом: почему они вообще сошлись? Неужели только из-за нужды быть рядом, ибо натиск окружения в последние дни на Монолите уничтожал все вокруг и они зацепились друг за друга ради спасения? Искать истину сейчас совершенно не хотелось.

– Главное, что мы втроем, можем друг на друга рассчитывать.

– До сих пор удивляюсь, как ты повзрослел, Оскар. Вы оба круто повзрослели. – Рода хотела обращать внимание и радоваться преображению друзей, ей это было нужно, чтобы не остаться наедине с собственным безумием, проистекающим из самых глубин ее первобытного инстинкта выживания. Они стали ей примером, этаким ориентиром для сохранения лучшего в самой себе. Причем ее друзья это понимали, оттого и заботились, желая хоть один раз спасти близкого человека. Вопреки странному чувству незаслуженного счастья, пусть и невинного, они все равно рады чему-то человеческому, дружескому и честному.

3

Он сам выбрал грузовой отсек как место своего обитания на пути к Целестину. Темнота смешивается с тишиной, пряча его от ненавистного мира, вполне обоснованно ставившего его в ряд с самыми ужасными созданиями. Все было так, как он считал нужным. Кроме одного. Мучитель, что внезапно преследует его во тьме, вмешиваясь в последний мирный момент оставшейся жизни, извращая саму пустоту, позволяя содеянному кошмару напомнить о себе. Все происходит в голове, но кажется, сама материя не способна содержать в себе чудовища большего, чем те, чьи зубы и клыки уничтожили целый Монолит. Зафиксированные в момент искажающей саму человечность смерти образы людей пронзали темноту, исчезая и появляясь так быстро и громко, словно его швырнули в некий оползень, пытающийся сделать его единым со своим составом. Каждое лицо, немощный крик и сам акт смерти приносили какую-то немыслимую физическую боль, заглушающую все возможные мысли. Все, кроме одной: среди танца боли и смерти не было той единственной, должной стать точкой в его прошлом, перед кратким грядущим. Причем тот факт, что он понимает ее отсутствие, говорит о наличии переживания, следовательно… Да, он должен был забыть ее, как самое опасное для себя создание! Но почему-то все еще помнит. Помнит. Помнит и любит все так же, как и всегда. Вот она, мука, должная… Должная что? Разве есть смысл от этих страданий, когда единственное, что его ждет, – смерть? Он летит на Целестин ради смерти в победе над тем, мстить кому Бэккер намерен, не щадя никого и ничего. Если Петя сейчас сдастся или ослабнет, то сам мир рухнет, так что ему нужно оставаться тем монстром, каким он стал по своей воле, ибо заменить его в грядущем возмездии будет попросту некому. Надо терпеть.

– Я рада, что твое упрямство никуда не делось. Хотя здесь больше подходит самопожертвование. Ты перестал чувствовать руки и ноги, почти лишился отклика спины, на подходе полный паралич, но это все тебя не волнует, ты даже к Насте не обратишься, а ведь она доктор, могла бы и… А, я поняла – ты не веришь в ее желание помочь тебе. Или ты не хочешь этого? Не совсем разумное решение. Скорей всего, дело в Осколках, которые питают эту броню. Этот источник энергии не совсем пригоден для человека, ты давно это понял. Если ничего не предпринять, то отмирание клеток станет меньшей из проблем. Как только будет затронут спинной мозг, эта броня станет не только твоей могилой, но и неуправляема из-за повреждения мозга. Юст постарался, адаптировал чип управления для управления простой мыслью. Но что если ты не успеешь к драке? Что если не доживет твое тело? Разуму некуда отсюда деться. Молчишь. Забавно, эта броня защищает от солнечной радиации, но то, что питает эту броню, убивает тебя изнутри. Вот за это я и не любила вашу науку Опуса – один плюс создает один минус, что обесценивает развитие самого человека. Ну так что, будешь все же меня игнорировать? Я не заслужила этого.

Голос Ингрид был безумным продолжением бесконечного оползня, добавляя в него остаточную панику от сирены воздушной тревоги, эхом доносящейся отовсюду, словно из нее состоит сама материя. К счастью для Пети, высадка и постановка лагеря на Целестин происходила самыми простыми манипуляциями, не требующими от него вовлечения большего, чем молчаливого грузчика.

