Фиктивная семья для босса

Мой монолог прерывает тихий плач. Оборачиваюсь и вижу на скамейке девушку. Ее плечи содрогаются от рыданий, она плачет, уронив лицо в ладони.

Смотрю на часы и понимаю, что у меня есть несколько минут. Не могу пройти мимо – так горько она плачет. Может, в моих силах будет хоть чем-нибудь помочь. Хотя бы выслушать. Порой просто необходимо выговориться.

– Простите, – опускаюсь рядом с девушкой на скамейку. – У вас что-то случилось? Могу чем-то помочь?

Девушка отнимает лицо от ладоней и смотрит на меня пустым и безжизненным взглядом. В нем нет искры, нет надежды. И мне даже становится страшно за нее.

– Он умер, понимаете? – шепчет, захлебываясь слезами. – Умер. Хотя всего лишь две недели назад я слышала, как бьется его сердечко. Это я во всем виновата: сначала не хотела этого ребенка. Даже ненавидела и все время спрашивала, почему все это произошло именно со мной. Потому что боялась – я – вчерашняя студентка, у меня зарплата три копейки. Хотела аборт сделать.

Она уже говорит, глядя на свои нервно и крепко сцепленные пальцы, ни к кому конкретному не обращаясь:

– А мне дали направления на обследования. На УЗИ я услышала его сердечко. Вы себе представить не можете, какое это чудо, когда в тебе развивается новая жизнь, когда маленькое, беззащитное сердечко бьется в унисон с твоим. Именно в этот момент я поняла – больше всего на свете я хочу прижать своего ребенка к груди. Хочу дать ему жизнь. Я уверена, что у меня был бы сын. Я даже на минуту представила, как мы вместе играем в машинки или пинаем мяч, или же играем в песочнице, или просто валяемся на пледе на траве и смотрим на облака, потому что у нас пикник. Именно в этот момент я поняла, что готова все для него сделать, даже невозможное. Я все смогла бы. Дети, оказывается, лучшая мотивация.

Девушка замолкает, судорожно вздыхая и поникая еще больше. Я по-прежнему молчу, но внимательно слушаю. И мне становится не по себе, потому что понимаю – сейчас она скажет самое страшное.

– А вчера у меня открылось кровотечение. Незначительное, но я в панике побежала к врачу. И знаете, что самое страшное? – девушка переходит на шепот и смотрит мне в глаза, а у меня леденеет все внутри от ее взгляда – такая боль плещется внутри ее глаз, такая безнадежность. – Не услышать, как бьется сердце твоего ребенка. Когда врач водит датчиком, когда нажимает на кнопочки на аппарате, а в ответ тишина, которая уничтожает, душит и давит, как надгробие. Я не поверила! Отказывалась верить! На последние деньги я все же перепроверяю у еще трех специалистов, но все отвечают мне одинаково – к сожалению, плод замер на прошлой неделе. И моего малыша больше со мной нет. Я убила собственного ребенка. Сама. Своими руками. Высшие силы его забрали, потому что я его изначально не хотела. Это мое наказание.

Я протягиваю ей бутылку с водой и бумажный платочек.

– Вы ни в чем не виноваты. – горячо, в порыве чувств обнимаю девушку. – Поплачьте, дайте себе время, восстановите здоровье, разберитесь в причинах произошедшего, и ваш малыш обязательно к вам придет. У вас все будет хорошо, вот увидите! И спасибо вам, что поделились своей историей!

Наверно, это не те слова, которые хочет услышать безутешная женщина, потерявшая ребенка. Но в голову ничего более умного не лезет.

– Спасибо вам, – девушка встает и грустно улыбается, вытирая слезы. Я понимаю, что мои слова ее вряд ли утешили. – Что выслушали. Берегите себя. И малыша.

Она уходит, а я так и остаюсь сидеть на месте с раскрытым ртом. Эта встреча перевернула мою жизнь. Не зря говорят: «Случайности не случайны».

Вот ведь парадокс – я хотела помочь девушке, а так вышло, что это она помогла мне.

Прижимаю ладонь к еще плоскому животу и чувствую легкую пульсацию. Понимаю, что это моя кровь бежит по венам, что чувствую именно ее, но в этот момент мне кажется, как будто это мой малыш общается со мной. Как будто хочет мне что-то сказать. И я даже знаю, что.

Этот трогательный момент и помогает принять мне окончательное решение.

