Душно

Легким, мягким шагом бесприданницы

Прошел я сквозь жизни своей короткое лето.

И пускай моя молодость была многажды странницей,

Я проскитался по ней не чужим силуэтом.

За один простой будний и замызганный день

Отдавал не жалея два своих солнечных красных.

Мне всегда было тошно и отвратительно лень

Думать о том, что мой жест не может быть безопасным.

Я раздавал всем себя, полагая добром

Любой акт беззастенчивой заботы о ближнем.

И было мне все равно, что там будет потом:

Я хотел лишь внутри гореть ярко и чисто.

Ветер дул-задувал во все мои паруса,

Кони лет тихой рысью бежали куда-то.

Я играл свои партии без козырного туза,

Я считал, что участие не подразумевает расплаты.

Но впереди росла тень, замедляя мой бег,

За затылком заплакало заходящее солнце.

Уж не горели глаза и не искрили в ответ

Ну хотя б на серебро зимы и снег в оконце.

Утро стало чужим, разухабился вечер,

Мрак углов подстилал мне приятный вельвет.

Мысли стали мутнее, мимолетнее встречи,

И я почти полюбил электрический свет.

Мед улыбок и звонкость речей замещались

Волной разума, бьющейся о камень сомнений,

Что в надежде и радости мной не вполне воспевалась

Необходимость иметь свое собственное мнение.

Что я не вырос из данности и не так повзрослел,

А развалял дураком все свои таланты,

Что не озадачился жизнью, да и не похудел -

Что может быть здесь важнее, чем эти самые факты.

Мир обожает линейку, весы, калькулятор,

Но разве душу измерить и посчитать ее стать?

Ведь под окнами жизни подобных помыслов трактор

Не дает многим тихо ночами спать.

Я понимаю прекрасно, что вся моя опытность

Не достанет, возможно, до чьей-то глубины.

Но есть единственное лекарство – называется молодость.

В ней без следа исчезают даже паршивые сны.

Уж лучше как Есенин

Уж лучше честно сгинуть, как Есенин:

На нерве, мистически, в пламя зари,

Чем врать себе и всем как сивый мерин

И ждать погоды у большой воды.

И не надо кормить меня вашими «-измами»:

Я на свете давно и давно ж не дурак.

Просто русский мужик этих «-измов» клизмами

Никогда не сподобится лечить свой зад.

Он ведь догоняет жизнь, и то – за гроши,