Восемь пуль людоеду

– Мне известно имя убитого, и тебе это может не понравиться.

– Ну!

– Это Медведев.

– Фамилия не такая редкая, как тебе кажется, Марк.

– Речь идет о том самом Медведеве. Олег Иванович Медведев, пятьдесят второго года рождения. Извини, Ира, но, насколько мне известно, в свое время вас с ним связывали некоторые отношения… хм, личного плана.

– Послушай, Марк, говори прямо, хорошо? Да, я спала с этой сволочью, был такой грешок. И в свое время он мне изрядно попортил кровь. Но при чем тут Антон?

– Это нам и предстоит выяснить. Не забывай, Ира, это не было ограблением, Антон шел к Медведеву с определенной целью и, достигнув ее, даже не пытался уйти от наказания. А когда его арестовали, то отказался от каких бы то ни было объяснений и предложил связаться с твоим адвокатом.

– И что с того?

– Ничего, кроме того, что я не имею к нему никакого отношения, по сути, я с ним даже толком не знаком… Как давно ты виделась с братом, Ира?

Ирина ненадолго задумалась.

– Да как сказать… Не так уж давно, пару недель назад, в марте. Мы тогда собирались всей семьей – и я, и мать с отцом, и Антон, и Славка с женой и ребятишками. Пообедали, поболтали. Кстати, я тогда в разговоре упомянула Зубастого, и Антон сразу куда-то ушел. После этого я больше его не видела.

– А почему вдруг ты упомянула Зубастого?

– Так, просто разговор зашел.

– Кстати, кто такой Славка и почему он был с вашей семьей, да еще с женой и ребятишками?

– У меня два брата, Марк, – Ирина вздохнула. – Славка – младший. Он писатель, странно, что ты его не знаешь, мне всегда казалось, что ты не прочь полистать детективы.

– Вячеслав Савченко – твой младший брат? – Удивленно сказал Руднев. – Вот уж не думал. Знал бы – попросил бы познакомить. Всегда интересно поговорить с живым писателем, даже если его книги – барахло.

– Ты только ему об этом не обмолвись – повесится.

– Ладно, давай вернемся к среднему брату. Ведь Антон – средний?

– Да, он младше меня на три года. Он с семьдесят пятого.

– Помнишь, около месяца назад ты говорила мне, что никак не можешь найти свой пистолет, хотя точно помнишь, что он лежал у тебя в гостиной в серванте?

Ирина нахмурилась и с нехорошим прищуром посмотрела на Руднева.

– Помню. Но при чем тут мой пистолет? В моем доме столько всякого хлама, что лошадь с телегой потерять можно, не то что какой-то там пистолет…

– Не скажи, Ирочка. Это не «какой-то пистолет», а «беретта М-92» калибра девять миллиметров, с магазином на пятнадцать патронов. Помнишь, когда ты покупала его, я предупреждал, что негоже такой хрупкой женщине, как ты, носить с собой такую мортиру? «Есть миниатюрные дамские модели, – говорил я, – вполне пригодные для того, чтобы защитить себя от нападения и поднять шум». Но ты не слушала меня, тебе хотелось чего-нибудь большого, тяжелого, чтобы держать нужно было двумя руками. Тогда меня еще, помнится, посетили странные мысли…

– Фрейда начитался? – мрачно спросила Ирина.

– Никогда не слышал о таком человеке, – с ухмылкой отозвался Руднев. – Но я был прав – очень скоро оказалось, что таскать с собой такую пушку выше твоих сил, тяга к оружию у тебя быстро отпала, и ты забросила его пылиться в сервант на дальнюю полку, совсем забыв, что пистолет – это не игрушка.

– Я не пойму, к чему эта критика? Да, я была дура, и пистолет мне хотелось иметь скорее для куража. Потом расхотелось. Ну и что?

– После задержания у Антона был изъят пистолет, это была именно «беретта М-92», совсем новенький такой пистолетик. Еще неизвестно, на чье имя он зарегистрирован, но для меня будет неприятным сюрпризом, если выяснится вдруг, что это имя – твое.

– Какая чушь! Ты прекрасно знаешь, какими делами занимался мой братец, он с детства не расставался с оружием, и, чтобы кого-то пристрелить, ему совсем не обязательно было воровать оружие у своей старшей сестры.

– Как сказать. Впрочем, ты превратно меня понимаешь. Ты настроена так, словно я в чем-то тебя обвиняю. Нет, Ирочка, просто я перечисляю известные мне факты и пытаюсь делать некоторые предположения.

– Не надо никаких предположений. Скоро мы увидимся с Антоном, и, я думаю, он сам нам все расскажет. Иначе зачем бы ему нас вызывать?

– А он нас и не вызывал, Ирочка. Похоже, ему глубоко плевать, придет ли кто к нему на выручку или нет. Он просто переадресовал вопросы. К тому же он все еще пьян, возможно, сейчас он и не помнит, что вообще называл чьи-то имена. Вот потому я и предложил тебе прокатиться вместе со мной. Думаю, родную горячо любимую сестренку он не посмеет прогнать. Хотя кто знает – он у тебя очень нервный мальчик, особенно если вспомнить, что он выпустил в Медведева восемь пуль, последние пять из которых, судя по слухам, попали уже в труп.

