Чужой родной мужчина

Отношения с Женей, моим любовником, сошли на нет гораздо быстрее, чем я предполагала.

– Блин, хреново, конечно, детка. Давненько ты болеешь, что-то серьезное? – говорит мне Женя однажды на мою очередную фразу, что приехать к нему не смогу из-за болезни. Я не хочу говорить об онкологии никому в принципе, особенно ему. Если окружающие начинают смотреть на меня с жалостью и хоронить раньше времени, то Женя…Он не тот человек, который способен на сострадание. То ли у него это чувство атрофировалось со временем, то ли он сам по себе такой. А, может, это и от того, что нас связывает исключительно физиология. Ведь никто никогда ничего не чувствует к человеку, к которому равнодушен. Не екает в груди, если у него случилось несчастье, сердце не начинает колотиться с бешеной скоростью, когда слышишь о радостном событии в его жизни. Вот и я в жизни своего любовника отношусь к этой категории – тех, к кому равнодушны.

– Серьезное, Жень. Но я справлюсь, не переживай, – заверяю мужчину, хоть в этом и нет необходимости.

– Я не переживаю, просто…Эээ… волнуюсь…, – растерянно тянет тот.

– О, насчет этого не стоит волноваться, в плане половых инфекций я чиста, – отвечаю с ироничным смешком. – Дело немного в другом.

Мне кажется, что я даже слышу, как он облегченно выдыхает.

– Ну, и напугала же ты меня! Поправляйся. Как сможешь, звони, договоримся о встрече. Ты же знаешь, как я в восторге от тебя. И насколько рад тебя видеть, – и снова этот идиотский смешок.

С тех пор мы больше не связывались и не виделись. У меня плотнейший график, а Женя… он ко мне равнодушен. Вот так и становятся свободными женщинами: просто, быстро и, как бы странно это ни звучало, безболезненно, причем для обеих сторон. Только ирония в том, что, несмотря на наличие мужчины в моей жизни, я всегда была свободна. Как кошка, которая гуляет сама по себе. Да и Женя никогда не говорил, что он в отношениях со мной.

– Марта, дорогая, я хотел бы поговорить с вами о вашем состоянии. Откровенно говоря, оно меня пугает, – озадаченно и как-то грустно произносит доктор на очередном приеме.

– Все так плохо?

– Меня пугает тот факт, что никак не наступит ремиссия, хотя было применено столько курсов препаратов, включая химиотерапию.

О да, химию я на всю жизнь запомню. Как блевала дома около четырех дней, как не могла дойти до кухни и попить воды, как думала, что умру, так и не достигнув намеченного. Да и выпадение волос не дает мне забыть о ней. Хорошо, хоть брови с ресницами на месте остались.

– Судя по показателям, ваш организм способен победить болезнь и уйти в ремиссию. Новых опухолей я не наблюдаю, метастаз нет, но анализы показывают, что болезнь развивается. И у меня складывается впечатление, что вы сами не даете себе поправиться, что заложили в голове установку, и ваш организм гибнет. Вы умираете, Марта, и меня, это, как вашего лечащего врача, пугает. И злит, потому что, несмотря на мой опыт, я не могу справиться с болезнью при таких довольно-таки хороших показателях.

Я молчу. Мне нечего возразить. Возможно, отчасти, доктор прав. У меня нет никакого якоря по эту сторону жизни, который бы цеплял меня и держал на плаву. Нет страха перед смертью. И я устала. Правда. За этот период времени я устала так, как не уставала за все двадцать четыре предыдущих года своей жизни. И наверно, подсознательно я просто хочу избавиться от страданий и одиночества, а мой истерзанный организм поддерживает меня. И именно сейчас, сидя в этом кресле, я принимаю единственно верное решение в своей жизни.

– Давайте мы с вами поступим следующим образом, Марта. Вы допиваете те препараты, которые я вам назначил, заканчиваете курс уколов, и приходите ко мне через три недели на очередной прием. Там мы будем смотреть на результаты анализов и думать дальше. Возможно, даже придется прибегнуть к еще одному курсу химии.

– Нет, Иван Борисович, я не приду, – после недолгой паузы произношу твердо и уверенно.

– Что, простите? Почему, Марта? Я понимаю, что вас расстраивает то, что рак никак не отступит… Вы решили сменить врача? Не поймите меня неправильно, просто я за вас очень переживаю. Не только как врач, но и …по-человечески, – неожиданно тепло произносит доктор. И его слова так растрогали меня, что на глазах выступают непрошенные слезы.

