Государь

Глава XXVI. Увещевание освободить Италию от варваров

Теперь, учитывая все изложенное мною выше, я задаю сам себе вопрос: способно ли настоящее положение вещей в Италии покрыть славой нового государя, и имеется ли в ней материал, который мог бы дать благоразумному и доблестному государю повод придать ей новый облик – ему на славу и на благо всей совокупности ее жителей? – и прихожу к тому выводу, что стечение обстоятельств теперь настолько благоприятно для нового государя, что не знаю, было ли когда-либо время более для него удобное. И если, как я сказал, для того, чтобы проявилась доблесть Моисея, народ израильский должен был быть рабом в Египте, для распознания величия и мужества Кира необходимо было, чтобы персы находились под игом мидян, а для прославления великих дарований Тезея афиняне должны были жить в рассеянии, – то, точно так же, и в настоящий момент для того, чтобы проявилась доблесть итальянского духа, необходимо было, чтобы Италия дошла до своего теперешнего состояния, чтобы она была более порабощена, чем евреи, в большем угнетении, нежели персы, в большем рассеянии, нежели афиняне; чтобы не было у нее ни главы, ни прочных порядков, чтобы она была разгромлена, разграблена, истерзана, опустошена и перенесла всевозможный позор. И хотя и до сих проявлялись кое в ком знаменательные черты, позволявшие видеть в них Богом посланных освободителей Италии, – однако же судьба преграждала им путь, лишь только они успевали подняться на известную высоту, так что еще до сих пор Италия, как бы распростертая на смертном одре, ждет того, кто исцелил бы ее раны и положил бы конец разорению и грабежу Ломбардии, хищениям и поборам, истощающим Королевство Неаполитанское и Тоскану, и исцелил бы ее давно уже гноящиеся язвы. Как молит она Бога о том, чтобы он послал ей кого-нибудь, кто бы освободил ее от жестокости и неистовства варваров! Как один человек встанет она под общее знамя, лишь бы только нашелся кто-нибудь, кто бы его поднял! И в настоящий момент нет никого, на кого она могла бы возлагать большие надежды, нежели на ваш славный дом, который при своих доблести и счастье (ему покровительствуют Бог и Церковь, во главе которой сейчас один из его членов) мог бы взять в свои руки дело освобождения. И это не будет слишком трудной задачей, если вы будете иметь перед глазами деяния и жизнь великих людей, о которых я повествовал. Правда, такие люди редки и достойны удивления, но ведь они все же были людьми, и обстоятельства, давшие им повод к выступлению, были менее значительны, нежели настоящие, их подвиг был ни более справедлив, ни более легок, чем этот; и Бог не был к ним расположен более, нежели к вам. В этом подвиге – величайшая справедливость, ибо та война справедлива, которая необходима, и то оружие священно, на которое единственная надежда. Для этого подвига все готово, а там, где есть подобная готовность, не может быть большой трудности, если только эта готовность будет использована в соответствии с предложенными мною для руководства предписаниями.

В беспримерных знамениях проявляет свою волю Бог: море разверзлось, облако указывало вам путь, скала источала воду, падала манна в виде дождя – все соединилось, чтобы возвеличить вас; остальное должны сделать вы сами. Бог не хочет делать всего, чтобы не лишить нас свободной воли и части приличествующей нам славы. И нет ничего удивительного в том, что ни один из названных выше итальянцев не мог сделать того, что, как позволительно надеяться, выполнит ваш славный дом, и что среди стольких переворотов в Италии и стольких военных предприятий все же на первый взгляд кажется, будто воинская доблесть угасла в ней: это объясняется тем, что прежние учреждения в ней были дурны, и что не нашелся никто, кто бы сумел ввести новые. И ничто не покрывает такой славой недавно возвысившегося человека, как введение хороших законов и хороших учреждений. Когда они прочно установлены и носят на себе печать величия, они делают его предметом почитания и удивления. В Италии же нет недостатка в материале, способном принять любую форму. Великая доблесть проявится в каждом из ее сынов, если только таковая будет в людях, стоящих во главе ее. Обратите внимание на поединки и небольшие стычки. Вы убедитесь, насколько высоко стоят итальянцы в отношении силы, ловкости, сообразительности. Когда же они собираются в большое войско, их достоинства не обнаруживаются, что объясняется всецело слабостью вождей, ибо те, которые понимают дело, неспособны к повиновению, и каждый может считать себя понимающим, так как до сих пор не появлялся еще человек, настолько превосходящий остальных доблестью или счастьем, чтобы все подчинялись ему. Этим объясняется тот факт, что в течение значительного промежутка времени, во всех войнах, веденных за последние двадцать лет, войско, составленное из одних итальянцев, всегда терпело неудачу; доказательствами могут служить, во-первых, Таро, затем Александрия, Капуя, Генуя, Вайла, Болонья, Местри.

