Сладкий грех

Сидя напротив Лотты Пализер в наемной карете, он наблюдал, как тени пробегали по ее лицу, придавая ему изменчивое и неясное выражение. Она оказалась далека от того, что он ожидал. Сколько раз он представлял себе этот вечер? Он мог передумать, выбрать другую, а ее сбросить со счетов, ни о чем не пожалев. Возможно, другая оказалась бы более податливой и подходящей на роль любовницы. Как случилось, что он, такой расчетливый и хладнокровный, выбрал для своих целей именно эту женщину, больше похожую на стыдливую девственницу, чем на опытную куртизанку? И что это за прихоть – всюду возить за собой клетку с канарейкой, которая даже не поет? Эти мысли лишали его душевного равновесия. Эван раздраженно фыркнул, выразив нарастающее раздражение против себя, нее и этой чертовой канарейки. Стоит ли подвергать риску весь замысел, выбирая на роль любовницы Лотту Пализер, следуя каким-то неясным мотивам? По существу, ему нужна более предсказуемая женщина.

Лотта оказалась не столь проста. Пройдя через все низкие подробности развода, в результате оказавшись разоренной и опозоренной, она тем не менее сохранила душу, пусть и понесшую непоправимый урон. Да, в ней еще жила тень прежней Лотты, которая любила жизнь и искала любовных приключений, приведших к громкому скандалу и сплетням.

Однако весь этот список должен был очень пригодиться для осуществления его планов, поскольку появление такой женщины, как Лотта, в маленьком тихом городке, несомненно, вызовет возмущение и пересуды среди обывателей, надолго приковав к себе общее внимание. А он тем временем займется своими делами, свободный от лишних любопытных взглядов. Эвану была совершенно необходима броская, яркая женщина. Такая, как Лотта Пализер.

Ему удалось довольно быстро решить первую часть задачи, связанной с тем, как вырвать Лотту из цепких рук миссис Тронг. Понятно, сводне совсем не по вкусу пришлась идея отказаться от услуг такой скандально известной куртизанки, одно имя которой привлекало в ее заведение половину Лондона. И это несмотря на то, что Лотту вряд ли можно назвать профессионалкой! Однако страсть к звонкой монете взяла верх. Теперь мадам непременно раззвонит всему свету о том, что знаменитый пленник Эван Райдер, придя именно в ее бордель, заплатил по-королевски, чтобы выкупить свою любовницу Лотту Пализер. И все, от Лондона до самого отдаленного провинциального городка, будут сплетничать об этом. Именно этого и добивался Эван. Еще не добравшись до Вонтеджа, Лотта уже стала самой знаменитой содержанкой в Англии. Весть о ее прибытии наверняка долетела до городка.

– Вечерний Лондон. Как я буду скучать по нему! – произнесла она, глядя в окно кареты на проносящиеся мимо знакомые улицы.

В ее голосе прозвучала такая тоска, будто она прощалась не с городом, а со всем, что составляло ее прежнюю жизнь. Эван понял, сейчас ей не важно, сколько она получит в результате их соглашения. Имеет значение лишь прошлая жизнь, уходящая навсегда безвозвратно. Лотте больше не удастся вернуться в свет.

– Не понимаю, как вы попали в подобную ситуацию? – спросил он неожиданно для себя.

Злоключения Лотты его не касались. Однако Эвану стало любопытно, что может женщину, обладающую несомненным умом, ввергнуть в такое бедственное положение. Стоит узнать о ней больше.

В темном пространстве кареты повисла тишина. Лотта задумчиво всматривалась в его лицо, видимо пытаясь установить ту меру правды и лжи, которая могла бы придать ее истории большую привлекательность по сравнению с реальностью. Он задал вопрос с таким равнодушием, с каким, по-видимому, относился и к ней, и к ее лжи. Его лицо было непроницаемо. Эван хотел услышать все от нее самой. Возможно, просто скоротать время в карете, медленно едущей по дороге.

– Вы сами сказали, что все знаете обо мне, – сказала Лотта, прерывая паузу.

– Мне известно, что случилось, но я не знаю почему.

Она отвернулась, как-то ссутулившись.

– Мой муж пошел на развод, потому что я оказалась слишком неосторожна и беспечна в своих любовных делах.

В это мгновение в неверных отсветах из окна он увидел ее лицо, отстраненное и окаменевшее.

– Я всегда была неблагоразумна. Любила опасность, однако зашла слишком далеко, вела себя безрассудно.

«Я любила опасность!» Эван улыбнулся.

Это он мог понять, так как сам искал опасностей в этой пресной жизни. Ему нравилось чувство риска, разгоняющее кровь по жилам, заставляющее ее стучать в висках. А иначе чем скрасить свою жизнь, из которой изъяли все, о чем стоило бы переживать. Он оказался прав! Инстинкт подсказал, что Лотта столь же сумасбродна, как и он. Родственная душа! То, что нужно для его целей.

Только поскрипывание колес и стук лошадиных копыт по булыжнику мостовой нарушали тишину, повисшую в карете. Ночной город блестел огнями, привлекал знакомым шумом толпы, разливающимся в воздухе приятным возбуждением.

– Могу понять, почему семья отреклась от вас, – сказал Эван. Пализеры быстро поднимались по общественной лестнице. Ее развод и связанный с этим скандал могли стать для семьи сущим проклятием. – Но ведь у вас были друзья, которые могли бы помочь…

Покачав головой, она заставила Эвана умолкнуть.

– Дело в том, что я пыталась соблазнить мужа своей лучшей подруги. Он был ее вторым мужем и отказал мне. А с первым я уже спала.