Палатка – так называлась конструкция с Опуса, присланная на Эфир параллельно прибытию Бэккера на Кому меньше недели назад. Стоило ей исполнить программу сборки, как у владельца появлялся полностью функционирующий небольшой дом со всем необходимым для продолжительного пребывания в местах, непригодных для человека. Куполообразное строение рассчитано на шесть человек и автономную работу в месяц без дополнительных поставок.

– Но есть другой вариант. Всегда такой есть, пока не отрицаем первый. Проблема не в теле – проблема в мозге. Психологические травмы способны на большое влияние. Моя утрата принесла тебе боль, которую ты не можешь пережить. Вот тело и отказывает. Побочный ущерб травмы, выражающийся через физическое недомогание, спасает ментальное состояние. Ты всегда был хорошим человеком, с самого начала, за это я тебя и полюбила. Но сейчас ты стал монстром, истинным врагом человечества. Идешь против своей природы.

Палатка была установлена, раскрыта и запущена в работу. После этого звездолет сел за ней, прикрыв дальнюю от входа стену. Пассажиры, которых Бэккер пригласил с собой по неизвестной причине, быстро перебрались в Палатку, ставшую ныне командным центром. Но Петя туда не пошел. Дело было даже не в том, что броня, высотой в два с половиной метра и довольно широкая, просто не протиснется в обычный шлюз, как и не в отсутствии существенного вклада в проработку стратегии нападения. Все было проще – он хотел быть один, чтобы сохранять роль непредвзятого палача.

Первые шаги дались непросто. Гравитация здесь меньше, чем на Коме. Хотя веса он не ощущал, но скорость передвижения была заметно ниже, что вынудило вперед очереди думать о трудностях грядущей битвы. Ведь если его скорость упала, значит, возможно, сам враг будет не таким и быстрым, как предполагалось? Или же, наоборот, он адаптирован, следовательно, надо работать от обороны… Мысли эти придется отложить под гнетом настигнувшей сирены. Петя медленно обошел Палатку и встал недалеко от входа, обернувшись к ней спиной, чтобы всецело лицезреть… пустоту. Целестин был пустым спутником, без кислорода или признаков жизни, этакий камешек с разными минералами, скрытыми в пещерах. Лишь при помощи прибора виртуального сканирования, создающего в шлеме картинку местности, на поверхности Целестина можно было наблюдать хоть что-то, ведь без лучей светила и звезд все они были в кромешной черноте. Впереди ему открывалась лишь уходящая вдаль почти ровная поверхность, при этом по сторонам имелись разные возвышенности, некоторые из которых были высоки, другие же – по колено. Через сутки они заметят Кому над собой, когда спутник развернется. В виртуальном шлеме он проверил время – семь часов утра. Примерно в это время вчера он собственноручно применил силу Осколка, дабы разломать почву и выпустить заточенных в ней чудовищ, чьей воли хватило на уничтожение всего города меньше чем за день. А два дня назад он сидел в своей лаборатории в старом городе Аврора и изучал этот Осколок, спокойно делая записи и даже не представляя, как изменится жизнь, когда Андрей и Настя приведут к нему Бэккера.

– Они тебе не нужны.

Голос в голове вновь и вновь сопровождался соответствующим владельцу образом, незаметно появляющимся то тут, то там, то совсем рядом, подстрекая на испуг от неожиданного перемещения.

