Мэри Пикфорд. Не взрослеющая девочка. Маленькие рассказы о большом успехе

7. Пансион Шарлотты

После похорон мужа Шарлотта потихоньку сообщила своим родителям и родителям мужа о том, что крестила детей. Мол, такова была воля супруга, ослушаться которой она не могла. И старики Смиты задохнулись от нахлынувших чувств. Господи, как же их маленькая Шарлотта любила непутёвого Джона! Надо, надо помочь бедняжке… Смиты скинулись и передали вдове небольшую сумму денег, значительно обкорнав свои сбережения на чёрный день.

То же произошло и с семьёй Хеннесси. Верность слову, данному Шарлоттой Джону Смиту, так подействовала на стариков, что те тоже полезли в комод за деньгами.

Маленькие деньги, плюс маленькие деньги, плюс те крохи, что удалось скопить Шарлотте, припрятывая скромные заработки от пьющего супруга. Вместе получилась ничего себе сумма. И Шарлотта, женщина расчётливая и волевая, решила купить домик на окраине Торонто – чтобы открыть в нём скромную гостиницу. Точнее, пансион, в котором могли бы жить и столоваться молодые (или не очень молодые – тут уж как бог положит) холостяки. И – купила.

Поначалу было очень непросто. Денег не хватало ни на что. Но появился первый постоялец. Второй, третий. И – дело пошло. И появились денежки – пусть и совсем небольшие, но вполне достаточные, чтобы купить немного овощей на обед постояльцам. Да, ещё и покормить подрастающих деток.

Трудно представить, на что способна одинокая многодетная мать, всеми силами старающаяся поставить на ноги своих чад. У мужчин в подобной ситуации обычно опускаются руки.

8. «Принцесс Тиэтр»

Денег, однако, было очень мало. Глэдис уже пошла в школу, за которую надо было платить. Она проучилась всего два года, а потом училась бессистемно – то там, то сям, так и не получив полноценного среднего образования, как, впрочем, и её сестра с братом. Дети росли, их нужно было одевать. Им нужны были игрушки и книжки. Короче, потребностей хватало.

Однажды Шарлотта, накормив постояльцев своего пансиона ужином, села с шитьём у камина. Рядом пристроились дети. Шарлотта затянула грустную песню. Это была дивная ирландская песня о несчастной деревенской женщине, ждущей любимого с войны. А тот всё не возвращается и не возвращается.

Шарлотта пела низким грудным голосом. А за ней песенку подтягивал звонкий, как колокольчик, чистый и пронзительно щемящий голосок Глэдис. Лотти вступила третьим голосом. Кроха Джек подпевал. И вместе это было так трогательно, так здорово, что в столовую, к камину, спустились все постояльцы. И слушали, горестно подперев головы руками. Молодые не склонные к сантиментам мужчины…

Один из постояльцев по имени Джек Дэвис сказал:

– Шарлотта, ты должна сходить в «Принцесс Тиэтр». Там дают концерты. Покажись хозяину, тебя обязательно возьмут. Тебе чего, лишние деньги помешают?

Матушка Шарлотта отмахнулась… А спустя три дня вспомнила об этом разговоре и, подхватив детей, отправилась в этот самый «тиэтр», благо что идти было совсем недалеко. В театре Шарлотту внимательно выслушали, предложили спеть (она просилась в труппу именно с музыкальным номером). А потом режиссёр сказал:

– Это не исполнители народных песен. Это – драматические актёры.

И Шарлотту с детьми приняли в труппу.

9. Впервые на сцене

Всё это было, конечно, писано вилами на воде. Ну, какие из них актёры? Тем не менее Шарлотта принялась разучивать роль королевы, а Глэдис подсунула текст роли маленькой принцессы. Младших в спектакль по малолетству не взяли, но Шарлотта настояла на том, чтобы Лотти и Джек во время представления находились за кулисами. Джеку стукнуло всего лишь пять лет. И шестилетняя Лотти должна была за ним присматривать.

8 января 1900 года Шарлотта вместе с семейством направилась в «Принцесс Тиэтр». Волновалась так, что у неё ходуном ходили руки. Ей казалось, что она забыла всё, что заучивала последние две недели. Принималась бубнить, а Глэдис тут же ей подсказывала. Девочка запомнила всю пьесу разом. И ни капельки не волновалась.

Это была пьеса «Серебряный король», музыкальная комедия, которую им предстояло сыграть перед канадскими солдатами, отправляющимися на войну с бурами в Южную Африку.