– Мне кажется, ты напрасно пытаешься связать это убийство с моими старыми отношениями с Медведевым, – сказала Ирина. – Антон далеко не сентиментальный человек, и его братские чувства ко мне никогда не были настолько глубоки, чтобы заставить загореться жаждой мести за честь сестры. И вообще, все это чушь – жажда мести, честь сестры… Давай не будем кривить душой, Марк, Антон – бандит, и у меня есть основания сомневаться, что это убийство для него – первое. Просто так получилось, что он попался именно в этот раз, а то, что жертвой оказался Медведев, не более чем стечение обстоятельств. Медведев из тех людей, кто редко умирает собственной смертью. Такие люди существуют за счет того, что постоянно причиняют неприятности другим людям, и всегда может найтись один самый нервный, или гордый, или слишком крутой, кто решит рассчитаться за свои неприятности при помощи итальянской игрушки калибра девять миллиметров. Антон – один из таких, причем и нервный, и гордый, и крутой одновременно. Его с Медведевым могли связывать какие-нибудь темные делишки, и Медведев, по своему обыкновению, смошенничал. За что и поплатился.

– Почему-то твоя версия мне не внушает особого доверия, – сказал Руднев, объезжая очередную лужу, в свете фар кажущуюся черным бездонным омутом. – Если бы речь шла о простой бандитской разборке, то вряд ли бы Антон оставил в живых свидетеля – жену убитого, и тем более не стал бы задерживаться на месте преступления, чтобы распить бутылку водки.

– Не могу поверить, что Антон смог бы убить женщину, тем более ни в чем не повинную, – насупившись, сказала Ирина. – С мужчинами он никогда особо не церемонился, но перед женщинами часто терялся, становился покорным, как овечка. Особенно – перед красивыми женщинами, а я не думаю, что такой тип, как Медведев, мог взять себе в жены уродину. Да дело и не только в этом. Ведь рассматривать проблему можно и несколько иначе: а что, если Антон пришел к Медведеву уже пьяный, застрелил его, решил пропустить еще рюмочку, на посошок, и эта рюмочка оказалась для него роковой – он попросту уснул за столом?

Руднев задумчиво покивал.

– Сапожник напивается в стельку, – пробормотал он, – плотник напивается в доску, а как напивается милиционер?

– Старая шутка, – сказала Ирина. – Но сейчас нам не до шуток, Марк. Лучше скажи, что ты собираешься делать, чтобы вытащить Антона?

– Вытащить? Ты, наверное, шутишь? Твой брат на глазах у перепуганной женщины убивает ее мужа, и ты думаешь, что его так сразу же и отпустят? Для начала нам необходимо выяснить, что там произошло на самом деле. Кто знает, может, эта женщина не так уж удручена горем и не настолько уж откровенна… Кстати, мы уже приехали.

Около отделения милиции Руднев снизил скорость до предела и остановил джип рядом с милицейским «уазиком». Ирина хотела немедленно выйти из машины, но Руднев сказал, подняв указательный палец: «Одну минуточку, Ира», выскочил из машины и уже через секунду раскрывал перед ней дверцу, предлагая руку. Ирина позволила помочь себе сойти на землю. Будь на месте Руднева кто-нибудь другой, эти упражнения в галантности могли бы вызвать только лишь раздражение, но с Марком Ирина была знакома уже давно и знала: эта галантность не наиграна. Он действительно был таким.

– А нас пропустят? – спросила Ирина, входя в здание и отряхивая с каблуков слякоть.

– Еще как, – Руднев вошел следом, придержал дверь, чтоб не хлопнула, и подошел к окошку дежурного. – Здравствуй, Генаша. Егорыч у себя?

– Здравствуйте, Марк Васильевич, – услышала Ирина в ответ молодой сонный басок. – Да, он у себя.

Руднев сделал знак Ирине следовать за ним, и они быстрым шагом направились вперед по длинному узкому коридору. Освещение было слабеньким, тусклые лампочки под высоким потолком горели через одну, а местами и реже, но и при таком освещении было заметно, что здание уже давно нуждается в ремонте. Невзрачный линолеум на полу ссохся, окостенел и являл собой теперь лишь тропинку, рваную и исшарканную. Штукатурка на отсыревших стенах местами обвалилась.

Дойдя до середины коридора, Руднев неожиданно притормозил, пошарил взглядом по сторонам и метнулся к неплотно закрытой двери с табличкой, надпись на которой Ирина так и не успела прочесть – адвокат рывком открыл дверь нараспашку и шагнул в кабинет.

– A-а, Марк Васильевич! – донесся оттуда приветливый звонкий голос. – Заходи, рад видеть, старина!

Ирина вошла в кабинет следом и увидела обладателя приветливого голоса. Это был человек лет сорока, может быть, с небольшим; поначалу Ирина решила, что человек абсолютно лыс, и попыталась представить себе обстоятельства, при которых можно полностью утратить шевелюру в таком возрасте, но, приглядевшись, поняла, что ошиблась – человек не был лыс, просто его стриженные «ежиком» волосы были настолько белесыми, что при таком освещении казались просто невидимыми. Глаза у него были маленькими, такими же белесыми, как волосы, а на контурно выпирающих скулах поигрывали угловатые желваки. Человек был почти на голову выше Руднева, который на рост никогда не жаловался; у него была длинная крепкая шея, длинные крепкие руки с длинными крепкими пальцами, а улыбка была открытой настолько, что блеснули широкие коренные зубы из белого металла.

С Рудневым они приветствовали друг друга горячо, по-мужски – сначала обменялись резким рукопожатием, а потом коротко обнялись, похлопав друг друга по спинам.

– Сто лет не виделись, – объяснил белесый мужчина, бросив на Ирину приветливый взгляд. – Ты с дамой?

Руднев тут же перестал улыбаться.

– Да, Коля, познакомься, это Савченко Ирина Владимировна. Она сестра твоего арестанта.