Амулет. Книга 3

Григорий посмотрел на него как-то растерянно и поспешно отошел со словами:

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

«Да, голубчик, – подумал я, – похоже, тебе есть что скрывать…»

Ван Донген не стал больше досаждать ему и предложил продолжить поездку. Мы сели в машину.

У меня было такое ощущение, что Григорий, находясь рядом со мной, просто терпит мое присутствие как нечто необходимое. Да и я не находил в нем ничего приятного. Мы с ним, как старые супруги, устали друг от друга, но вынуждены были сосуществовать. Во имя какой-то высшей цели.

Тем временем мы, наконец, добрались до ювелирной фабрики – цели нашего сегодняшнего путешествия. Если бы те роскошные черные жемчужины, которые нам показали, увидела моя сестра, она бы пищала и визжала от восторга. Мне же пришлось скучно, но с деловым видом говорить об их качестве, тонкости и красоте золотой оправы, об условиях поставки, сроках оплаты и так далее. Короче, изображать вальяжного бизнесмена, крайне заинтересованного закупкой здесь жемчуга и бриллиантов. Григорий удачно подыгрывал мне, делая вид, что он очень уважает мнение босса, хотя сам не знает в этом деле толк.

Ван Донген с безразличным видом стоял в стороне, пока мы беседовали с управляющим фабрики. Небольшого роста, кругленький, в свободном шелковом костюме – он слегка походил на китайца. Для меня оказалось большой неожиданностью, что он довольно понятно говорил по-русски.

«Хочешь иметь богатых клиентов – изучи их язык», – так он объяснил свое знание языка. Что ж, новорусская мода сорить деньгами известна во всем мире.

Мы еще не закончили беседу, когда в магазин ввалилась галдящая толпа российских туристов. Я сказал управляющему, что располагаю временем и могу подождать, пока он их обслужит, но не хотел бы общаться с этими – я жестом показал свое отношение к ним – соотечественниками. Он понимающе кивнул мне и отошел к туристам.

Большинство из них просто глазело витрины и громко обсуждало, кому что больше нравится. Только один мужик, невероятно толстый и с большой лысиной, в сопровождении кричаще одетой дамы с крупными кольцами на пальцах обеих рук стал внимательно изучать самые дорогие изделия – из черного жемчуга с бриллиантами. Его спутница со скучающим видом стояла рядом. Вдруг она оживилась, увидев управляющего, который продвигался в их сторону, по пути раскланиваясь со всеми остальными:

– Пупсик, ты только посмотри на этого идиота! Натуральный китайский болванчик! – голос у нее был визгливый, с интонациями базарной торговки.

Толстяк оторвался от витрины и громко заржал:

– Кстати, об идиотах – ты сегодня еще не звонила мамочке!

– Пупсик, ты умница! – мадам выхватила из сумочки миниатюрный радиотелефон, нажала несколько кнопок и вжала аппарат в ухо, на минуту, пока говорила, превратившись в неконтролируемое, невменяемое и опасное для окружающих существо…

– Чего, Пупсик, нашел? – дамочка бросила телефон обратно в сумочку и лениво потянулась. – Ты же обещал мне серьги с бриллиантами! Давай, Пупсик, по-быстрому покупай и пошли, надоели они мне все тут!

– Дорогая! – строго отреагировал ее спутник. – Вчера я потратил на твои побрякушки двадцать тысяч долларов! Ты не находишь, что для этой поездки уже хватит?!

– Что тебе стоит, Пу-упсик! Подумаешь, три кольца купил! Я хочу еще сережки! – продолжала капризничать дамочка. – Вот эти, побольше, они мне нравятся! Пу-упсик, ты же обещал… – она провела пальцем по его лысине. – Где этот, как его там? Ну, скажи этому сэру, что я хочу померить сережки!

«Сэр» сделал вид, что понимает только ломаный английский наших «новых русских» и, почтительно выслушав господина, с поклоном протянул новоявленной леди выбранные сережки.