– Иван Борисович… Спасибо вам огромное за заботу, правда. Я ценю это. Но мои силы на исходе. Оказывается, бороться за свою жизнь так непросто… За мои двадцать четыре года не происходило ничего такого, на что можно оглянуться с улыбкой и вспоминать с теплотой в душе. Абсолютно. У меня даже мечты нет. И я пришла к выводу, что не хочу так умирать. А болезнь все равно меня утащит за грань, мы с вами оба прекрасно это знаем. Поэтому я знаю, как провести остаток жизни. Для себя. Путешествовать, делать то, что велит сердце… В общем, перестать ставить желания других во главе угла и прислушаться к себе.

Доктор задумчиво с прищуром смотрит на меня, потирая подбородок, как будто заново изучая.

– Я понял вас, Марта, и наверно, впервые за всю свою многолетнюю практику скажу, что… вы правильно поступаете. Хоть это и непрофессионально с моей стороны. И пусть мои коллеги меня осудят, не поймут, но, боюсь, только вы сами можете помочь себе выздороветь. И я буду надеяться, что исход этой истории будет положительным.

От его ласкового тона, от того, что хоть кто-то меня понял, поддержал, от неподдельной заботы в его голосе по моим щекам катятся слезы.

– Спасибо, доктор, от всего сердца спасибо, – и в душевном порыве я крепко обнимаю Ивана Борисовича и, снова взглянув с невероятной благодарностью, навсегда покидаю его кабинет.

Глава 7

Марта

Признаюсь честно, сначала я хотела пройти отбор, приложить все усилия, положить жизнь на него в буквальном смысле, но потом…А что я получу взамен? Поджатые губы матери, ее взгляд мимоходом и, собственно…все. Слишком малая отдача за мою, пусть и не очень удачную, но все же жизнь. и, как я уже говорила в кабинете врача – мне нечего будет вспомнить перед смертью. А я хотя бы разочек хочу сделать то, что хочется. Вот прямо сиюминутно!

Поэтому, когда я натыкаюсь на рекламу тура по Байкалу, которую нечаянно раскрыла кликом мыши, настолько впечатлена и вдохновлена прилагающимися описанием и фотографиями, что через пару кликов становлюсь счастливым обладателем билетов и купленного тура на пять дней. Вылет состоится завтра ночью. А у меня из теплых и подходящих вещей только шерстяные носки. С оленями. Которые сейчас надеты на мне.

На следующий вечер я сижу в аэропорту, все же упакованная в теплые вещи по самые уши, в ожидании объявления посадки на рейс. Подозреваю, что многие из них будут сидеть со мной в одном самолете. В который раз убеждаюсь, насколько разные люди вокруг нас: вот сидит милая парочка, которые отлипнуть не могут друг от друга, держатся за руки и мило перешептываются, изредка нежно целуясь в губы. А вон там уставший дедушка, который нетерпеливо поглядывает на часы и, наверно, мечтает поскорее сесть в самолет и уснуть, а вот сидит женщина, уткнувшаяся в телефон и что-то сосредоточенно в нем изучающая. Учитывая стиль ее одежды, она – бизнесвуман, и, скорее всего, в это время работает, решая какие-то вопросы.

А вот молодой человек…Про него сложно сказать что-либо с первого раза. Единственное, что сразу бросается в глаза – спортивный стиль одежды, почти такой же, как у меня. А не со мной ли он летит в тур? Нет, вряд ли. Он очень чем-то расстроен, уставился в одну точку в пол и не замечает ничего из происходящего вокруг. Я понятия не имею, чем меня цепляет этот мужчина, но я забываю обо всех потенциальных пассажирах моего рейса, беззастенчиво рассматривая его.

Он – не герой женских романов, нет. Требовательному женскому глазу, на первый взгляд, не за что зацепиться: темные коротко стриженные волосы, чуть смуглая кожа, легкая небритость на лице, высокий и крепкосложенный молодой мужчина, судя по общему впечатлению, около тридцати. Таких, как он – полстраны. Но что-то в нем есть, такое безмолвное, с толикой глубокой печали, возможно даже пережитой беды. Это нечто в моей душе находит отклик и, всколыхнувшись, тянется к нему всей своей сущностью, прося откликнуться, будто предлагает свою помощь. А он слышит зов. И поднимает взгляд. И я в нем тону, не имея шанса на спасение.

Глава 8

Марта

Нет, чуда, как в фильмах не случилось, мы не оказались с тем парнем с обалденными глазами соседями. Более того, его взгляд стеклянный, он смотрит не то, что сквозь меня, кажется, сквозь стены и толщу зданий. Я понятия не имею, в какой части самолета он сидит, и забываю о нем, как только занимаю свое место. После взлета я прошу плед и, укутавшись в него, словно гусеница в кокон, засыпаю практически до самой посадки.

