Маньяк по случаю

– Ты, случайно, романы не пишешь? – спросил он, утирая кулаком выступившие от смеха слезы.

– Нет, романы я не пишу. Я занимаюсь другим делом, не менее прибыльным, и до сих пор никто не жаловался на качество сервиса… Может, займемся делом, красавчик?

Джульетта подалась к Ромео и прижалась к нему грудью, выжидательно глядя прямо в глаза. Ромео скосил глаза в глубокий вырез ее блузки.

– Размер твоего «сервиса» мне нравится, – сказал он. – Пожалуй, он даже больше, чем мне показалось сначала. Но спешка нужна только при ловле блох, куколка. У нас с тобой достаточно времени, чтобы услужить друг другу.

– А ты гурман. Не набрасываешься на пиццу сразу, а предпочитаешь смаковать.

– Мне нравится твоя метафора. Но ты не пицца, а скорее клубничка… – Ромео протянул к Джульетте губы, намереваясь чмокнуть ее в щеку, но в последний момент девушка убрала голову, и поцелуй пришелся в пустое пространство.

– Не стоит меня обсасывать, – сказала Джульетта. – Сегодня это делали слишком многие, и поверь мне: они были далеко не первыми красавцами Петербурга. Или ты думаешь, я полощу рот коньяком только потому, что это мне нравится?

«Что я несу, мамочка? – ужаснулась она. – Он меня сейчас выбросит, это точно. И правильно сделает – кому по вкусу, когда ему сообщают подобные вещи? Надо немедленно разрядить атмосферу, пока Жираф не узнал, что свои деньги он потратил зря».

Но ее уже понесло. И остановиться не было сил.

– Впрочем, для особых клиентов у меня имеется место, которое я берегу как зеницу ока. Оно считается священным, но если тебе так хочется, то можешь поцеловать…

Она вскочила с дивана, повернулась к Ромео задом и наклонилась, задрав юбку и приспустив трусы. Повихляла оттопыренным задом. «Сейчас он меня убьет, – подумала Джульетта, повернув голову и с улыбкой наблюдая за выражением лица своего клиента. – Скотина, сволочь… такая же сволочь, как и все они…»

– Хм… – сказал Ромео. Шлепнул ее по заду, натянул трусы, одернул юбку и усадил обратно на диван. – Не надо пытаться меня разозлить, куколка, сделать это довольно сложно. И я не из тех, кто лижет задницы.

– Твой вид говорит об обратном. Ведь с Жирафом ты, наверное, часто этим занимался.

– Послушай, куколка, если у тебя дерьмовое настроение, то уж поверь мне: я тут совершенно ни при чем.

– А ты пожалуйся на меня своему другу Жирафу…

– Что за чушь – он такой же мой, как и твой. А тебя мне подарили в качестве аванса за небольшую услугу.

– И какого же рода услуга понадобилась от тебя такому человеку, как Жираф?

– А ты уверена, что это твое дело, куколка? Может, вместо вопросов ты предпочтешь выпить еще рюмочку?

– Конечно, красавчик, выпью. И не одну… Подай- ка мне, пожалуйста, сервелат. А ты тоже пей, не сиди. Терпеть не могу, когда даму поят, а сами – ни-ни…

Джульетта и не заметила, как выпила больше полбутылки коньяка. Это был хороший коньяк, французский, но даже самый хороший коньяк на свете, если его смешать с таким же количеством шампанского, не очень благотворно влияет на рассудок. Она не знала, почему злится на Ромео, возможно, это было просто помутнение – она была зла на весь мир, вернее, на всех мужчин в этом мире, а поскольку в пределах досягаемости был только один их представитель, то вся мощь злости Джульетты пришлась именно на его долю.

– Если бы ты только знал, красавчик, как я тебя ненавижу… Как я всех вас ненавижу… Свиньи… Скоты поганые… Что ты так уставился на меня? Не нравится правда, да? Наверное, сам себя ты считаешь большим человеком, крутым, да? Наверное, думаешь: «Ну я сейчас и задам этой шлюхе…» Вон и пальцы уже веером растопырил, сейчас начнешь их гнуть передо мной… А передо мной не надо ничего гнуть, ясно? Я знаю цену таким жестам и такой крутизне паршивой… Что – дар речи потерял? Ну, наливай еще стопочку, что окаменел? Или жалко спиртного?