«Прости, малыш. Прости, если сможешь, свою глупую, непутевую маму! Только живи! Просто живи, расти и будь здоровеньким! Не отнимайте у меня мое чудо!», – обращаюсь уже к высшим силам: «Оставьте! Я всю жизнь буду замаливать свой грех за то, что допустила мысль, что смогу убить собственного ребенка. Он мне нужен больше всего на свете!».

Подрагивающими руками достаю телефон из сумочки и судорожно набираю номер подруги:

– Маша, твое предложение еще в силе?

Глава 8

Сабина

Маша перезванивает буквально через пять минут. Считаю это хорошим знаком.

– Так, садись в такси и дуй в офис к этому Штефану. Милана сказала, что он до обеда точно будет в офисе и сегодня даже в неплохом настроении, – тараторит Маша, а я встаю со своего места и иду к стоянке такси. – Пропуск она тебе заказала, так что бегом в «ПромСпец», обрадуй будущего папашу!

– Не уверена, что он будет прыгать до потолка от счастья, – тяжело вздыхаю.

– Плевать! – отрезает Маша. – Все они поначалу в шоке, а потом жизни не мыслят без своих орущих пупсов! Все, Саби, держу за тебя кулачки!

Маша отключается, и я как раз сажусь в такси. Называю адрес офиса в центре города и обнимаю себя за плечи. Мне страшно, как никогда в жизни. Но в одном Маша права – биологический отец имеет право знать.

В офисном здании я теряюсь в огромном холле и не сразу вижу пункт охраны.

– Добрый день, мне нужно попасть к Роберту Штефану.

– Пропуск заказывали? – лениво интересуется мужчина, оценивающе разглядывая мою внешность и внешний вид. Мне хочется стать меньше ростом хотя бы оттого, что его форма стоит дороже, чем все вещи, одетые на мне.

– Да. Маратова.

Охранник не спеша просматривает список и, найдя мою фамилию, все также лениво выписывает пропуск.

– На лифте на двадцать пятый этаж, – указывает кивком головы направление.

– А дальше?

– Найдете, не волнуйтесь, – усмехается охранник, снова внимательно меня осматривая.

Двадцать пятый этаж! С ума сойти! Едва я представляю, насколько это высоко, у меня подкашиваются ноги.

До этажа я доезжаю одна. Выхожу и понимаю, что здесь ничего, кроме приемной генерального директора, нет.

– Добрый день, это вы Сабина? – секретарша так же, как и охранник, лениво меня оглядывает с ног до головы и даже не трудится встать со своего места.

– Да, я.

– Проходите. Надеюсь, это очень важное дело, и вы не испортите настроение шефу, – бурчит, когда я иду к святая святых. – И не забудьте постучаться!

В любой другой момент я бы огрызнулась: то, что я одета просто и не ношу на себе ювелирных украшений стоимостью бюджета одной небольшой африканской страны, не говорит о том, что я невежда!

Но сейчас я все пропускаю мимо ушей. Меня заботит совершенно иное: как напомнить о себе человеку, которого видела лишь однажды в пикантной обстановке, и доказать, что это именно он – отец моего ребенка? Ведь, кроме моего слова, у меня больше ничего и нет.

Набрав в легкие побольше воздуха, робко стучусь в дверь кабинета.

– Войдите! – раздается громогласное, и мои внутренности тут же скручиваются в узел.

Вхожу и тихо прикрываю за собой дверь, не спеша от нее отходить.

Первое, на что натыкаюсь – глаза, что сканируют меня с головы до ног, пригвождая к полу. И все время, что Штефан пристально меня оглядывает, я, кажется, не дышу.

Роберт совсем другой. Если бы мы столкнулись с ним на улице, я бы точно не узнала его. Строгий, в дорогом костюме, что сидит на нем, как влитой, он совсем не похож на того мужчину, что соблазнил меня в клубе. Единственное, что связывает «того» Роберта и «сегодняшнего» – аура власти и опасности, что исходит от обоих. Ему так же, как и прежде, хочется беспрекословно подчиняться. И запах табака и ванили. Весь кабинет им пропитался.

– Что вы хотели? – бросает раздраженно, вновь возвращая свое внимание к ноутбуку. – У меня мало времени. Или говорите или уходите.

Понятно теперь, почему Милана в приемной переживала за настроение Штефана. Если это хорошее, то боюсь представить, каков он в гневе…

– Я по личному делу…– начинаю я, но Штефан рявкает, что я аж подпрыгиваю: