Генератор страха

– Вы имеете в виду дядю Лешу?

– Да, Фадеева Алексея Николаевича, покончившего с собой не далее как третьего мая этого года… Значит, он вам приходится… приходился дядей?

– Он мамин брат. Именно он и устроил меня на эту работу. Они с Жарковым когда-то были друзьями, и он попросил за меня. Вы же понимаете – на такие места с улицы не принимают. Антон Валерьевич был у нас вице-президентом, и они как раз подыскивали нового секретаря…

«Вот все и прояснилось, – подумал Фенимор. – Собственно, нечто подобное я и предполагал. Вот тебе и загадочное пересечение по двум колонкам…»

– Разрешите спросить, Анюта?

– Что уж там, спрашивайте. – Она махнула рукой. – Я же понимаю – вы делаете это не для собственного удовольствия. Тем более тут действительно много загадочного, что бы там ни говорили следователи…

– А что именно говорят следователи? – заинтересовался Фенимор.

– А вы сами не знаете? Несчастный случай – что же еще? Конечно, это в случае с Антоном Валерьевичем. Но я уверена: если бы у дяди Леши не было на шее веревки, они сказали бы то же самое.

– Хм… – Фенимор поискал глазами стул, подвинул его за спинку и сел напротив. – Знаете, Анюта, я уверен, что у вас на этот счет есть свое собственное мнение. Ходят же по этому поводу в вашей фирме какие-то слухи, домыслы, сплетни… Следователь есть следователь – он оперирует фактами, составляя собственное суждение о человеке, которого никогда не знал и видел только мертвым. А вы знали его довольно продолжительное время и можете заметить нечто такое, что никак не стыкуется с самой личностью погибшего… Вы уж извините меня, Аня, что я говорю таким официальным тоном. Но все-таки: что вы сами думаете по этому поводу?

Анюта вздохнула и возвела глаза к потолку:

– Что я думаю… У нас тут было много разговоров на эту тему, но к какому-то единому мнению мы так и не пришли. То есть никто не сомневается, что это в самом деле был несчастный случай, да и смешно представить, будто кто-то нанял водителя грузовика, чтобы тот сбил Жаркова. Если у Антона Валерьевича и были враги, то не настолько жалкие, чтобы не быть в состоянии нанять нормального киллера… Думаю, вы понимаете, что я говорю в шутку. На самом деле о настоящих врагах Жаркова мне ничего не известно. Может быть, о них что-нибудь знает Гогенштауф, но со мной он своими мыслями не делится.

Фенимор поднял вверх указательный палец.

– А кто у нас Гогенштауф?

– Что вы… – Анюта махнула рукой. – Гогенштауф Виктор Абрамович – наш президент. Они с Жарковым основали «Омегу» с нуля, долгое время вкалывали вдвоем днями и ночами. У них даже денег на раскрутку не было, работали на голом энтузиазме. Это уже потом расширяться начали, когда получили первую прибыль, заключили первые контракты.

– Хорошо, пока оставим вашего президента в покое… Так какие разговоры о гибели Жаркова ходили в вашей фирме? Вам эта смерть не показалась странной?

– Да она показалась бы странной любому!.. Послушайте, у вас есть сигарета?

Фенимор поспешно угостил девушку сигаретой, дал прикурить. Анюта трижды коротко затянулась и вдруг закашлялась. Курить, как видно, ей доводилось нечасто.

– И что же в этом было странного? – напомнил Фенимор.

– А вы сами-то знали Жаркова?

– Не имел чести.

– Потому и спрашиваете… Понимаете, он попал под машину метров за триста от своего дома, и никто не знает, куда он направлялся. Даже жена не может предположить. Конечно, были всякие варианты – может, ему срочно в магазин понадобилось или в аптеку. Но дело в том, что у подъезда Жарков оставил свою машину и дверь в квартиру была незапертой. Это сказала его жена, Елена Викторовна. Она обо всем узнала, только когда вернулась через два часа с работы – у нее салон красоты на Ленинградском. Создавалось такое впечатление, что он забежал в квартиру на несколько минут – даже не выключил магнитофон в машине, но потом случилось что-то, что заставило его пойти туда, где он и нашел свою смерть… Я не знаю, что это могло быть. Ии кто не знает. Если ему действительно так срочно понадобилось в магазин – хотя я в этом очень сомневаюсь, потому что он ненавидел ходить по магазинам, – то почему пошел пешком, а не воспользовался машиной? И почему не закрыл за собой дверь квартиры? Может быть, его кто-то силой заставил покинуть квартиру и бросил под машину? Но почему тогда свидетели не видели никого, кто мог бы это сделать, – они все утверждают, что Антон Валерьевич был один. Во всяком случае, в тот момент, когда он выбежал на дорогу, рядом с ним никого не было…