– Почему ты позволяешь им строить против тебя план мести? Они ведь ненавидят тебя. Ради этого он их взял – чтобы они могли замарать руки и убить тебя, когда ты станешь уже не нужен! Изначально их не должно было тут быть, но он нарушил свой план и взял этих людей! Бэккер просто пользуется тобой. Он нашел того, кто станет орудием в его руках, при этом он сам не будет рисковать жизнью, нет – лишь руководить тобой как орудием, не более того. Он трус, вот и все. Он дал тебе твой дневник, словно принес его из будущего, где твоей рукой написано то, чего на тот момент еще не было. Разумная манипуляция. Лжец с Опуса принес то, что мир технократов легко может воссоздать. У них есть твой почерк, нужно лишь доработать твои разработки, чтобы выдать результат анализа машины за твой личный. Тебя развели, не более того. Ты подозреваешь это, иначе я бы не говорила сейчас этих слов. Так почему ты ничего не предпринимаешь? Бэккер такой же, как и Андрей! Они все пользуются тобой. Когда убили нашу дочь, разве Андрей нашел виновных? Или же он дал тебе шанс вернуться домой, на Опус? Нет! Ничего из этого! Он заставил тебя работать, подложив под твое чувство вины шанс искупления в виде этого Осколка! Ты хороший человек, который потакает плохим людям. Посмотри сам, куда тебя это завело… Тебе самому разве хотелось сюда? Нет! Ты отдал себя во благо человечества! Они благодарят тебя за это? Нет! Тебя ненавидят! Все твои жертвы идут на пользу лишь другим. Терять тебе больше нечего. Так почему бы напоследок не взять все в свои руки? Почему хоть раз в жизни ты не можешь сказать им всем: «Хватит!»? Твои слезы прямо здесь и сейчас доказывают, что ты еще человек, чья свобода воли не менее важна, чем слово Бэккера, ставшего свидетелем будущего. Заметь, он не полез в большую броню! Лишь человек испытывает страх – не бог, не провидец и не свидетель будущего. Если в тебе есть хоть крупица любви ко мне, то ты перестанешь потакать им всем и возьмешь свою жизнь в свои руки. Иначе ты продолжишь оскорблять память обо мне.

4

Внутри Палатки все собрались вокруг центрального квадратного стола, где на верхней плоскости с мелкой сеткой спроектирована большая виртуальная область, манипулировать чьим масштабом можно либо руками, либо через небольшой пульт. Картинка была предоставлена специальными дронами для полетов в безвоздушном пространстве под управлением Лорна, которые последние несколько дней сканировали область прямо с Эфира. Увеличение изображения раскрывало глубочайшую детализацию, что удивило Настю, Роду и Оскара, ранее не видавших таких технологий. Оскар стоял напротив них, Бэккер был спиной к шлюзу наружу и лицом к Любе.

Начавшийся как непринужденный, брифинг незаметно, с каждым следующим словом, наполнялся необузданной яростью, исказив Бэккера в преисполненного фанатичным наслаждением ко всему происходящему.

– Мы стоим тут – с левого края внизу от этой области шириной в сто тридцать пять метров, вдаль она уходит на семьдесят шесть – этакий прямоугольник. Почти с противоположной от нас стороны есть небольшое углубление – пещера естественного происхождения, там и спят Особи, аналогичные которым были откопаны Родой. Если разделим этот прямоугольник, то получается, что твари заняли левую половину, а вот Варвар – правую. Эти ступени являются входом в его личную обитель. Они кривые, неровные, будто бы слепой вырезал, но я точно знаю, что выдерживают его вес без проблем. Этот урод поднялся прошлый раз и настиг нас, словно ураган. Палатку я изначально решил поставить почти в центре площади, даже не подозревая, что там мы словно блюдо на подносе для него. Церемониться он не собирался. Быстро и без сомнений выломал эти стены, словно игрушку из бумаги, превратив нас в своих зверьков, чья участь – лишь развлечь его перед свершением казни. Сейчас преимущество у нас, каждый его шаг будет встречен неожиданным ударом на опережение! Я знаю, что он будет делать, и не позволю ему повторить сценарий! Внезапность погасит его волю – сила заберет его жизнь навсегда!

Лишь закончив, Бэккер обвел глазами всех вокруг себя, с опозданием осознавая свирепый нрав.

– Я хочу осмотреть вот этот кусок, – совершенно невзначай, словно речи Бэккера и не было, произнесла Люба, указывая на западную сторону от площадки. Там был небольшой кратер, отрезанный от поля боя толстой траншеей, видимо, оставленный упавшим по касательной метеоритом. И, разумеется, если остальных услышанное просто привлекло вниманием, Бэккера спровоцировало на вспыльчивую реакцию.

– Самое время рассказать, кто ты на самом деле такая!

Ее бесстрашный и властный взгляд с трудом скрывал какое-то несвойственное сопереживание, непонятное ни другим, ни уж тем более Бэккеру.

– Ты неплохо выкрутилась на Эфире – архиепископ Наставления взамен отбывшему в Тишь Наставнику. Я впечатлен. Но мы знаем, что это ложь. Самое время вывалить всю правду, пока Лорн не прибыл.

Никто не вмешивался, всем было как минимум интересно.

– С чего ты решил, что я лгу, Бэккер? – Она достала из кармана документы и протянула ему их, но он лишь что-то выискивал в ее глазах, борясь со страхом перед неожиданностью. Документы взял Оскар и внимательно с Настей их изучил, после чего кратко заявил:

– Они настоящие.

