Их темная Дарлинг

– Восемь часов, – напоминает Амара, разворачиваясь уходить. – Не опаздывай. Сестра ненавидит опоздания.

Это наша с ней общая черта – мы ревностно относимся к каждой минуте.

* * *

Среди Семи островов Даркленд – один из самых богатых, но там обожают сделки и в другой валюте – в сплетнях.

При дворе давно ходят слухи, что Жизель и Хольт – старшие брат и сестра Ремальди – постоянно пытаются то ли трахнуть друг друга, то ли убить.

По-моему, правдивы обе версии.

В столовой по правому борту я вижу во главе стола Жизель с бокалом бренди в руке. На ней золотое платье, расшитое мерцающими на свету кристаллами. Гигантские бриллианты Саммерленда висят в ушах, самоцветы ещё большего размера оплетают шею.

Жизель из тех женщин, которых делает красавицами богатство. Родись она в Сумрачных землях, среди дыма и пепла заводов, наверняка её нос казался бы слишком большим для лица, а глаза – чересчур близко посаженными.

– Рок, – она приветственно улыбается.

Как почтительнейший из мудаков, в качестве приветствия я целую её обнажённые костяшки пальцев, и она краснеет от знака внимания.

Две ночи назад я выстрелил ей в лицо потоком спермы.

Тогда она не покраснела.

– Ваше Величество, – откликаюсь я. – Вы сегодня восхитительно выглядите.

– Как и ты. Я вижу, ты носишь подарок, который я тебе купила.

Подарок – костюм-тройка, сшитый специально для меня. Ткань того же тёмного оттенка, что и бархат Ремальди, но это ангорская шерсть. Этот наряд скрывает бо?льшую часть моих татуировок, за исключением крокодильей пасти с острыми зубами, наполовину обхватывающей горло, и линий на руках.

– Смотрится божественно, – одобрительно отмечает Жизель.

– Всё благодаря вам.

Она протестующе качает головой. Велит мне:

– Садись, – указав на стул слева от себя. Обычно там сидит Хольт. О, значит, сегодня вечером мы выбираем путь насилия.

Я сажусь.

Жизель щёлкает пальцами, и слуга приносит мне бокал Саммерлендского виски. Это одна из самых сладких композиций с карамельно-пряным вкусом.

– Пока ещё рано говорить о делах? – спрашивает Жизель.

– У вас есть такое желание?

Из её горла вырывается невесёлый смешок.

– На карту поставлено будущее моего острова. Но ты это знаешь.

– Конечно.

Входят остальные члены семьи. Хольт резко останавливается, завидев меня на своём обычном месте, напряжённо играет желваками. Я невинно улыбаюсь ему.

Хольта я не трахаю. Он ненавидит меня до мозга костей.

Иногда я фантазирую о том, как славно было бы оставить в нём поменьше этих самых костей.

Жизель удерживает его взгляд на секунду дольше, а затем он усаживается справа от неё.

Хольт всего на год моложе сестры, но мнит себя главным, потому что он мужчина.

Очевидно, он вообще не представляет, насколько могут быть могущественны женщины.

Амара занимает место рядом со мной и наклоняется ближе, шепча:

– Ты в этом костюме выглядишь чертовски сексуально.

– Я знаю.

На противоположной стороне стола пересмеиваются младшие кузены. Там Джулия, чьи родители мертвы. И Матье – у него они живы.

Джулия в будущем должна выйти замуж за одного из виконтов Даркленда. На самом деле эта девочка мне нравится. Мы играем в шахматы под настроение. Она играет отвратительно, но я позволяю ей выигрывать.

Слуги выносят закуски: тосты с сыром и нарезанные пластинками жареные овощи, сбрызнутые бальзамическим уксусом.

– Ты уже определился, как свяжешься со своим братом? – спрашивает Жизель, разрезая тост ножом. Хлеб под нажимом хрустит и трескается.

– Будет лучше, если сначала я пойду к нему один. – Я допиваю виски и жестом требую повторить.

– Думаешь, мы позволим тебе блуждать по Неверленду без нас? – недовольно вклинивается Хольт. – Чтобы ты предупредил Вейна? Или Питера Пэна? Ни в коем случае.

– Да хватит уже, Хольт. – Амара взмахивает столовым серебром в широком жесте. – Рок пробыл с нами дольше, чем со своим братом. Никакой преданности Вейну в нём не осталось.

Жизель наблюдает за мной.

Я осушаю второй бокал виски, принесённый слугой.

Если кто и сможет распознать мою ложь, думаю, это будет именно она.

– Для крови время ничего не значит, – заявляет Хольт.

– Время решает всё, Хольт, – возражаю я.

К вопросу об этом…

Я смотрю на карманные часы.

У меня осталось примерно час двадцать.