В аэропорту нас встречает мужчина на микроавтобусе, организовавший трансфер до места размещения группы. Я насчитываю десять человек, включая меня и того удрученного парня. У него явно что-то произошло: он и сейчас продолжает сидеть телом здесь, а мыслями явно не в этой реальности. Выглядит он еще хуже, чем до посадки: темные круги под глазами, глубокая морщинка между насупленных бровей, а лицо выражает такую скорбь, что, глядя на него, у меня у самой наворачиваются слезы и личные проблемы отходят на второй план. Что же такого могло произойти в жизни молодого привлекательного мужчины? Да все, что угодно.

До «отеля» мы добираемся около двух часов, и все это время я беззастенчиво пялюсь на молодого мужчину, с которым не перекинулась даже парой слов, но от которого исходит нечто такое, что цепляет мое внимание. Но что именно – этого я не могу объяснить даже самой себе.

Не знаю, судьба ли это, либо ее очередная насмешка, но меня размещают в один домик с тем парнем, которого я часами разглядываю. А он продолжает себя вести все также отстраненно: ни на кого не глядя, проходит в комнату, закрывается на замок и не издает никаких звуков.

Я серьезно беспокоюсь за мужчину, потому что с каждой минутой становится все очевиднее: у него явно случилось в жизни что-то страшное. И мне очень хочется просто быть рядом с ним в этот тяжелый момент его жизни. Не могу объяснить свое иррациональное желание даже самой себе, но наверно оно вызвано тем, что когда мне было плохо, я также хотела спрятаться от всего мира, но не желала оставаться наедине с самой собой. И поэтому моя израненная, почти мертвая душа стремится к душе этого парня.

Утром, плотно позавтракав, мы направились на первую экскурсию к знаменитой Шаман-скале.

Передо мной раскинулась сказочная картина, созданная самой природой. Под ногами километры чистейшего и прозрачного льда, причудливые узоры замерзшей воды, гладкая, ледовая пустыня, окаймленная величественными вершинами горных хребтов. Уверена, что аналогов этой сказке нет нигде в мире.

Завороженная открывшейся картиной, я располагаюсь на самом краю обрыва, одно неверное движение – и я упаду вниз. Или полечу вверх? Казалось, что в этом фантастическом уголке природы возможно и такое. Даже чудо. А вдруг… Нет, не стоит надеяться понапрасну.

Краем глаза замечаю движение справа. Кто же посмел нарушить мое уединение? Неужели места мало?

Слегка обернувшись, замечаю мужчину, которого при каждой встрече бессовестно разглядываю. Даже сейчас, будучи в теплой зимней одежде, его мужественный профиль и спортивная фигура притягивают взгляд. Лишь внимательнее приглядевшись, замечаю в его руках нечто, напоминающее урну для перевозки праха. Он же не замечает меня вовсе: погряз в собственных невеселых мыслях, вглядываясь в величественные дали Байкала. На секунду мне даже показалось, что я увидела в его глазах сверкнувшие слезы, но вот он глубоко вздыхает, запрокидывает голову назад и глубоко дышит, как будто собирается с мыслями. Затем резко распахивает глаза, открывает крышку и начинает кидать содержимое над знаменитым озером. Я оказалась права – у него действительно случилось страшное, непоправимое. И как бы мне не хотелось подойти и положить руку ему на плечо, я понимаю, что сейчас не лучший момент. Поэтому я, стараясь не привлекать его внимания, удаляюсь не только от обрыва, но и от группы вообще, решив рассмотреть окрестности.

Когда я уже направлялась в «отель», мое внимание привлекла сувенирная лавка.

– Добрый вечер, девочка, – здоровается со мной пожилой мужчина.

– Добрый, – отвечаю со скромной улыбкой.

– Могу я вам подсказать?

– Ищу что-то, что всегда будет мне напоминать об этом чудесном месте и моем лучшем путешествии.

– Тогда позвольте посоветовать вам эту чудесную вещицу, – с этими словами продавец достает из-под прилавка небольшой сверток. В нем – браслет с металлической бляшкой по центру. – Эта вещь заговорена моим знакомым шаманом. Этот браслет изготовлен из специального, особого металла. Он будет оберегать от несчастий именно в том контексте, который вы ему придадите. Смотрите, видите, здесь специальные орнаменты, а это место отведено для гравировки.

Я задумчиво провожу кончиками пальцев по сувенирам, замечая неизвестную мне тягу скорее схватить их и запрятать в самом дальнем углу моего чемодана.

– Я беру их. Спасибо за предложение, – заявляю, расплачиваясь с милым пожилым мужчиной.

Остаток вечера провожу, сидя на подоконнике и слушая инструментальную музыку, любуясь на пушистые снежинки, что падают с неба. Наверно, от избытка эмоций и впечатлений, мне не удается уснуть, как бы я не расположилась на кровати. Провалявшись так не один час, я, тяжело вздохнув, все же встаю, одеваюсь и накидываю куртку и выхожу на крыльцо.