Анюта снова трижды торопливо затянулась и снова закашлялась. Дергая плечами, протянула Фенимору наполовину истлевшую сигарету; тот послушно взял ее, затушил огонек, предварительно плюнув на пальцы, и забросил окурок в урну в углу приемной.

– Скажите, Аня, как давно вы работаете в «Омеге»?

– Уже почти год… – Голос у Анны стал сиплый; морщась, она потирала горло.

– Вы говорили, что ваш дядя был другом Жаркова, именно поэтому вас и взяли на работу. Вы можете сказать, в чем именно проявлялась эта дружба? Они часто общались? Может быть, встречались время от времени? Вообще – какие у них были отношения?

– Я же сказала – дружеские. Но они были не из тех, кто дружит, только работая вместе и живя по соседству. Точнее, сдружились, именно работая вместе, но потом пути-дорожки разошлись, а дружеские отношения остались. Виделись они редко, может быть, раз или два в год, но по телефону общались чаще. Я сама слышала, как Жарков звал дядю Лешу работать в нашу фирму. Дядя Леша был очень хороший инженер, Жарков называл его «почти гением, которому не хватает самой малости», но дядя Леша так и не пошел в «Омегу». Хотел всего добиться самостоятельно. И Жаркова это расстраивало. Он говорил, что у дяди Леши есть очень интересные разработки, которые могли бы сделать его богатым человеком, но без «Омеги» он ничего не сможет добиться…

– Из-за той самой «малости», которой ему не хватало? И что же Жарков подразумевал под этой «малостью»?

– В первую очередь – невезучесть. Это за дядей Лешей водилось, причем с детства. Ему постоянно не везло. Даже когда, казалось бы, все складывалось самым наилучшим образом, обязательно случалось нечто, что непременно омрачало всю радость. Он даже ходил к бабке-колдунье, чтобы снять с себя порчу, но это не помогло. Бабка сказала: это вес оттого, что в нем сидит черт. И невезение будет его преследовать до тех пор, пока он не избавится от него… Но для этого требовалась какая-то долгая и не очень приятная процедура, и дядя Леша просто махнул рукой. «Не верю я всем этим колдуньям, – сказал он. – Только время терять…» А я вот сейчас думаю: может, зря он так сказал? Если бы сделал все, что советовала ему колдунья, то не оказался бы в итоге в петле…

Анюта вместе с креслом откатилась в угол приемной, где стоял ‘маленький холодильник, и достала бутылку минеральной с надетым на горлышко пластиковым стаканом. С бульканьем вода плеснулась в стакан, Анюта жадно выпила. Предложила Фенимору, но тот предпочел отказаться.

– Вы думаете, что ваш дядя решил свои проблемы с помощью веревки из-за собственного невезения? – спросил он, когда Анюта вернула бутылку в холодильник и вновь подкатилась к столу.

– А что по этому поводу думают люди, на которых вы работаете? – поинтересовалась она не очень уж приветливо.

Фенимор сразу приставил к груди кончики всех десяти пальцев.

– Аня, ради бога, не стоит относиться ко мне с неприязнью! Люди, на которых я работаю, были друзьями не только Антона Жаркова, но и вашего дяди, и хотят, чтобы я выяснил все… Более того, я могу вам сказать: они не считают смерть вашего дяди самоубийством.

– Вот как? – Анюта приподняла брови. – А у них есть для этого основания?

– Пока только домыслы, но для того они и наняли меня, чтобы домыслы превратились в факты, а мои услуги стоят недешево. Они знали вашего дядю и теперь хотят, чтобы я нашел убийцу… Вы ведь тоже этого хотите, верно?

– Нет, – сказала Анюта. – То есть я не думаю, что его убили. На это совершенно ничто не указывало. Конечно, странности были, но…

– Какие странности?

