Анна Павлова. Жизнь в балете. Маленькие рассказы о большом успехе

Обычно спокойная, погружённая в свои мысли и не докучающая матери Анна сделалась совершенно несносной. Все разговоры – только о балете. И напрасно матушка Любовь Федоровна пыталась урезонить дочь. Мол, балетная школа – это для них слишком дорого. И на свете масса других, не менее захватывающих занятий. Анна и слышать ничего не хотела. Балетная школа и – точка.

В конце концов, матушка сдалась. И привела дочь в балетную школу при Мариинском театре. Заведение серьёзное, авторитетное и… очень дорогое. Но тут их ждали слова, подействовавшие подобно холодному душу.

– Девочка ещё слишком мала, – сказал директор школы. – Восьмилетних мы не принимаем. Ей должно исполнится десять лет. Приходите через два года.

Анна была не просто разочарована – она была раздавлена. И еле пережила это горе, напугав маму. Больших усилий Любови Федоровне стоило уговорить Аннушку не убиваться и переключиться на что-то другое. И девочка переключилась на… домашние занятия танцами.

Отныне она ходила только на цыпочках – как ходят по сцене балерины. Аня была уверена, что танцовщицы и в жизни должны ходить на цыпочках, хотя, не видела ни одной женщины, которая бы передвигалась таким странным и болезненным способом. А ещё Аня попросила маму сшить ей марлевую пачку, к слову, Любовь Федоровна была еще и неплохой швеёй. Девочка часами могла играть «в театр», кружась под звуки неслышимой, только звучащей в её головке, музыки.

Мама была уже не рада, что показала дочери Мариинку… Да кто же знал?

13. Императорская балетная школа

Спустя два года, в 1891 году, Анну приняли в Императорскую балетную школу, о которой она так мечтала. Это получилось ценой титанических усилий матери, которая, скорее всего, встретилась с отцом Ани и уговорила его заплатить за обучение – сама бы Любовь Федоровна таких трат не осилила. И для Аннушки начались годы учёбы – девять лет напряжённого труда, постижения азов профессии и тайн сценического движения.

Петербургская балетная школа в ту пору была не так известна, как итальянские и французские балетные школы. Но какие артистки вышли из её стен! Какие имена… Павлова – самая яркая, самая одарённая танцовщица ХХ столетия, и не в России, а во всём мире. И рядом – выдающиеся танцовщицы Матильда Кшесинская, Тамара Красавина, Ольга Преображенская. Русская балетная школа совершенствовалась вместе со своими блистательными балеринами.

Первыми учителями Ани стали Екатерина Оттовна Вазем и Александр Александрович Облаков. Педагоги сразу выделили худенькую, маленькую темноглазую девочку – за её трудолюбие, упорство и любовь к танцу. Каждую свободную минуту Аня отдавала репетициям, словно это была её любимая и единственная игра. И мало кому приходило в голову, что так, по сути, и есть. Танец для Ани был и отдохновением, и работой, и учёбой, и забавой. Когда-то Анна Павлова, уже знаменитая балерина, обронила, что во время танца она думает о главном, в том числе и о боге. В таком случае, её танец похож на… молитву.

14. Привычка к распорядку

Обладавшая удивительной музыкальностью, Аннушка все схватывала, буквально, налету. И Екатерина Оттовна это, конечно, заметила, выделив трудолюбивую ученицу и уделяя ей повышенное внимание.

Однако Анне было не легко в бытовом смысле. Школа отличалась очень строгими правилами. Занятия для мальчиков и девочек проводились раздельно. Вместе преподавалась только хореография, да и то во время занятий школьникам запрещалось общаться друг с другом. Школьницы обслуживали себя сами. Занятия танцами начинались в 9 часов утра. А в 8 – подъём, обливание холодной водой, молитва, завтрак.

В 12 часов наставало время 2-го завтрака, во время которого будущим балеринам давали чашку кофе с сухариком. Потом часовая прогулка на свежем воздухе и до 16 часов девочки учились – уже не хореографии, а обычным общеобразовательным дисциплинам. В четыре часа дня обед, и эта была последняя трапеза. Ужина не предусматривалось – так их приучали к правильному режиму артистической жизни, в которой вечера заняты спектаклями, и поужинать, как ужинают все обычные люди, совершенно некогда.

После обеда начинались занятия музыкой, репетиции и снова хореографическая подготовка. В 21 час звучал колокол – отбой. Все ученики были обязаны успеть переделать все свои дела и лечь в постель. Свободных дней не было – по воскресениям режим немного ослаблялся, но не более того. Небольшие каникулы устраивались лишь по праздникам – на Рождество и Пасху.

Подобный график превращал жизнь девочек, привыкших к родительской опеке и беззаботному детству, в настоящий ад. Но Аннушка все тяготы переносила легко. У неё не было ни обеспеченного детства, ни богатых родителей, потакающих любому желанию ребёнка. И главное – она знала, ради чего училась. Редкое для малолетнего ребёнка качество.

15. С мечтой о танце

Ей очень легко давалась музыка – уже в младших класса Аня свободно играла на фортепиано и читала с листа ноты. В танце же поначалу долго билась над правильной осанкой и постановкой ног, что сердило Екатерину Оттовну. А смешливые подружки придумали Ане кличку – «швабра». Павлова терпела и, сжав зубы, занималась, занималась, занималась.

Александр Александрович, преподававший парный танец, находил движения Анны нетипичными. Не было в них силы, присущей балеринам того времени. Аня была слишком худенькой, слишком слабенькой. И только Мариус Иванович Петипа, главный балетмейстер Мариинки, строгий экзаменатор, принимавший выпускной класс балетной школы, в самом конце обучения сказал: «Воздушное порханье мотылька». Это о ней, об Анне Павловой.

Она занималась отчаянно, даже с неким ожесточением – словно пыталась удержать шанс, который предоставила ей судьба. И эта отрешённость, долготерпение и трудолюбие удивляли её учителей. Перед ними была не девочка-подросток, а маленькая женщина, упрямо идущая к своей цели.

Ради карьеры балерины Анна была готова на всё. Достаточно сказать, что она пересилила отвращение к рыбьему жиру и по настоянию воспитателей поглощала его в огромных количествах. Учителя считали, что Аннушке не хватает массы тела, что она слишком субтильная для балерины. Рыбий жир должен был способствовать набору веса. Вместо этого Павлова приобрела устойчивое отвращение к этой… «гадости».

16. Итальянский идеал

А проблема-то была нешуточной. И если бы на пути Павловой не оказалось мудрого учителя Павла Андреевича Гердта, в последние два года пребывания в школе забравшего Павлову к себе в класс, то неизвестно чем бы всё закончилось.

Дело в том, что в отличие от своих талантливых подруг Аннушка ни коим образом не попадала в «балетный стандарт». По разумению педагогов и танцовщиц того времени Павлова не подходила для профессии балерины по своим физическим данным. Балерины конца XIX столетия – это атлетически сложенные дамы с хорошо развитой мускулатурой, рельефными формами и наделённые большой физической силой. Павлова же была хрупка и гибка. Некоторые фигуры танца ей поначалу не давались или давались несоразмерными результату усилиями. Речь, к примеру, о фуэте. Быстрое вращение быстро обессиливало Павлову. Ей плохо давались высокие прыжки и некоторые другие приёмы. Учителя списывали эти промахи на недостаток физической силы Ани.

«Идеальные» примеры были перед глазами. Например, итальянская балерина Леньяни, мощные прыжки которой приводили публику в восторг. Атлетизм был одним из требований к балеринам, возражать против которого смысла не имело… Но ни у кого не поворачивался язык назвать танец не умеющей высоко и далеко прыгать Аннушки плохим или ущербным. Она была гибка, и танцевала так, что завораживала видавших виды педагогов. Когда репетировала Павлова, в зале замирало любое движение. И её соученицы, и преподаватели просто смотрели, забывая на несколько минут, где они, собственно, находятся.

Уже в ученичестве Павлова была божественна.

17. Переделать себя

Нет ничего безжалостней осознания собственного несовершенства. Человеку, от физической формы которого зависит успех в профессии, эта мысль способна отравить жизнь. И Анна, человек целеустремлённый и упрямый, решила полностью переделать себя – набрать нужный вес и натренировать тело.

Хуже всего дело, по её мнению, обстояло с ногами. Им явно не хватало мышечной силы. И Павлова начала собственные тренировки. В гимнастическом зале, где ученицы школы репетировали будущие спектакли и занимались хореографией, Анна находила возможность нагружать себя так, как не нагружали другие. Павел Андреевич Гердт поначалу не мог понять, что происходит. Анна напряжённо тренировала мышцы ног, изматывая себя приседаниями и выполнением самых тяжёлых танцевальных элементов. Изнуряла себя упражнениями для укрепления мышц живота – укладывалась на скамейку так, что торс оказывался на весу. И часами, до полного изнеможения, закину руки за голову, тренировала пресс.

А потом он понял. И… пришёл в ужас. То, чем старый опытный учитель так наслаждался – порхающей лёгкостью движений Аннушки, её гибкостью, невесомостью – могло быть уничтожено вот этими бездумными тренировками. И Павел Андреевич решил серьёзно поговорить с любимой ученицей.

Дождавшись, когда Анна закончит свои бесконечные силовые упражнения, он подошёл, сел рядом на скамеечку и сказал:

– Вы уверены, что всё делаете правильно?

18. Хрупкая Анна

Анна смутилась. А Павел Андреевич продолжал:

– Я понял, в чём дело. Вы, Анна Павловна, считаете, что у вас слабые ноги и, вообще, неправильная фигура. Это всё полная ерунда, уж поверьте мне.

Павлова молчала.

– Вам надо прекратить эти бессмысленные попытки переделать себя и заняться тем, чем вы должны заниматься – развивать свой дар.

– Но Павел Андреевич, я чувствую, что не соответствую требованиям… – возразила было Аннушка.

– Не соответствуете? – удивлённо поднял брови Павел Андреевич. – То есть, не укладываетесь в общий шаблон? А знаете ли вы, Анна Павловна, что те, кто укладываются, мало что собою представляют. Балерина должна быть неповторимой, уникальной, а не соответствовать каким-то там требованиям.

Павлова поникла и вот-вот готова была расплакаться. И тогда Павел Андреевич погладил ученицу по голове и сказал:

– Пусть другие занимаются акробатическими трюками. То, что вам кажется недостатком, на самом деле редкое качество, выделяющее вас из тысяч танцовщиц. Ваш конёк, Анна Павловна, хрупкость и чувство. Развивайте эти качества, работайте над рисунком танца. И не пытайтесь удивить кого-то силой ваших ног. Их сила совсем в другом…

Не в один день, далеко не сразу, но постепенно Аннушка поверила учителю. И свои тщетные попытки изменить фигуру прекратила, сосредоточившись именно на танце, а не на гимнастических упражнениях.

19. Павел Андреевич

Ей очень повезло на учителей. И главным из них был, конечно, Павел Андреевич Гердт, человек, который сделал из Павловой, девочки, мечтающей о балетной сцене, великую танцовщицу. Всегда внимательный, следящий за каждым шагом своих подопечных, он очень скоро понял, какой бриллиант попал в его руки. И взялся за его огранку с величайшей осторожностью.

Главные уроки учителя Павлова усвоила на всю жизнь. Не танцевать – жить на сцене, не играть, а умирать вместе со своей героиней. Говорить языком танца только правду – как в жизни, как у последней черты… Да, именно так – она каждый раз танцевала, как в последний. Словно вместе с занавесом закончится и спектакль, и её жизнь. И зритель не мог не оценить эту предельную искренность на грани откровенности, полной открытости, абсолютного доверия. И вместе с Анной переживал – в который уж раз – сюжет классического балета. И условности танца уже не имели никакого значения. На сцене жила, трепетала и умирала человеческая любовь…

А ещё Павел Андреевич учил Павлову выстраивать весь спектакль под себя. Пусть другие думают о своей роли, а она должна думать о своей. Чтобы каждая деталь действия, каждый элемент декорации играл на раскрытие образа.

Во взрослой артистической жизни высокие требования Павловой к партнёрам часто воспринимали, как капризную придирчивость примы. Но поразмыслив, неизменно приходили к выводу – она права. Нет ничего хуже для спектакля, когда второстепенная танцовщица переигрывает приму. Этим разрушается действие, и спектакль гибнет. А балет – творчество коллективное, работа многих. Хотя лавры зачастую достаются лишь одной – приме.

20. Главная школа

В предвыпускной год учёбы Анны Павловой в Императорской балетной школе поставил спектакль сам Мариус Иванович Петипа. Это был небольшой спектакль «Две звезды», в котором Аннушке досталась одна из балетных партий.

Это была уже устоявшаяся традиция. Петипа специально ставил свой спектакль, словно отбирая будущих танцовщиц для Мариинского театра. Собственно, это и был отбор – вне зависимости от результатов выпускных экзаменов, оценок в аттестате и мнения учителей школы. Петипа верил только собственной интуиции и никогда не ошибался.