На сцене Шарлотта внезапно позабыла о своём волнении и сыграла так, что слышала, как за кулисами ей аплодировал сам режиссёр. А Глэдис была бесподобна. Она трижды срывала овации, а после спектакля была засыпана цветами и солдатскими угощениями – пакетиками с галетами и сахаром…

С тех пор работа в «Принцесс Тиэтр» стала для семейства Смитов основным заработком. За полтора года они сыграли множество спектаклей – в основном, водевилей и мелодрам. Самым запоминающимся был спектакль «Хижина дяди Тома» по роману Бичер-Стоу, в котором Глэдис сыграла девочку Еву.

10. Долгие гастроли

В конце 1901 года Шарлотте Смит всё смертельно надоело – её пансион, бесплодные попытки выкарабкаться из бедности, этот заштатный театр, Торонто и Канада в целом. Женщина ещё не старая, она не утратила способности мечтать. А мечтала она о славе и богатстве. О богатстве для своих детей и славе для себя – как матери одарённых и очень успешных артистов…

Шарлотта Смит была способна на решительный поступок. В октябре 1901 года она без особых колебаний продала свой пансион, уволилась из театра и, собрав детей, отправилась в… Соединённые Штаты. Эта страна в те годы (как, впрочем, и всегда) привлекала не только иммигрантов из Европы. Она привлекала и жителей Канады – хорошими заработками, высоким уровнем жизни, широчайшими возможностями. Шарлотта была уверена – деньги в Америке валяются на земле. Достаточно лишь их разглядеть и не полениться поднять.

Из всех городов США она выбрала Буффало, штат Нью-Йорк. Почему именно его? Так это же у Ниагарского водопада, в шаге от родной Канады. Не понравится в США, всегда можно вернуться домой в Торонто.

Пять лет Шарлотта с детьми колесила по театрам штата. Выступала на сценах Буффало и Нью-Йорка. Бывала даже на Бродвее. Спектакли попадались так себе – глупенькие водевильные истории с музыкальными номерами. Но Шарлотта чувствовала себя актрисой, и этого, в принципе, было достаточно. Главное – с ней были её дети. Хотя денег не хватало просто катастрофически.

11. Влиятельный Беласко

Осенью 1907 года Смиты в очередной раз приехали в Нью-Йорк. Сыграли в каком-то музыкальном ревю в Гарлеме. И… им не заплатили. Театрик попросту разорился. И перед Шарлоттой в очередной раз встала проблема – чем накормить детей. Все деньги ушли на оплату обшарпанного номера в третьесортном гарлемском отеле.

Шарлотта сидела на кровати, поджав ноги, и от безысходности плакала. Детей она отправила на улицу – чтобы они не видели её беспомощных слёз. Рядом была только пятнадцатилетняя и всё уже понимающая Глэдис…

– Знаешь, – сказала старшая дочь, – так нельзя. Нельзя сидеть и предаваться унынию. Я иду работать.

– Куда? – уныло откликнулась матушка Шарлотта.

– На Бродвей!

– Ты с ума сошла…

Но Глэдис всё же пошла на Бродвей. Просмотрела афиши здешних театров. Разыскала фамилию Дэвида Беласко, театрального продюсера, звезды того времени. И решительно толкнула дверь театра.

Она вовсе не рассчитывала, что её пустят вовнутрь. Её пустили. Она не думала, что мистер Беласко её примет. Он принял. Она и мечтать не могла, что Беласко её прослушает. Но он прослушал. И не просто прослушал, а прослушал с огромным интересом. И тут же заявил:

– Ну ладно, я вас беру. Мне нужна актриса на второстепенную роль в спектакль «Уоррены из Вирджинии»… Двадцать долларов в неделю.

– Двадцать пять! – краснея от собственной наглости заявила Глэдис.

Беласко прищурился, оценивающе посмотрел на девчушку.

– Ладно, двадцать пять…

12. Рождение псевдонима

Дэвид Беласко сидел в зрительном зале в третьем ряду, задрав ноги на спинку кресла. Он курил здоровенную сигару и хитро ухмылялся. Глэдис играла великолепно. Маленькая девочка – настоящая, не какая-то пожилая травести, которой давно пора на пенсию. Живая, непосредственная, трогательная и – очень талантливая.

Беласко повернулся к автору пьесы Уильяму ДеМиллю.

– Хорошо, а? Играет просто замечательно…

– Откуда она взялась? – спросил Уильям. – Действительно, актриса замечательная.

Беласко поднял руку, останавливая репетицию. Он поднялся и прошёл к сцене, не выпуская изо рта окурок сигары.

– Сколько тебе лет, – спросил он Глэдис.

– Шестнадцать, – сказала она и, покраснев, поправилась, – точнее, пятнадцать.

– Почему же тебя так странно зовут – Глэдис, да ещё и Смит? У тебя есть другое имя?

– Мэри, – нерешительно произнесла Глэдис.

– Вот! Это оно и есть! Ты будешь Мэри. Только фамилию надо сменить.