Тень Тьмы

Глава 21

Дарлинг, сидя у меня на коленях, ёрзает задницей по члену. Я пытаюсь концентрироваться на чём угодно, кроме всех частей её тела по отдельности, но всё равно мне приходится подавлять желание застонать.

Я не уверен, что справлюсь хоть с каким-то делом, если Дарлинг действительно останется здесь. Я всегда буду добиваться её киски, того ощущения, которое возникает, когда я глубоко в ней.

Но на это нет времени.

Точно не теперь, когда Крокодил направляется в Неверленд.

Я хотел контролировать присутствие Крокодила на острове, но явно с этим опоздал.

– Так, ладно, погодите, – подаёт голос Дарлинг, – у Крюка и Пэна есть общий враг, и это брат Вейна? И он… крокодил?

Её замешательство очаровательно.

Мне кажется, в месте наподобие Неверленда, особенно в сравнении с миром смертных, где она выросла, наличие у Вейна брата-рептилии не так уж нереалистично.

Я хватаю Дарлинг за руки и снова притягиваю вплотную к себе, чтобы полнее ощутить её близость.

– Во-первых, – поправляю я, – он мне не враг. Не совсем. А во-вторых, он человек. Крокодил – это прозвище.

– Потому что он ест людишек вроде нас на завтрак, – поясняет Баш. – Из меня, в сущности, вышел бы отличный перекус.

Разве только Баш и может шутить в такое время.

– Пока он не твой враг, – задумчиво отмечает Вейн. – Но будет им. На что спорим, что королева фейри знает, как настроить его против тебя?

Баш указывает пальцем на Вейна.

– В точку. Она всё дразнила нас своими секретами.

У меня сжимается в груди при мысли о том, что Тилли известны какие-то мои тайны. Но, конечно же, известны – она веками копалась в головах девчонок Дарлинг и теперь собирается использовать эту информацию против меня.

Дарлинг встаёт с моих коленей, чтобы пройтись по комнате, и я сразу же ощущаю, что мне не хватает её тепла. Я хочу притянуть её обратно, удерживать её обеими руками у себя на груди. Когда я смогу насладиться ею? Сначала моя тень, потом Тилли, теперь брат Вейна.

В Неверленде вот-вот разразится война.

Мне нужна моя грёбаная тень. Мне нужна сила, струящаяся по венам.

Никто не сможет встать у меня на пути, если я снова буду целым. Остров и я вновь станем одним, и не будет никого могущественнее нас.

– Ладно, постойте, – снова начинает Дарлинг, развернувшись. – У Вейна есть брат? – повторяет она, будто новость никак не укладывается у неё в голове.

Вейн протягивает мне выпивку.

– Мы совсем не похожи.

Кас фыркает.

– Да они на одно лицо. Но Рок выше.

– И симпатичнее, – добавляет Баш.

Вейн закатывает глаза и падает обратно в кресло.

– Дело в том, Дарлинг, что мой дорогой брат немедленно пожелает свести счёты с нашим печально известным Королём Неверленда, когда ему откроются некоторые тайны, о которых он пока не имеет ни малейшего представления.

Тяжесть взгляда, которым я награждаю Вейна, могла бы прикончить его на месте. Подонок.

– Какие тайны? – спрашивает Дарлинг.

Когда я сказал Вейну, что не раскаиваюсь в том, что сделал с Венди, я говорил правду.

Но теперь, столкнувшись с необходимостью рассказать то же самое Дарлинг, я остро чувствую свою вину.

Я никогда не прошу прощения, но теперь слово «прости» само вертится на языке.

Грёбаный ад.

Я встречаю пытливый взгляд Дарлинг.

– Я всегда возвращал девчонок Дарлинг домой, – говорю я, – всех, кроме одной.

Она наклоняет голову.

– Что ты имеешь в виду?

– Твоя прапрабабушка Венди, – говорю я.

Вслед за крепнущим подозрением на её лице мелькает череда сменяющихся эмоций.

– Нет. – Она мотает головой.

– Да.

– Как… где?

– На обратном пути он свернул не туда, – вмешивается Вейн. – И оставил её на острове, известном как Эверленд.

Щёки Дарлинг полыхают злым румянцем.

– Скажи мне, что это неправда.

– Не могу. И не стану.

– Пэн!

Я вздыхаю и неловко чешу в затылке.

– Это было очень давно, Дарлинг, и я был совсем другим человеком.

– Ты бросил её там?!

– Похоже, сегодня кто-то спит на диване, – язвит Баш.

– Осторожнее, принц. Я готов заплатить Вейну за то, чтобы он поднял тебя в облака и сбросил вниз.