– Это ничего не доказывает! – рявкнул Бэккер. – Твой отец легко мог их сделать. Не просто же так она была все время с ним. Чего не происходило в моем времени.

– Откуда ты знаешь? – Скорее не сам вопрос – тон посеял сомнения в его выводах, уж это Люба умела, манипулировать голосом и нравом. – В твое время не было бунта, который вынудил меня по указу Козырева встать на замену не оправдавшему доверия Наставнику. Я давно на Коме. Работа была в сборе данных и грамотном интегрировании. Как мы видим, Наставник все же совершил то, в чем его подозревал главнокомандующий, – измену. Мы все знаем, Игорь Козырев был умелым стратегом. – Люба говорила это всем, уверенно внушая эту новую правду.

– Как-то все удобно.

– Кто бы говорил! – Настя вставила претензию с укором, припоминая тому многократную, такую же удобную ситуацию, ложь Бэккера. Он с трудом проглотил это, вернувшись к Любе и так ничего и не сказав.

– Бэккер, ты прошел трудный путь, желая навредить, я сделала бы это уже давно.

– Посмотри мне в глаза и скажи…

– Ты не распознаешь мою ложь. Ты не разбираешься в людях так хорошо, как считаешь. Тебе остается лишь верить мне, как мы все верим тебе. Это пока единственная равнозначная валюта.

Недолгое молчание показалось вечностью, итог которой виделся остальным либо ссорой, либо… чем-то трагичным. Но Бэккер все же принял данность, поддавшись внушению Любы.

– Я думаю, – заговорила Настя голосом разума, – если бы она хотела нас всех сдать, то Эфир бы не дал возможности нам тут быть. – Люба выразила глазами удовольствие от ее рассудительности.

– Позволили бы. Я знаю Изабеллу, она не должна была столько выслушивать и думать, ее ведет строгое исполнение и преданность должности. Нам разрешили здесь быть.

– Может, стоило ее привлечь?

– Оскар, я тебя-то еле уговорил. Изабелла не особо умеет думать своей головой. Я потребовал Лорна как раз из-за того, что к нему у нее хоть какие-то намеки на чувства есть. К ней только так подобраться. Расчет на будущее. Ну а с Лорном проблем не будет, он парень хороший, любознательный, немного… не от мира, но надежный, поможет с техникой.

– Хоть с чем-то повезло, – по-странному отстраненно заговорила Рода, – я в технике разбираюсь, но все это… без умелого хакера…

– Это не везение! – отрезал Оскар строго. – Бэккер знал про него, вот и не переживает о смерти Юста.

– Убийстве. Убийстве Юста, Оскар.

– Его смерть на твоих руках, урод. – Они столкнулись лбами. Настя, Люба и Рода успели даже переглянуться от очередной стычки. – Я хотел убить тебя, думал, ты выйдешь, а не пошлешь наперед пацана, которого сам же и затянул в эту историю! Будь ты смелым, будь ты мужиком, то сам бы залез в ту броню, куда поместил Петю, промыв и ему мозги.

– Это было его решением.

– Вранье! Такое же вранье, как и то, откуда ты узнал про Осколок. Забыл, что ты мне втирал, когда мы ехали к Роде? Фамилия и деньги – так ты сказал, а на деле…

– Ты прав. Я врал, врал много и всем, чтобы не просто выжить, но и вернуться сюда. Больше врать незачем. Не забыли, что у меня на один день больше вашего? У всех есть повод мне не верить, как и Пете, но мы здесь. Нам нужен план, четкий и действенный, ровно как вы все и хотите.

Это заявление, сделанное сдержанно, но твердо, небезосновательно было воспринято угрозой.

– Хорошо сказал. Только ему мы вред причинить никак не можем.

Люба взглянула на Настю по-особенному, подтолкнув ту утихомирить уже эту накалившуюся обстановку. Настя подошла и разняла их.

– Если мы сейчас не придем к общему согласию, то все было зря.

Оскар обошел стол, беря себя в руки. Бэккер же смиренно ожидал, хмуро о чем-то размышляя. Не прошло и минуты, как Оскар встал напротив него, туда, где недавно стояла Люба, ныне занявшая место рядом с Родой. Поглядывая на остальных с пониманием важности быть более рассудительным и надежным противовесом Бэккеру.