Эван был несколько озадачен. Ему и в голову не могло прийти что-либо подобное. Тем не менее что-то в голосе выдавало ее, не вязалось со смыслом спокойно произнесенных слов.

– Вы пытаетесь шокировать меня? – осведомился он.

– А что, удалось? – Ее глаза вспыхнули.

– Не вполне.

– Ну и пусть… – сказала она разочарованно, с какой-то детской обидой в голосе. – Но я буду стараться. По правде сказать, я не очень-то переживаю из-за того, что было.

– Вам понадобился муж вашей лучшей подруги. Почему? – спросил Эван.

Он заметил, насколько Лотту удивил его вопрос.

– Знаете, вы первый, кого это заинтересовало! – произнесла она задумчиво.

– Ну и!..

– Вы говорите со мной как строгая гувернантка! – Все-таки она обиделась. – Не знаю. Я просто скучала, а он был так хорош…

Эван уловил в ее словах фальшь. Да, она ни за что не скажет правды – ни сейчас, ни в будущем. Лотта Пализер слишком больно обожглась и теперь выстроила оборону. Больше никого не подпустит так близко, чтобы вновь подвергнуть себя риску. Он понимал все, поскольку с пятнадцати лет придерживался такой же точки зрения.

– Вы занимаете интересную позицию по отношению к подругам, – подытожил он.

– Нет у меня никаких подруг, – устало заметила она. – Кроме того, игра не стоила свеч. Его достоинство оказалось таким миниатюрным, а сам он заботился лишь о собственном удовольствии.

– Какое это, наверное, разочарование, пожертвовав подругой, получить взамен так мало.

– Это меньшее из моих предательств, – слегка усмехнулась Лотта. – Мне случалось пару раз обманывать Джоанну и до этого случая. – Она вздохнула. – И все же я рассчитывала на ее помощь. Случилось так, что именно в самый тяжелый момент Джоанны не было рядом. Она путешествовала то ли по Скандинавии, то ли России, а может, еще дальше – география не мой конек. Я писала, но письма, видимо, не доходили. Стоит ли дальше говорить об этом? – спросила Лотта, раздраженно поведя плечами.

Эван почувствовал на себе ее пристальный взгляд.

– Так ли уж обязательно вести разговоры, по крайней мере, обо мне?

– Не надо, если вам не хочется.

Эвану стало забавно. Сколько он себя помнил, все его женщины сгорали от желания рассказать о своей жизни. Возможно, так они пытались оттянуть момент интимной близости?

Лотта слегка переместилась на своем сиденье, и он ощутил легкий аромат жасмина, нежный и сладковатый. Жажда обладания вновь захватила его, острым лезвием резанув по нервам так же, как в борделе. Прошло уже довольно много времени с того дня, когда он в последний раз был с женщиной. Как военнопленный, он имел не так уж много возможностей для удовлетворения своего вожделения. Оставалось лишь привыкать игнорировать эту сторону жизни. Эван сосредоточил всю энергию на долгой и опасной, очень запутанной игре, от которой не мог отказаться. Теперь же появилась надежда на то, что столь интригующее сочетание скрытности и опытности, как у Лотты Пализер, принесет множество соблазнов и наслаждений. Пожалуй, гораздо больше, чем он мог предполагать.

Сначала Эвану показалось, что Лотта лицемерит, подыгрывая пресыщенным вкусам клиентов борделя миссис Тронг. Не такая уж редкость – профессионалка, разыгрывающая невинность. Но ее история всем известна, какой смысл скрывать беспорядочные связи и неверность, которые довели ее до полного падения. Она ничего не изображала, следуя наклонностям своей натуры. Собственно, это и привлекало Эвана. Ни у одной из знакомых женщин он не отмечал той открытости, с которой Лотта обращалась с ним, вызывая восхищение твердой решимостью говорить правду.

Она снова немного передвинулась на жестком сиденье наемной кареты, заманчиво зашуршав шелковыми юбками.

– А как вы попали в такое положение? – спросила Лотта, возвращая вопрос. – Мне кажется, вы ищете тему, чтобы поговорить со мной. Так почему бы вам не рассказать о себе. Как получилось, что вы стали военнопленным?

– Я попал в плен в битве при Фуэнтес-де-Оньоро в Португалии, – сказал Эван. – Когда Веллингтону доложили, кто я такой, он тут же отдал приказ отослать меня в Англию в качестве военнопленного.

– Не осмотрительно с вашей стороны позволить себя схватить, – ледяным тоном произнесла Лотта. – Думаю, англичане были счастливы добраться до человека, который являлся причиной позора для своего знатного отца на протяжении стольких лет. Честно говоря, удивительно, что они предоставили вам такую свободу, – сменив тон, задумчиво размышляла Лотта.

– Меня держали в заключении на тюремной барже в Чатеме в течение года. – Эван говорил легким пренебрежительным тоном, но напрягшиеся, окаменевшие мышцы выдавали его истинные чувства.

Было ясно, чего стоят ему воспоминания о чертовой дыре, площадке футов около шести в самом сердце судна, без доступа света и свежего воздуха. Там даже самые сильные мужчины постепенно начинали сходить с ума и молить о скорой смерти. Заключенные были закованы в железные кандалы, полуживые от голода и постоянных побоев. Ему чудились смрад и грязь проклятой баржи, словно пропитавшие все поры его кожи под тонким батистом рубашки, вопли сходивших с ума товарищей по несчастью. Такое вряд ли возможно забыть.

– Должно быть, все это было достаточно мерзко. – Голос Лотты прозвучал настолько мягко, что Эван понял – она прочувствовала всю ту ненависть, которая сочилась в его словах.

– Не стану отрицать. – Губы Эвана сжались в тонкую линию.