– Понимаете, дядя Леша был не из тех, кто решает свои проблемы таким способом. Он никогда не замыкался в себе, не копил дурацких мыслей, а к собственному невезению всегда относился с юмором. Он так и говорил: «Ко всему нужно относиться с юмором, даже к неприятностям, иначе жизнь покажется дерьмом, а от этого недалеко и до веревки…» Уж лучше бы он молчал про веревку! Говорят, с такими вещами шутить опасно. Даже упоминать их опасно, потому что они хорошо это чувствуют и начинают сами к тебе притягиваться. Вот и притянулись…

– Но ты уверена, что у твоего дяди не было никаких долгов?

– Не такие, из-за которых можно лезть в петлю. Но даже если и были, он нашел бы способ расплатиться. У него были друзья, которые могли дать ему в долг, у него была хорошая машина, трехуровневый гараж, двухкомнатная квартира. Выход всегда можно найти… Но вообще-то мы с ним никогда не говорили на эту тему. Если кто-то и был в курсе его дел, то это Гогенштауф. На эту тему вам лучше поговорить напрямую с ним.

Заметив, что Фенимор повернулся к деревянной двери президентского кабинета, Анюта поторопилась помотать головой:

– Нет, сегодня вы его вряд ли застанете. Разве что вечером – он иногда забегает в офис после того, как уже все уйдут. Но не всегда. Порой он пропадает на несколько дней, и никто не может сказать, где он, а потом оказывается, что он успел побывать где-нибудь в Швейцарии или Финляндии. Но я могу для вас кое-что сделать. Я скажу вам номер его мобильного телефона, хотя от посторонних он обычно держит его в тайне. Но коль уж дело такое серьезное… Впрочем, на всякий случай не говорите ему, что это я дала вам номер. Не могу сказать, как быстро вам удастся с ним соединиться – иногда он отключает трубку, но от меня это уже не зависит.

Он взяла из подставки квадратный листочек бумаги для заметок и черкнула на нем номер.

– Вот, возьмите. Гогенштауф Виктор Абрамович – смотрите, произнесите правильно его фамилию, он терпеть не может, когда ее коверкают. Он любит повторять: «Нам, евреям, и без того приходится много терпеть, чтобы допустить издевательства над собственной фамилией…» Но и такие шуточки он позволяет отпускать только самому себе, а если услышит что-то подобное от других – шею свернет.

– Постараюсь сохранить свою шею, – сказал Фени– мор, спрятав листок с номером телефона в карман. И поднялся со стула. – Что ж, Анюта, не смею больше отнимать у вас время. Я на машине, если хотите, я подброшу вас до ближайшего кафе…

Глава 6

Высадив Анну около небольшого кафе недалеко от офиса «Омеги», Фенимор сразу позвонил Гогенштауфу. Абонент не отвечал либо находился вне зоны досягаемости. Фенимор выругался – ожидание не входило в его планы.

Ладно… Он в очередной раз достал ежедневник. Из секретарш осталась последняя – Алена Нехорошева, двадцати пяти лет, фирма «Ария». Та самая девица, которая обнаружила Бориса Лисянского с бутылочным горлышком в руке и перерезанной глоткой. Если она не имеет к этому никакого отношения, то вряд ли что-то сможет добавить к тому, что уже известно. Но если знает нечто сверх этого…

Фенимор дернул рычаг скоростей и покатил прочь от кафе. Была уже середина дня, а значит, отведенное ему на работу время катастрофически убегало. Особенно если учесть, что из того списка, который ему предоставил Альберт, он встретился пока только с двумя секретаршами. Но встречи пока мало что прояснили. Кроме уверенности, что все эти самоубийства и несчастные случаи выглядят действительно странно. Надо сказать, у Альбертика были все основания для волнения. Дело нечисто – ничего не попишешь, это приходится признать.

Фирму «Ария» удалось отыскать с трудом. Здание находилось в глубине глухого дворика, окруженного старыми кирпичными девятиэтажками. Проезд к нему, впрочем, был неплохой – сразу видно, что дорогу проложили совсем недавно, асфальт был темный и ровный, а бордюры высокими, аккуратными и окрашены в ярко-красный цвет. Вокруг здания разбит газон, оранжевые бархатцы образовывали на нем сложный геометрический узор. Стоянка перед зданием просторная, на ней запросто поместилась бы пара десятков автомобилей. Там и сейчас стояло штук семь.