Поэтому, если ваш славный дом желает последовать примеру превосходных людей, освободивших свою родину, то он должен раньше всего обзавестись, как единственной основой для каждого предприятия, собственной армией, ибо нельзя иметь ни более преданного, ни более непоколебимого, ни лучшего войска. И хотя бы каждый солдат в отдельности был хорош, они, если их собрать вместе, будут еще лучше, когда увидят, что ими повелевает государь, который чтит их и о них печется. Поэтому для того, чтобы с итальянской доблестью защищаться от иноземцев, необходимо завести такое войско. Правда, швейцарская и испанская пехота считаются грозными; однако же в той и другой есть недостаток, пользуясь которым, другое войско могло бы не только противиться им, но даже рассчитывать на победу. Ведь испанцы не могут выдержать натиска кавалерии, и швейцарцы должны бояться пехоты, если им придется встретиться с такой, которая будет не менее упорна в бою, чем они. Поэтому опыт показал и еще покажет, что испанцы не могут выдержать натиска французской кавалерии, а швейцарцы терпят поражение от испанской пехоты. И хотя относительно последнего опыт еще не высказался окончательно, однако известным показателем является уже бой при Равенне, когда испанская пехота встретилась с немецкими полками, которые соблюдают тот же строй, что и швейцарцы: испанцам благодаря их телесной ловкости удалось пробраться, под прикрытием небольших щитов, снизу между копьями, и они могли, находясь сами в безопасности, поражать немцев, тогда как последние ничего не могли поделать, и если бы кавалерия не бросилась на испанцев, то они истребили бы всех немцев.

Таким образом, познав недостаток как того, так и другого вида пехоты, можно было бы создать третий вид, который мог бы противостоять кавалерии и не боялся бы пехоты; таким сделает его не род оружия, но изменение организации. Создание подобного войска относится к тому роду нововведений, которые обеспечивают новому государю громкое имя и величие. Не следует поэтому пропускать такого случая, дабы Италия после стольких лет ожидания узрела наконец появление своего освободителя. Нельзя выразить словами, с какой любовью он будет встречен в провинциях, пострадавших от иноземных нашествий, с какой жаждой мести, с какой непоколебимой верностью, с каким благоговением, с какими слезами! Какие ворота закрылись бы для него? какой народ отказал бы ему в повиновении? чья зависть стала бы на его пути? Всем претит господство варваров. Пусть же ваш славный дом возьмется за эту миссию с тем мужеством и теми надеждами, с какими берутся за правое дело, дабы под его знаменем воспряла родина и под его звездой оправдались слова Петрарки:

Избранные афоризмы

«Люди всегда идут по путям, проторенным другими, и в своих действиях им подражают, хотя инее силах ни всецело держаться пути других, ни сравняться доблестью с теми, кому они подражают»

«Народ изменчив по природе, и его легко убедить в чем-нибудь, но трудно удержать в этом убеждении»

«При захвате какого-нибудь государства завоеватель должен учесть все жестокости и за один раз покончить с ними, дабы не иметь нужды возвращаться к ним каждый день и, имея возможность не возобновлять их, успокоить людей и привязать их к себе благодеяниями»

«Тому, кто достигает власти с помощью знати, удержаться труднее, нежели тому, кто достиг ее с помощью народа»