– Да нет, что ты… – Ромео наполнил ее рюмку коньяком, а себе плеснул еще немного шампанского. – В пьяном состоянии ты просто потрясающа. У тебя такой слог… А больше ты ничего не хочешь добавить?

– Хочу! – Последняя ниточка, которая до сих пор хоть как-то удерживала ее в допустимых рамках, была порвана. – Ты – мразь!

– Это интересно. Но о сексе, как мне кажется, не стоит и заикаться.

– Да пошел ты!..

Джульетта жадно выпила коньяк, запила его шампанским прямо из бутылки и закурила.

– Расскажи мне еще что-нибудь, – попросил Ромео. – Ты так интересно рассказываешь… Как ты меня назвала? Мразь? Подумать только – какое меткое слово.

– Обиделся… – ухмыляясь, сказала Джульетта. – Вижу, что обиделся. И спать со мной ты уже не хочешь. А я знаю, что ты сейчас хочешь. Ты хочешь меня убить, правда? Схватить за горло и задушить, собственноручно, чтобы чувствовать, как я умираю.

– Ох, не искушай… Эй! Что с тобой?

Джульетта вдруг побледнела. Она замолчала, на лбу ее выступил пот, а взгляд застлал густой туман. Потом она передернулась всем телом, так сильно, что стукнула коленом по столику и посуда на нем громко звякнула. Бросив сигарету прямо на стол, Джульетта зажала рот руками.

– Ты в порядке? – озадаченно спросил Ромео.

– Мне… мне плохо…

– В ванную, живо! Только не вздумай блевать в умывальник, у меня совмещенный санузел, унитаз полностью в твоем распоряжении.

Он за плечи поднял Джульетту с дивана и помог сделать первые два шага. Затем она с неожиданной силой оттолкнула его и со всех ног бросилась из комнаты вон. Послышался грохот. Ромео покачал головой.

– Спасибо, Жираф, – сказал он. – Я замечательно провожу время. Ты был прав – такой девочки, как эта, не сыщешь во всем Петербурге.

Он вышел из комнаты и заглянул в ванную. Джульетта сидела перед унитазом на коленях, тихонько порыкивала в него и время от времени поглядывала по сторонам, видимо, изучая обстановку.

– Помощь нужна?

– Иди к черту… Лучше принеси мою сумку…

– Зачем? – удивился Ромео.

– Мне надо почистить зубы.

– Сумкой?

– Дурак, у меня там щетка…

Выполнив все ее капризы, Ромео еще минут сорок сидел в комнате в одиночестве, пил шампанское и прислушивался к утробным звукам, доносившимся из ванной. По его расчетам, Джульетте пришлось чистить зубы уже не менее трех раз. Потом она наконец появилась, бледная, поникшая; без долгих разговоров она спихнула Ромео с дивана, улеглась и тихо застонала. Ее трясло. Ромео накрыл ее пледом, принес из ванной пластмассовый таз и поставил у дивана.

– Милый… – сказала Джульетта. – Ты, оказывается, не такая уж и сволочь. Не трогай меня сегодня, ладно?

– Ты будешь смеяться, но почему-то у меня пропало всякое желание. С чего бы это?

– Милый… – еще раз сказала Джульетта, уже засыпая. – Кажется, я ошибалась на твой счет.

– Да. Но жаль, что ты поняла это так поздно…

Всю ночь Ромео провел в кресле. Когда проснулся, тело гудело. Джульетта еще спала. Он не спеша убрал со стола посуду, вымыл таз («Трюфеля» и сервелат, – бормотал он. – Сервелат и «Трюфеля»… И почти бутылка французского коньяка…»). Затем поставил греться чайник и только тогда взялся за ДЕЛО.

ДЕЛО не было очень срочным, могло бы и подождать, но Ромео нравились такие минуты, когда в тишине можно было неторопливо подвести итоги своей прежней операции и подсчитать предполагаемый доход.

Ромео был вор. Он гастролировал по городам и в каждом осуществлял только одну операцию. Все проводилось настолько быстро и чисто, что за без малого десять лет он так и не попал на крючок милиции, о его существовании практически никто не знал. Не так давно он появился и в Петербурге, уже в третий раз за время своей эпопеи. Здесь он обработал квартиру довольно крупного дельца по фамилии Лесной и сейчас жаждал подвести итоги операции. Налив себе кружку чая покрепче, он сел за столик и раскрыл свой саквояж. Стал по одному извлекать из пего скарб.