– Ты должен пойти за ней! – Дарлинг с каждой секундой всё больше повышает голос. – Сейчас же!

– Венди Дарлинг – не моя проблема. – Я поднимаюсь на ноги: меня раздражает, что она возвышается надо мной и рассказывает мне, что делать. Хорошенькие девчонки Дарлинг не отдают мне приказы. – И для нас же лучше, что она за пределами Неверленда, раз Крокодил вот-вот появится здесь.

Она скрещивает руки на груди.

– И почему ты так считаешь?

– Потому что эта информация – рычаг давления. Как только Крокодил узнает, где она, то охотно помчится за ней со всех ног.

– Почему?

Я украдкой оглядываюсь на Вейна, пытаясь понять, что он думает обо всём этом. Порой я задумываюсь, неужели он так ненавидит девчонок Дарлинг как раз из-за той истории с его братом.

– Потому что Крокодил был влюблён в Венди.

– Пока она не вырвала ему сердце, – сообщает Вейн.

Дарлинг изумлённо захлопывает рот.

Тёмный опрокидывает в себя остатки выпивки и уходит прочь из комнаты.

– Вейн, подожди, – пытаюсь я, но он уже снаружи и с грохотом спускается по лестнице.

– Она… буквально вырвала ему сердце? – морщится Дарлинг.

Кас смеётся.

– Нет. Сейчас он имел в видув переносном смысле.

– Значит, моя прапрабабушка была влюблена в брата Вейна?

– Трудно сказать, по-настоящему или нет, – пожимает плечами Баш. – Она была такой же хитрой штучкой, как и ты. Знаешь, наверное, она бы тебе понравилась.

В глазах Дарлинг загорается искренний интерес. Я думаю, она очень давно мечтала о семье, а теперь у неё есть шанс встретить кровную родню, которую она считала давно покойной.

Или, может быть, я просто вижу в её лице то, что хочу видеть, чтобы мне самому стало легче.

– Так что произошло? – Дарлинг всё ещё стоит, скрестив руки.

Близнецы смотрят на меня. Я выдыхаю и откидываюсь на спинку кресла.

– Мы с Крюком всегда воевали, иногда просто из желания досадить друг другу. Когда я принёс Венди на остров, Рок гостил тут у Вейна. Моё правило – не трогать девчонок Дарлинг – всегда касалось только меня и Потерянных Мальчишек. Рок моим правилам не следовал, а Венди, как мы уже сказали, была такой же оторвой, как ты. Решительной. С пылким характером. Легко было ей увлечься.

Выражение лица Дарлинг смягчается, но я ещё не закончил рассказ.

– Крюк похитил её у меня. Он явно не хотел, чтобы я вернул свою тень, и пытался обманом заполучить кого-нибудь из девчонок Дарлинг, чтобы лишить меня информации. Именно в тот раз Рок отрезал Крюку руку, и я помог ему в этом.

Дарлинг с широко раскрывшимися глазами пытается как-то переварить эту историю.

– Мы отбили Венди, но что-то изменилось. Что-то у них с Роком. Он попросил её остаться, она отказалась, и я понёс её назад. Но по пути в мир смертных я свернул не туда и оказался в Эверленде. Нас быстро окружили. Оставить её там было нетрудно: я не испытывал к ней привязанности, и, что самое главное, именно её семья забрала мою тень. Я хотел отомстить девчонкам Дарлинг, а это был простой, хоть и жестокий путь.

Дарлинг падает на диван между Башем и Касом и закрывает лицо руками.

– Поверить не могу, что ты просто бросил её там.

– Да ты будто первый раз его видишь, – со смешком говорит Баш.

– Сейчас это уже не имеет значения, – отзываюсь я резко. – Мы можем использовать то, что получилось, в своих интересах. Если бы я вернул её в мир смертных, сейчас она была бы мертва и бесполезна для нас.

Дарлинг снова смотрит на меня:

– Значит, ты собираешься использовать её как козырную карту?

Я отвечаю ей тяжёлым взглядом.

– Да. Именно так.

Она фыркает и откидывается на спинку дивана, наполовину опираясь на руку Каса. Кас подаётся ей навстречу, и я тут же чувствую зависть.

– Тогда пообещай, что мы вернёмся за ней, – требует Дарлинг.

– Нам это ни к чему. Рок справится за нас.

– Пообещай мне, Пэн, – с усилием цедит она сквозь стиснутые зубы.

– Ладно. Да. Если Рок не доберётся до неё первым. Но не раньше, чем я получу назад свою тень.

