Отделенные

С деревенскими увальнями он точно справится в одиночку.

– Да, Мастер!

Ты с трудом сдерживаешь горькую усмешку: с какой легкостью он соглашается на убийство… Вот ведь не варит умишко в четырнадцать лет! Или как раз таки варит? Нравится это ему?

Но ты сам ничем не лучше. Ты тоже убивал. И убиваешь. Думал ли о таком твой Мастер, когда отдавал приказы юному тебе и другим мальчишкам? Смотрел ли на них так же, как сейчас ты, взрослый Шэквет, глядишь на юного?

Ты смотришь на него. Он стоит на дороге, опустив голову и глядя вниз. Некстати тебе приходит мысль, что вы оба уже порядком обросли – уже можно чуть ли не косы плести.

Вокруг ног Шэквета клубится дорожная пыль – его сознание в земле, он готов атаковать. Эх, хорошо ферагенам – стихия всегда рядом…

Всадники замечают вас, замедляются, но они обречены. Полотно дороги внезапно раскалывается, и их вместе с лошадьми слизывает волна земли. Через несколько мгновений дорога разглаживается, будто ничего и не случилось. Юный Шэквет силен и быстр. Быстрее тебя. От этой мысли даже становится досадно.

– Молодец, – хвалишь ты парнишку и видишь, как он странно улыбается: то ли грустно, то ли смущенно.

«Твари задери весь этот орден», – внезапно для самого себя ругаешься ты.

Часть II. Непрошеные гости

Глава 1. Старые знакомые

Через три дня отряд доехал до крупной деревни со смешным названием Жженые Пеньки. Почему она так называлась, уже никто и не помнил. В детстве Фаргрен слышал разные истории. Согласно самой вероятной, селение возникло на месте лесного пожара. Правдоподобно и скучно. Куда интереснее казалась байка о том, что всесветский дракон по пути покутил и здесь.

Дорога от Всесвета до Пеньков была, конечно, сказочно удобной. Везде трактиры, постоялые дворы, лавки со всякой дорожной всячиной. Западный тракт, как ни крути. Главный в государстве. Потому-то отряд и добрался сюда так быстро – на этом тракте не страшна весенняя распутица.

После Пеньков следовало повернуть на север, и вот там, скорее всего, придется помучиться. Но если ничего не стрясется, то через недели полторы отряд уже будет у границы.

Жизнь в Жженых Пеньках горела и кипела. Селяне готовили поля к севу, корячились в садах и огородах. Кое-где старики – слишком старые, чтобы корячиться вместе со всеми, – сидели на завалинках, радуясь первому теплу. Или, скорее, тому, что не корячились.

Отряд остановился у колодца: пополнить запасы воды да размять ноги. Селяне, проходя мимо, с опаской поглядывали на них: кто знает, зачем здесь эти вооруженные до клыков хмыри с бандитскими рожами? Тем более один из них зачем-то топором крутит. Но это просто Фар попросил-таки у Геррета посмотреть его оружие.

Красота! Конечно, оценить топор в полной мере Фар не мог: рукоять для него была коротковата, а потому не очень удобна. Но сделано-то для Геррета! Тонкая работа мастера впечатляла: ни единого ненужного зазора, все на своих местах, прекрасная балансировка. Особенно Фару нравился молоток на обухе: не гладкий или конусом, как делали чаще всего, а четырехлепестковый. И об украшательствах мастер не забыл: на топорище красовался кракен, топящий корабль.

– У тебя же другой раньше был, – сказал Лорин. – И ты до сих пор не поведал нам, почему поменял.

– Захотел и поменял, – буркнул Геррет. – Увидел в малкировском караване у одного мужика такой обух.

Выходит, коротышка имел дела с Малкиром – торговцем с не очень хорошей репутацией. Мягко говоря. Если верить байкам, тот еще убийца и садюга. Ортхирский Мясник, как называли его за учиненную однажды резню. Фар никогда не нанимался в его караваны, не хотел оказаться причастным к неприглядным делам – незачем отягощать и без того не самую чистую совесть.

– Слышал, Малкир абы кого в свои караваны не берет, – заметил Фаргрен, отдавая Геррету топор.

– Так я и не абы кто, – запальчиво заявил тот, забирая оружие. – Но я с ними только на Тракт ходил. В охрану к Малкиру наниматься – себе дороже. Как окажешься причастным к дерьму какому-нибудь.

– Болтают, «Звездная поляна» – тоже его рук дело, – сказал Лорин.

Происшествие случилось в окрестностях Эвенрата около двух лет назад. В лесу рядом со столицей обнаружили тринадцать трупов. Всех повесили на столбах, расположенных в форме шестиконечной звезды. Говорили, будто в ее центре болтался какой-то шибко знатный и голубокровный господин. Из-за него-то дело и стало громким. А на этой господской тушке якобы зеленела метка Малкира. Поодаль от столбов еще красовалась куча сожженных тел.

Сколько в этих байках было правды – никто не знал. Так или иначе, печально знаменитый торговец преспокойно разъезжал по королевству. Хотя… Если его не вздернули за Ортхирскую резню, то что такое тринадцать висельников и кучка горелых трупов? Как болтали люди, Малкир просто откупился. И за «поляну», и за Ортхир, и вообще за все. Сколько надо дать на лапу властям за выжженный залив с несколькими сотнями тел, Фаргрен даже не представлял. Но, видимо, у одного из самых богатых купцов Гильдии торговцев такие средства имелись.

– Да толку-то? – фыркнул Геррет. – Про Малкира чего только не болтают, но он до сих пор на свободе.

Тем временем Рейт выторговал у кого-то пару караваев свежего хлеба, и все с удовольствием вгрызлись во вкусные ароматные краюхи. Даже Горбушка тянулся губами за хлебом. Но Фаргрен, конечно, ему ничего не дал.

– Эй, ешь, пока совсем не остыло, – сказал Рейт, протягивая кусок Мильхэ.

Та, закутавшись наглухо в плащ и натянув капюшон по самый нос, наполняла фляги. Впрочем, это не помешало ей взять хлеб и захрустеть корочкой – воду эльфийка тянула силой. Заметив легкую улыбку, все остальные переглянулись.

Ледяная ведьма оказалась – вот так сюрприз! – на редкость нелюдимой. Или правильнее неэльфимой? Уж себя-то Фаргрен считал не самым общительным, но по сравнению с ней он прямо рубаха-парень-свой-в-шкуру.

Сколько раз Мильхэ говорила за эти три дня – хватило бы и пальцев пересчитать. На постоялых дворах она каждый раз ночевала отдельно. Это понятно – женщина все же. Но она почти не сидела с ними. Только когда ела, и то – сразу поднималась в комнату. Впрочем, так было даже лучше. От взгляда эльфийки, казалось, все вокруг собиралось замерзнуть и впасть в спячку. Все, кроме Рейта. Фар решил, что тот, пожалуй, толстокожий. Ведь иметь товарища-идиота в деле, где предполагаются Твари, опасно для жизни.

– Фаргрен? – вдруг послышалось откуда-то со стороны. – Ты, что ли?

Оборотень прикрыл глаза и выругался про себя. На щеках его на мгновение вздулись желваки. Вот оно – то, чего ему не хотелось больше всего: столкнуться с кем-то из прошлого. Но он готовился встретить знакомых дальше на север, а не в Пеньках.

Фар повернулся к окликнувшему его человеку. И удивился.

– Талек?!

Сходство невысокого рыжего мужчины с неугомонным мальчишкой, с которым они часто проказничали в детстве, не оставляло никаких сомнений.

«Неужели и меня так легко узнать?» – подумал Фаргрен, глядя на старого друга.

Плохо. Не стоит тогда и появляться в родной деревне. И как теперь быть? Предложить всем не заезжать туда? Но ведь придется объяснять почему… А сказать товарищам, что он оборотень, равносильно смертному приговору. Мильхэ-то вряд ли присоединится к близнецам и коротышке – эльфы людскую ненависть никогда не разделяли. Но станет ли она помогать практически незнакомцу?

Талек подошел ближе.

– И правда ты, – сказал он, нервно сглотнув. – Давненько-то не видались. С тех пор…

– А ты что здесь делаешь? – поспешно перебил его Фаргрен, пока тот не сказал, с каких именно пор.

А потом понял, что от Талека прямо-таки несет страхом.

«Значит, и он знает, кто я…» – подумал Фар.

Сердце почему-то кольнуло. Хотя Талек не мог не знать, что его друг детства оказался оборотнем. И даже если пятнадцать лет назад он не видел Фара в волчьей шкуре, в их родной деревне были те, кто видел. И они точно не могли не рассказать всем.

– Да жена моя тутошняя, пожили у нас и сюда перебрались. А ты тут как? – Талек посмотрел на попутчиков Фара. – Едешь куда?

– Отойдем-ка.

Фаргрен, глянув на своих товарищей, отвел собеседника подальше.

– И не думал, что ты жив еще, – промямлил Талек. – Все-то считали…

– Что считали?

– Ну… Всякое, – невнятно выдавил он и отвел глаза.