Когда они замечают наше приближение, струны издают последний звук и затихают. Все поднимаются и склоняют головы, пока мы проходим мимо.
Дарлинг замедляет шаг.
– Не отставай, – подталкивает её Вейн.
Она продолжает путь.
Я делаю последнюю затяжку и выкидываю сигарету в ближайшую вазу. После вчерашней бури в ней полно дождевой воды, и тлеющий окурок с шипением тонет.
Камень внутреннего двора переходит в плотную утрамбованную землю. Среди пальм и буйной зелени вьётся покрытая корнями тропинка. Над дорожкой нависают плети русселии и яркие цветы гибискуса.
Дарлинг срывает цветок и растирает в пальцах лепестки, потом нюхает оставшееся масло.
Под холмом океанские волны плещут о берег. Чайки поймали встречный ветер и зависли в воздухе, расправив крылья в серебристом свете почти полной луны.
Вот чего ещё мне не хватает – полётов.
Мы спускаемся на пляж, белый песок скрипит под ногами.
Ветер дует с севера, и, клянусь, я чувствую оттуда пиратскую вонь.
– Оглядись вокруг, Дарлинг, – приказываю я.
Она стоит между мной и Вейном, сложив руки на груди.
Смотрит вдоль берега на юг, затем на север. Моя территория – вся южная оконечность острова, от мыса Серебряной бухты до крутых отрогов скалы Покинутых. Владения Крюка находятся на другой стороне, на севере, а земли Тилли вклиниваются между нами.
– Это Неверленд, – сообщаю я Дарлинг. – Этого места не существует в твоём мире.
Она так глубоко вдыхает, что у неё невольно расправляются плечи, но тут же сгибаются снова.
– Проплыви хоть сколько миль в любую сторону, но никуда не попадёшь, а особенно домой.
Чайки снова кричат, затем поворачивают по ветру и устремляются на юг. Волны поднимаются с приливом.
– Пути отсюда нет. Ты слышишь, что я тебе говорю?
Дарлинг нервно проводит языком по губам.
Вейн рядом со мной напрягается.
– Зачем я здесь? – спрашивает она, шагнув вперёд. – Почему ты забираешь женщин нашей семьи? – Девчонка худая, как жердь, но говорит с жаром и энергией. – Когда я смогу вернуться домой?
– Этого ты хочешь? – интересуюсь я. – Отправиться домой?
– А с чего мне этого не хотеть?
– Ответь на вопрос.
– Я не хочу оставаться в плену. – Она говорит всё громче, и терпение Вейна постепенно истощается. – Я не могу помочь тебе с тем, чего ты там хочешь. – Она опускает руки вдоль тела, сжав кулаки. – Значит, ты зря тратишь время, и… моя мать… я нужна ей.
– Неужто?
– Да!
– С этой мы ещё натерпимся, – комментирует Вейн. Его голос уже звучит как гортанный рык.
– Я не могу тебе помочь, так что верни меня домой и… – Она замолкает, широко распахнув глаза.
На языке горчит острый привкус серы.
– Вейн, – произношу я.
Дарлинг отступает, у неё бешено скачет пульс.
– Вейн!
Она разворачивается и бежит прочь.
Я хватаю Вейна за плечи, встряхиваю. Обе радужки у него почернели, и тени заполняют вздувшиеся вены вокруг глаз, превращая лицо в искажённую шевелящуюся маску.
– Ты не говорил мне, что всё так плохо.
Он с рыком вырывается у меня из рук.
– Я в порядке.
– Ты не в порядке.
Вейн внимательно следит за бегущей Дарлинг, чьи босые ступни гулко стучат по песку. Кофта развевается у неё за спиной.
– Мне теперь за ней гоняться, – укоряю я. – Браво, молодец.
– Незачем. Я поймаю её.
Я успеваю схватить его, пока он не сорвался вслед беглянке, и притягиваю к себе.
– Если её поймаешь ты, от неё ничего не останется. А она наш последний грёбаный шанс.
Тень делает чёрные волосы Вейна белыми, превращает резцы в острые нечеловеческие клыки.
Он не справляется со своей тенью, как бы ни пытался убедить себя и меня в обратном. У него своя охота на демонов.
– Ну же, – настаиваю я.
Стиснув зубы, Вейн издаёт протяжный разочарованный рык, наблюдает за Дарлинг ещё секунду, но всё же отворачивается. Пока он идёт по пляжу обратно в сторону дома, его волосы постепенно чернеют.
У меня мало времени, но, думаю, что и у Вейна не больше.