Королева Лис

После серии тщетных попыток отыскать какой-либо след Виктора Романова или путь в другой мир, Феликс и Эль сдались. Первым признал поражение Фел, причем сделал это внезапно: поначалу он внимательно изучал письма от дедушки в дневнике Эльвии, но затем, пресытившись чрезвычайно увлекательным материалом, уснул прямо на нем. Проснувшись с оставшимися от пружинки вмятинами на правой щеке, он первым делом спросил, где Айси. Когда они с Эль поняли, что у Фела случился очередной провал в памяти, он поторопился решить самый важный жизненный вопрос – поесть. Феликс ловко пронес пиццу мимо библиотекаря, от чего Эльвия пришла в недоумение и даже не осмелилась поругать его за постоянное отвлечение от дела. Тем более, что вскоре она сама, вдыхая аромат свежевыпеченного теста, с неистовым аппетитом наслаждалась тающим во рту горячим сыром. После еды Феликс уже не мог думать ни о чем важном, принялся дурачиться и время от времени ныть, что хочет домой к компьютеру, успеть поиграть перед сном. В конце концов Эльвия не выдержала и отпустила парня домой, поблагодарив за помощь и угощение.

Раздосадованная потерей еще одного напарника, она долго и упорно старалась найти хоть какую-то зацепку, но ни книги, ни карты, ни магические ритуалы не дали никаких ответов. Когда часы возвестили о закрытии библиотеки, Эль наспех сложила свои вещи в рюкзак и надела браслет. Библиотекарь, который бодро вышагивал ровной поступью между стеллажами и расставлял по местам книги, проводил посетительницу подозрительным взглядом – возможно, Айси оказалась права – он почуял и восковые свечи, и ароматную пиццу. Эльвии стало стыдно, но вместо оправданий она поспешила улизнуть на улицу, не глядя старику в глаза.

Несмотря на сумерки, она направилась домой пешком, желая подольше побыть наедине с собой, поэтому добралась туда уже за полночь. Она вошла очень тихо, стараясь никого не разбудить и не взбесить лишний раз отца, и сильно удивилась, обнаружив включенный на кухне свет. По всему коридору разносился аромат свежемолотого кофе и корицы, и Эль догадалась, что на кухне сидит мама. Кинув вещи в коридоре, она бесшумно, как кошка, пробралась на кухню и плотно закрыла дверь.

– Привет, мам.

Женщина оторвалась от увлекшей ее книги и тревожно посмотрела на дочь.

– Здравствуй, дорогая, что-то ты сегодня поздно.

– Был непростой день. – Эльвия щелкнула по выключателю чайника, вода медленно начала закипать. – Что читаешь?

– Перечитываю «Красавицу и Чудовище», – улыбнулась ее мама, откладывая книгу в сторону.

– Прям про вас с папой… – буркнула себе под нос Эль, впервые задумавшись, не в честь ли главной героини этой истории ее мать назвали Белль.

– Что?

– Да это я так… То есть ты не спишь и поглощаешь на ночь кофе ради зачитанной сказки?

– Вообще я жду свою дочь. Кушать будешь?

– Нет, спасибо, не хочется.

– Ты о чем-то беспокоишься, моя хорошая?

Эль опустила взгляд в пол, словно заинтересованная орнаментом, и тихо проговорила:

– Скажи, мам, я сумасшедшая?

– Кто сказал тебе такую глупость? Иди ко мне.

Эльвия послушно присела рядом с матерью на диван:

– Я всегда знала, что я не такая, как все. Да и интуиция меня никогда не подводила, но в последнее время… Иногда кажется, что я слишком сильно верю в свои мечты, хотя давно пора повзрослеть…

Мама погладила Эль по спине, а затем бережно распустила ее растрепанные косы и принялась расчесывать волосы.

– Никогда в себе не сомневайся, Эльвия. Если ты не причиняешь никому зла, смело иди за мечтами. Именно они помогают совершать самые невероятные открытия.

Белль сделала дочери прямой ровный пробор, отложила расческу и заплела две аккуратные тонкие косички.

– А вдруг я борюсь с ветряными мельницами и сама себя обманываю?

– Если ты счастлива, то почему бы и нет? К тому же зачастую проще назвать кого-то сумасшедшим, чем принять правду. Не унывай, моя дорогая. Кто ищет, тот всегда найдет. Главное – набраться терпения, и все получится. Ты у меня большая умница, и я в тебе не сомневаюсь.