«Нельзя, идя правым путем и не обижая других, удовлетворить знать, а народ – можно, ибо народ преследует более правые цели, нежели знать, так как последняя желает притеснять, народ же – не быть притесненным»

«Государь никогда не может обезопасить себя со стороны народа, ибо он многочислен, но может сделать это по отношению к знати, так как численность ее незначительна»

«Худшее, чего может ждать государь от враждебного народа, – это быть оставленным им; но со стороны враждебной знати он не только должен ждать того, что она оставит его, но что и пойдет против него»

«Тот, кто стал государем благодаря расположению народа, должен поддерживать с ним дружеские отношения; это будет ему нетрудно, так как народ хочет лишь не быть притесняемым»

«Кто стал государем вопреки народу, благодаря расположению знати, тот должен раньше всего постараться привлечь на свою сторону народ, что ему будет легко, если он возьмет его под свою защиту»

«Люди, получая добро от того, от кого ждали худа, более привязываются к своему благодетелю»

«Мудрый государь должен подумать о том, как бы сделать так, чтобы граждане всегда и при всех обстоятельствах нуждались в его власти, и тогда они всегда будут верны ему»

«Люди всегда сторонятся предприятий, в которых они усматривают трудности»

«Природа людей такова, что оказываемое благодеяние так же внушает чувство обязанности, как и получаемое»

«Главными основами для всех государств, как новых, таки старых и смешанных, являются хорошие войска и хорошие законы»

«Если кто-нибудь основал свою власть на наемных войсках, то она никогда не будет ни крепкой, ни обеспеченной»

«Республикам, располагающим собственным войском, труднее попасть в подчинение одному из своих граждан, нежели республикам, имеющим, наемные войска»

«Приобретения, делаемые с помощью наемных войск, медленны, слабы и непрочны, потери же при них внезапны и грандиозны»

«Недомыслие толкает людей на предприятия, заманчивая внешность которых не обнаруживает таящегося в них яда»

«Бог не хочет делать всего, чтобы не лишить нас свободной воли и части приличествующей нам славы»

«Ничто не покрывает такой славой недавно возвысившегося человека, как введение хороших законо в и хороших учреждений»

«Государь не должен иметь другой цели, ни другой работы, ни делать из чего-либо другого свое искусство, кроме войны, ибо только военное искусство приличествует тому, кто повелевает»

«Когда государи более думали о наслаждениях, нежели об оружии, – они лишались своих государств»

«Невозможна плодотворная совместная деятельность там, где один питает презрение, а другой – подозрение»

«Государь никогда не должен забывать о воинских упражнениях, и в мирное время должен предаваться соответствующим упражнениям еще более, чем во время войны»

«Государь должен читать историю и в ней обращать внимание на деяния выдающихся людей, вникать в их способ ведения войны, исследовать причины их побед и гибели, чтобы избежать последней и подражать первым»

«Великие дела совершались только теми, которые слыли скупыми, все же остальные погибали»

«Государь то, что не принадлежит ни ему, ни его подданным, может раздавать широкой рукой… ибо расточение чужого добра не уничтожает славы, но умножает ее (только расточение своего вредно)»

«Более разумно примириться со славой скупца, что породит лишь порицание без ненависти, нежели, стремясь к славе щедрого, в силу необходимости приобрести имя хищника, что порождает и порицание, и ненависть»

«Каждый государь должен желать прослыть милосердным, а не жестоким. Однако он должен остерегаться дурного применения этого милосердия»

«Дружба, которая приобретается материальными средствами, а не величием и благородством души, окупается, но ее не держишь в руках и невозможно воспользоваться ею в нужную минуту»

1

Макиавелли имеет в виду «Discorsi sopra la prima Deca di Tito Livio». –Прим. пер.

2

Т. е. 1484 и 1510 гг. –Прим. пер.

3

Злая судьба с новизной державы меня принуждают/Так поступать и хранить широко окраины стражей (Эн. I, 563, пер. Фета).

4

Доблесть поднимет оружие против бешеной злобы. И бой будет недолог, ибо еще не угасла прежняя доблесть в сердцах итальянцев (Petrarca Canz. XVI, v. 93–96).