– Конечно, – кивает она. – А твоя тень в итоге…

Я чувствую, как тень бродит по острову, но смутно, будто ощущаю привидение где-то в дальней части дома. Я знаю, что она в пределах Неверленда, но не могу точно понять, где именно.

Единственное, в чём я уверен, так это в том, что она на чужой территории. На моей земле она была бы достаточно близко, чтобы я полностью её чувствовал.

– Надо подождать, – говорю я Дарлинг. – Очевидно, до завтрашней ночи, когда Крюк предоставит нам доступ на свою территорию.

– А почему мы не можем пойти туда прямо сейчас?

Я пристально вглядываюсь в неё.

– Потому что я больше не могу рисковать тем, что он пойдёт на меня войной.

Думаю, она чувствует то, что я не сказал вслух.

Если всё зайдёт слишком далеко, Крюк явится забрать мою девчонку Дарлинг.

Через мой грёбаный труп.

Надо играть по его правилам – пока.

– Ты не беспокоишься, что он найдёт твою тень раньше? – спрашивает она.

– Даже если так, я искренне сомневаюсь, что он сможет претендовать на неё.

– Потому что он всего лишь смертный?

– Вроде того. – Я снова поднимаюсь с кресла и забираю из бара свой металлический портсигар. Закуриваю, наслаждаясь жжением в лёгких. – А пока давайте повеселимся, чтобы я мог забыть обо всём этом.

Баш охотно вскакивает:

– Вот это я понимаю!

– Никаких девиц, – предупреждает Дарлинг.

Мы втроём оборачиваемся к ней и киваем.

И вот она снова пытается мне приказывать.

А я, как полный идиот, начинаю ей подчиняться.

Глава 22

Для бессмертных, Пэн, близнецы и Вейн удивительно невнимательны: они почти никогда не замечают, что я их подслушиваю. Они обращают на меня внимание только тогда, когда им это выгодно.

Видимо, теперь к этому списку можно добавить и Уинни. Я думала, что она моя подруга, но, похоже, ошибалась.

Когда они выходят на лестницу, я прячусь в коридоре, скрываясь из виду.

Они собираются отдать меня обратно брату. Они думают, что такой ценой получат то, чего хотят. Ну как же, Питеру Пэну нужна его дебильная тень.

Пэн – единственный в доме, с кем я не спала. Он не Вейн, но я бы не отказала ему, если бы он велел мне встать на колени. А теперь он достался Уинни. Все они, все в её руках. Сколько мужчин может быть у одной девушки?

Это несправедливо. Но плакать об этом я не буду. Ещё чего.

Может быть, я смогу остаться. Я имею в виду… они говорили, что я могу уйти, давным-давно, но я этого не сделала. Так почему я должна уходить сейчас? В любом случае Джез не очень-то хочет, чтобы я возвращалась.

Кажется, я никому не нужна.

Я спешу к себе, намереваясь переодеться к костру, но стоит мне зайти и включить свет, как через всю комнату проносится что-то тёмное.

Оно врезается в дверь – под скрежет дверных петель я взвизгиваю и пригибаюсь.

– Господи. Это что… – Оно бросается на меня, полосует мою руку острыми когтями, разрезая кожу. – Эй!

Оно снова замахивается, и я распахиваю дверь, выбегаю и захлопываю её за собой, сильно налегая на ручку под дребезг створки.

– Пресвятые ягоды и яйца, – шепчу я, оглядываясь через плечо и просматривая коридор в оба конца. Кто-нибудь это видел?

Это тень Неверленда. Это тень Неверленда!

Дверь снова дрожит от ударов изнутри, и глупая ухмылка исчезает с моего лица. Может ли эта штука выбраться из запертой комнаты? Способна ли она проходить сквозь трещины и щели? Она знает, как открыть дверь?

Когда она утихомиривается, я отпускаю дверную ручку и отступаю назад, сердце колотится в ушах.

Приподняв пострадавшую руку, различаю в полосе света от фонарей кровоточащий порез, стираю кровь кончиком пальца и очищаю руку о тёмно-синие джинсы.

Эта штука довольно жестокая. И она…

Надо рассказать об этом Вейну. Когда я скажу ему, что поймала тень, он увидит, что я всё-таки могу быть полезной.

Возможно, это даже произведёт на него впечатление.

Убедившись, что дверь плотно закрыта, я торопливо направляюсь по коридору к выходу из дома.

Глава 23

Насколько трудно отыскать одну треклятую тень?

С балкона мне слышен шум в лесу под холмом и виден свет факелов там, где команда прочёсывает лес. Они всё ещё не нашли тень Пэна.