Белль завязала косички черными лентами и по-доброму улыбнулась. Эльвия обернулась к матери и крепко ее обняла.

– Люблю тебя сильно!

– И я тебя, девочка моя.

– И в Лондоне мне очень нравится! Я бы хотела, чтобы мы остались здесь как можно дольше… – и продолжила про себя, что ни за что не покинет Англию без дедушки.

– Неудивительно, ведь ты провела здесь раннее детство.

Словно вспоминая свою юность, Белль мечтательно покосилась в сторону книги. В ней Эль заметила открытку-закладку с надписью знакомым почерком: «Время пришло».

Чайник, закипев, громко щелкнул и замолчал.

– Что это?.. – внезапный трепет, как у дебютирующего актера, охватил Эль.

Мама проследила за взглядом дочки:

– Послание от твоего деда. Пришло спустя пару дней после нашего переезда, но я забыла отдать тебе.

– Это же потрясающая новость! – воскликнула Эльвия, дрожащей рукой взяв фотографию, как вдруг дверь шумно распахнулась. Стекло в белой раме задребезжало от удара об стену, девушка вздрогнула. Из темного коридора на кухню ворвался отец.

– Опять устроили здесь непонятно что?! Вы время видели?! – грозно прогремел мужчина, подходя к столу.

Его густые черные брови нахмурились, взгляд стал суровым, глаза налились кровью, прямой длинный нос поморщился – казалось, скоро из ушей пойдет пар. Эль знала, что отец страдал психическим расстройством, но не считала это оправданием его частого агрессивного поведения.

– Уже уходим, – негромко и недовольно сказала Эльвия и, быстро сделав какао, направилась в свою комнату, но отец преградил ей путь. Его узкий рот презрительно искривился:

– Снова шляешься одна по ночам? Готов спорить, скоро залетишь!

Мужчина выхватил чашку из рук Эльвии, выплеснув горячий какао через край, и вдребезги разбил ее. Кипяток попал на руку девушки, но совсем не обжег ее.

– Что же ты дома тогда забыла?! Иди дальше болтайся по подворотням, как бродячая шавка!

– Рен, пожалуйста, успокойся. – Белль попыталась приблизиться к мужу.

– А вот и пойду! – яростно бросила Эль, преодолев ужас. Магия, зарождающаяся от сердца и согревающая изнутри, помогла проявить смелость.

Крупная и тяжелая ладонь отца ударила по лицу – Эльвия вскрикнула, схватившись за полыхающую от боли щеку. В ее глазах застыли слезы, но, стиснув зубы, она сдержалась и не заплакала. Выскользнув в коридор, она схватила косуху и хотела рвануть на улицы ночного Лондона как можно скорее.

– Уйдешь – не возвращайся! – рявкнул отец.

Предательский страх никогда не увидеть маму и брата острым лезвием полоснул по сердцу Эльвии. Больше всего на свете она боялась потерять любимых, поэтому, скрипнув зубами, метнулась в свою комнату вместе с рюкзаком и, громко хлопнув дверью, закрыла ее на замок.

Оказавшись за не слишком надежной, но не раз спасавшей преградой, она слушала, как постепенно угасают гневные возгласы отца под умиротворяющие речи матери. Сжав в руке столь желанную открытку, Эль подумала, что дедушка ни за что не допустил бы такого грубого обращения с ней или Белль, его дочерью. Постепенно скандал утих, и Эльвия, наконец, рассмотрела фотографию. Она сразу узнала небольшой заброшенный костел, выполненный в классическом готическом стиле. Он пугал прохожих облезлой краской и мрачным видом разбитых пустых окон, а находился напротив той самой библиотеки. Над входом висели массивные часы, которые Эль ни разу не видела, а значит, фотография была сделана давно. На старом циферблате виднелась только одна стрелка, которая, если посмотреть под определенным углом, распадалась на шесть. Эту загадку Эльвия легко разгадала: три маленькие стрелки указывали на дату – число, месяц и год, а те, что побольше, – на точное время. Эль радостно заулыбалась и плюхнулась на кровать, желая поделиться открытием с напарницей, но та не ответила на ночной звонок. Однако через пару минут телефон завибрировал.

Эльвия предполагала, что увидит имя Айсин, и очень удивилась этому звонку.

– Фел?

– Привет, не спишь?