Серьги, надо сказать, были великолепные: крупные черные жемчужины в ажурной золотой оправе, окруженные россыпью мелких бриллиантов, смотрелись просто восхитительно. «Да-а, не такой бы цаце их носить… – я наблюдал, как дамочка вертится перед зеркалом, – такие бы на красивую, породистую телку… Да где ж ее взять?.. Жене, что ли, купить?.. Нет, ни к чему… обойдется… Да и сестрица тоже».

Занятый этими мыслями, я не уловил, из-за чего дамочка буквально сорвала с себя серьги, с яростью швырнула их управляющему и выскочила из магазина. Толстяк торопливо просеменил за ней.

Балиец, не выказав ни малейшего раздражения, повернулся ко мне:

– Не правда ли, такие серьги могут быть неплохим вложением капитала?!

– Может быть, – я покачал их перед глазами на вытянутой руке, делая вид, что любуюсь игрой бриллиантов, – может быть… И во сколько же вы их оцениваете? – спросил я нарочито небрежно.

– Не так дорого, всего шесть тысяч, – он чуть заметно хихикнул, – шесть тысяч долларов. Но для вас я готов сделать хорошую скидку! Пять пятьсот вас устроит?

– Хм, пожалуй… – я продолжал играть роль пресыщенного жизнью бизнесмена, – пожалуй, я возьму у вас эти серьги. Но не сейчас, не будем так торопиться, – я заговорщицки подмигнул, – прежде мы все обсудим и подпишем контракт. Пора заняться делом! Делу – время, а время – деньги!

Управляющий покивал головой и сдержанно улыбнулся, оценив шутку.

Я позвал Григория, и мы с важным видом занялись изучением богатого ассортимента. Должен же я был, хотя бы перед Григорием, как-то оправдать эту поездку на Бали.

Я добросовестно и терпеливо рассматривал все, что мне показывали, выслушивал объяснения, уточнял цены, что-то отвергал, чем-то восхищался, изо всех сил скрывая внутреннее раздражение от собственного идиотизма, загнавшего меня в эту ловушку. Кажется, мне это удалось.

К тому моменту, когда началась церемония прощания с управляющим, на моем лице уже прочно сидела маска кретина, счастливого от возможности накупить побрякушек на полмиллиона баксов… Что касается Ван Донгена, то он тоже довольно заулыбался, когда я весьма учтиво и многословно поблагодарил его за содействие, выразив полное удовлетворение посещением фабрики и заключением столь выгодного для меня контракта.

«Нужен он мне, как прошлогодний снег!» – но это я мог сказать только мысленно.

Я был уверен, что уж теперь-то мы вернемся в отель. Не знаю, как чувствовал себя Григорий, а я просто мечтал снять пропотевшую за день рубашку и хотя бы принять душ, если уж не искупаться в океане. Но не тут-то было! Мы еще не успели разместиться в машине, как Ван Донген радостно возвестил:

– На вечер у меня для вас есть прекрасное развлечение! Такого вы нигде больше не увидите. Сегодня вечером в одной общине будут необычные танцы, европейцы сказали бы – танцы транса. Вообще-то иностранцев туда не приглашают, но я знаком с теми, кто позволит вам присутствовать. Уверяю вас, что это совершенно необыкновенное зрелище! Я настаиваю, чтобы вы посмотрели! – не удержался он от категоричности.

Я вопросительно посмотрел на Григория, но он предоставил мне право решать.

«А почему бы не пойти на эти танцы-трансы? – прикинул я. – В конце концов, что мне делать вечером?..»

– О, да, конечно, это интересно! – я изобразил самую радостную из своих дежурных улыбок. – Мы с большим удовольствием пойдем.

Как же я потом возблагодарил самого себя, что не отказался от этого предложения! Ван Донген подарил нам дивное, невероятное зрелище!

По крутым ступенькам каменной лестницы мы поднялись на вершину большой скалы на берегу океана. Там было устроено что-то вроде смотровой площадки, на ней стояли два столика. За одним из них, слабо освещенным красноватым языком короткой толстой свечи, уже сидело несколько гостей, приглашенных на тайную церемонию. Мы разместились за вторым. Служитель, похожий на монаха, тотчас же поставил перед нами зажженную ароматическую свечу и запотевшие бокалы с кисловатым, приятного вкуса напитком.

Внизу, на песке возле скалы, горел яркий костер, все остальное пространство берега, за исключением освещенного костром круга, было скрыто густой темнотой. Где-то там, в этой темноте, мерно звучали невидимые барабаны. Под их ритмичные удары вокруг костра, слегка приплясывая, двигались фигуры в странных, похожих на балахоны одеяниях. Барабаны звучали беспрерывно, постепенно ускоряя ритм, и люди двигались по кругу все быстрее и быстрее, выкрикивая в такт что-то, состоящее из одних гласных: «У-у-у… У-у-у… У-у-у…» Чем быстрее они двигались, тем больше завораживало, захватывало меня это кружение, перенося все мое существо в далекое-далекое прошлое, чуть ли не в каменный век…

Прикованный взглядом к костру, я чувствовал, что душа моя плавится в его очищающем пламени и сверкающими искрами уносится в звездное небо… Сознание как бы раздвоилось: я был зрителем и участником одновременно. Вероятно, поэтому я не заметил, как за нашим столиком напротив меня появилась молодая женщина.

«Интересно, кто она? Наверно, туристка… Как она сюда попала?» – Женщина загадочно улыбалась, а я молча рассматривал ее подсвеченное снизу лицо. Оливкового цвета кожа, тонкие, будто точеные черты, темно-карие глаза под чуть припухшими веками, правильной формы небольшой носик, яркие, четко очерченные губы – настоящая восточная красавица из сказок «Тысяча и одна ночь». Мне безумно захотелось увидеть ее всю, целиком, и она, словно повинуясь моему желанию, встала и медленно, гибко покачиваясь, обошла вокруг стола, снова остановившись напротив меня с той же загадочной улыбкой. Легкое, переливающегося зеленоватого цвета длинное платье облегало ее фигуру, струилось по ней, подчеркивая ее совершенство. На тонких изящных руках чуть звякнули золотые браслеты, маленькие ступни, перехваченные золотистыми ремешками туфелек на высоких каблучках, дразняще выглядывали из-под края платья. Вся она напоминала запретный плод из садов Эдема.

Мужское начало всколыхнулось во мне. Но я не представлял, кто она и как следует вести себя с ней. С трудом отведя от нее глаза, я толкнул локтем Григория, пытаясь намеренной грубостью привести себя в чувство:

– Ты только глянь, какая телка! Как она тебе?!

Григорий взглянул на нее как-то виновато и, запнувшись, сказал:

– Да, красивая… очень красивая… женщина. – Слова «телка» в его лексиконе не водилось, выговорить такое он был не в состоянии.

Женщина посмотрела на меня в упор и, улыбнувшись белозубой улыбкой, заговорила по-русски:

– В России слово «телка» не расположило бы меня к вам. Но мы на Бали, а здешнее население питает к коровам священные чувства. С балийскими коровами, в отличие от русских недокормленных бурёнок, я даже не прочь поменяться местами. В смысле почитания, конечно же.

Её собственная шутка ей понравилась, она откинула свои чёрные волосы на спину, не переставая улыбаться. Она не только не сердилась на меня, но и показывала, что расположена к знакомству.

– Вы говорите по-русски? Я приятно удивлён, – еще больше воодушевился я. – Как вас зовут?

– Лайма, – представилась она, протянув мне красивую руку с тонкими пальцами.

«Удобный случай проявить свои джентльменские манеры», – подумал я, прислоняясь губами к её кисти.