Все они бестолковые недоумки, по моему глубокому убеждению. Питер Пэн должен прийти сюда завтра вечером, и до этого момента мне нужно захватить его тень. Вдали на его территории мне удаётся различить в лунном свете контуры Скалы Покинутых.

Я ненавижу Питера Пэна. Эта ненависть клокочет у меня в груди, как отголосок дурного сна. Иногда я ловлю себя на фантазиях о том, каково было бы вспороть этому мальчишке брюхо своим крюком. Я ненавижу вид собственной крови, но с удовольствием поглядел бы, как кровь Питера Пэна хлынет из него потоком.

Я возвращаюсь с балкона в кабинет и начинаю переставлять вещи на столе, чтобы отвлечься от того, как сильно меня разочаровывает отсутствие результатов. Мне нравится, когда чистое писчее перо ровно лежит в футляре, а чернильница закрыта хрустальной гранёной крышкой, купленной на другом острове в те времена, когда мы чаще выходили в плавание.

Я поправляю стопку книг на краю стола, выстраивая корешки в линию, и раздражение немного отступает.

Подняв глаза, замечаю в дверях Сми. У неё такое выражение лица, как будто она только что совершила ужасный грех и хочет исповедоваться.

– В чём дело? – спрашиваю я, направляясь к бару: на одном из стаканов есть заметное пятно.

Сми входит в комнату, закрывает за собой дверь. Её сапоги тяжело ступают по старому дощатому полу.

– Один из моих шпионов при дворце фейри только что прислал мне сообщение.

Мне уже не нравится, куда она клонит.

Одна из причин, по которым я хотел вернуть Сми из плена Питера Пэна и принял трудное решение обменять её на собственную сестру, заключалась в её способности проникать туда, куда не могут другие.

У неё есть шпионы по всему Неверленду и на Семи островах.

Лишь только за одним человеком у неё никак не выходит следить, и я полагаю, учитывая все обстоятельства, это очень высокий показатель успеха.

– Выкладывай, Сми.

Она выходит на балкон и становится в прямоугольнике света, льющегося из открытой двери. Остальным доступ на балкон закрыт, здесь мы всегда одни. Сми наклоняется к перилам и закуривает сигариллу, выпуская из полных губ сладкий дым. Клубы дыма вырываются у неё изо рта, когда она разворачивается, зацепившись локтями за поручень. От ветра с моря хвост её банданы развевается за затылком.

Я не выношу ожидания. Сми это знает. Это её умный, тонкий способ поставить меня на место. Думаю, такое заслуживает уважения.

– Сссми, – произношу я с нажимом, её имя свистом вырывается сквозь стиснутые зубы.

– Тилли вызвала сюда Крокодила.

Если бы можно было лишиться всей крови до единой унции только из-за плохих новостей, думаю, сейчас я был бы выжат насухо. От меня осталась бы пустая оболочка человека.

Я чувствую онемение и холод.

У джентльмена вроде меня не должно быть слабостей, но у меня их целых три.

По крайней мере одна из них мертва. Остальные, увы, нет.

Я отворачиваюсь от Сми, переставляя стаканы на барной стойке, затем беру один липкий и протираю до блеска краем рубашки.

– Что говорят твои шпионы на островах?

– Было известие от одного из них, из порта Саммерленд, что Крокодил прибыл туда два дня назад и вскоре отправился дальше.

Я закрываю глаза, делаю вдох, чтобы подавить тошноту, поднимающуюся в глотке. Было бы дурным тоном заблевать собственный бар.

Оставшаяся целой конечность пульсирует, как и то место, где раньше была вторая рука. Боль – это призрак, который я никогда не смогу изгнать.

Чёртов Крокодил.

Прошли годы с тех пор, как я столкнулся с ним в последний раз, но я могу вызвать в воображении его образ, будто он выжжен у меня на сетчатке.

Его тело словно высечено из гранита. Волосы чёрные, как тьма ночных кошмаров. Глаза зелёные, как чешуя ядовитой мамбы. И кусает он так же стремительно.

Я слышу его голос, его протяжный смех, и он эхом отдаётся у меня в голове. Звук, словно соль растирают по камню.

У меня сводит живот, и я быстро наливаю себе стакан рома и выпиваю залпом, сосредоточиваясь на обжигающем вкусе алкоголя, на мягкой слабости, растекающейся по венам.

Крокодил злобен и нечестив.

До его смерти мне не найти покоя.

Как бы я хотел подобраться достаточно близко, чтобы воткнуть кинжал ему в сердце.